Какая нам нужна антитеррористическая политика

История разрешения, запрета и нового разрешения легального, спонсируемого государством детоубийства показательна не только сама по себе, но отражает значимые изменения всей внутренней политики коммунистического руководства страны в послереволюционный период.

Сегодня, с учетом исторического опыта, очевидно, что большевики, захватившие власть в 1917 году, устроившие террор и гражданскую войну, были яркими представителями крайне радикальных, доходящих до прямого экстремизма, идеологий. В этом их наследниками являются и многие современные якобы «прогрессивные» деятели.

Одна из характерных черт таких идеологий, своеобразная родовая метка – антисемейная политика, поддержка всего, что разрушает семью, включая аборты, феминизм, ювенальную юстицию. Идеи ювенальной юстиции по сути были выдвинуты еще в трудах Ф. Энгельса, писавшего, что государство должно отобрать у родителей функцию воспитания детей. Феминизм, причем в его крайних, экстремистских проявлениях был неотъемлемой частью идеологии революционных радикалов, многие лозунги которых почти дословно повторяются в программах радикалов нынешних. Столь же сходно и отношение к абортам – требование не только разрешить детоубийства, но и заставить всех членов общества платить за них, чтобы, во-первых, облегчить аборт массам неимущих, во-вторых, чтобы всех до последнего измазать кровью невинных.

Реализация этой безумной политики нанесла России беспрецедентный и непоправимый демографический урон, до сих пор не поддающийся сколько-нибудь точной оценке. Но ясно по крайней мере, что эффект от разрушения семьи, массовых абортов и снижения рождаемости превзошел наши потери от всех войн двадцатого века, вместе взятых. Достаточно сказать, что если в 1913 году население России в нынешних границах было в 4,5 раза меньше китайского, то сейчас это соотношение – порядка 1:10, притом что в КНР уже много лет проводится политика жесткого контроля рождаемости. Наши потери за это время превышают как минимум сто миллионов человек.

Но уже через несколько лет после легализации абортов в 1920 г. более трезвые коммунистические правители начали понимать, что продолжение подобной политики попросту разрушит страну. Постепенно, в течение ряда лет революционные экстремисты были отодвинуты с руководящих должностей. Кого на пенсию, кого послом, кто-то уезжает за границу, а кто-то разделяет судьбу своих жертв в тюрьме или расстрельной яме. Соответственно менялась и политика, в том числе семейная.

Одним из видимых проявлений такого изменения стало ограничение абортов. Вряд ли советское правительство действовало из соображений иных, чем государственная безопасность, но нельзя отрицать очевидное: именно дети, родившиеся в период, когда их жизнь была защищена законом с момента зачатия (1936-1955), вступив в брачный возраст, обеспечили демографическое восстановление страны в послевоенные годы.

И характерно, что именно этот 19-летний период ограничения детоубийств наши нынешние самозваные «либералы» беззастенчиво объявляют не только безрезультатным, но прямо вредным, хотя многие из них сами родились только потому, что их бабушки и матери не могли сделать аборт. Повторяя, как мантры, фразы про подпольные аборты в страшных антисанитарных условиях, они умалчивают о том, что произошло на самом деле. На самом деле после новой легализации абортов в 1955 году произошел их взрывной рост, который моментально вывел СССР в мировые лидеры по этой позорной статистике. Уже в 1959 г. число абортов превзошло 4 миллиона, и не опускалось ниже этой цифры вплоть до 1990 г., а в 1963–1967 гг. превышало 5 миллионов. Общий страшный итог – не менее 150 миллионов жизней, погубленных во вполне «санитарных» условиях. А скольких десятков миллионов мы лишились бы еще, если бы не запрет 1936 года?

Но нет – нимало не смущаясь, борцы за «право на аборт» твердят, что в 1936 году случилось нечто ужасное, наглядно подтверждая свою связь с радикалами-экстремистами революционных лет. Более того, они не могут не знать, что не только в 1936-м, и даже не только в 1955-м году, но и позже аборты как были, так и оставались запрещенными (кроме весьма ограниченных медицинских показаний) буквально во всем мире. Таким образом, именно в этот «ужасный» 19-летний период политика СССР по данному вопросу полностью соответствовала политике «мирового сообщества». Причем и тогда полного запрета не было! Довольно широкий перечень медицинских и социальных показаний сохранялся и у нас.

Сейчас сторонники свободы абортов все так же агрессивны и все так же пользуются преимущественным доступом к основным СМИ. Несмотря на некоторые положительные сдвиги, коренных перемен в отношении абортов не произошло, и наше абортное законодательство по сути сохраняет преемственность от пламенных революционеров и революционерок начала ХХ века и марксо-энгельсовского «Коммунистического манифеста».

Так вот, если уж говорить о «декоммунизации», то она нам нужна прежде всего именно в этой сфере. И вопрос тут не в символике. Идеи давно мертвых экстремистов реально отравляют нашу жизнь сегодня. Основная проблема, которая досталась нам от абортного законодательства 20-х годов, состоит в том, что аборт не просто разрешен, но представлен в наших законах как положительная правовая категория. Наравне с правом на жизнь, труд, жилище, образование и т. д. То есть он не только не признается убийством, но объявляется частью священных «репродуктивных прав» человека. Хотя при всем желании невозможно усмотреть что-либо «репродуктивное» в убийстве, этот абсурд никого не смущает.

Естественно, исходя из такой логики, аборты вполне «закономерно» входят в систему здравоохранения, считаются «медицинской услугой», а государство дотирует и оплачивает их за наш счет в полном соответствии с декретом 1920 года.

…Итак, в чередовании трех «абортных» декретов отразились и общие изменения внутренней политики СССР в разные периоды его истории. В этом свете стоит точнее оценить и переосмыслить, в частности, ту же хрущевскую «оттепель», осознать ее крайне отрицательную роль в последующих судьбах государства. Это не только лавина абортов, но и новые гонения на Церковь, и удар по селу, по кооперации, и многое другое. Что же касается «ужасного» и «бесполезного» постановления 1936 года, то при всех оговорках мы должны найти в себе силы признать, что оно сыграло положительную роль в истории нашей страны, независимо от того, какими соображениями руководствовались ее правители.