На Афоне все предельно ясно: или ты со Христом, или ты без Него

— Афон всегда был открыт миру. Святая Гора во все времена принимала абсолютно разных паломников: верующих, сомневающихся и неверующих вовсе. При этом Афон сыграл ключевую роль в сохранении чистоты Православия. Как же насельникам Афона удалось быть открытыми миру, и при этом — сохранить "свое лицо"?

— На этот вопрос можно ответить по-разному. В первую очередь, каждый из нас, вне зависимости от того, где он живет, может «сохранить свое лицо», как вы изволили выразиться, только одним способом — через молитву. Более того, не только сохранить, но и приобрести «лицо», найти его. Ведь в данном случае под «лицом» мы понимаем не изменчивый внешний облик человека, не его, так сказать «физиономию», а — его внутренний, сокровенный мир, его сущность. Сущность не в плане онтологическом, а в плане ипостасном. А ипостась, если пользоваться известным определением выдающегося православного богослова Владимира Лосского, есть способ существования природы. То есть именно через ипостась, или, другими словами, через личность, мы можем выражать себя.

Так вот, человек — это не просто "существо разумное", но, я бы добавил — «существо молящееся». Молитва — это стержень, это основа, на которой строится все наше бытие. Именно молитва отличает нас от всех существ, которые живут на земле. Соответственно, без молитвы мы утрачиваем свой человеческий облик. Поэтому, секрет сохранения «своего лица» прост — молитва и пост! Это касается как отдельно взятого человека, так и нашей Церкви, и нашего общества. Лучший пример правильного отношения к молитве и есть Святая Гора Афон. Это, воистину, место непрестанных воздыханий к Богу!

С другой стороны, открытость Афона к миру, в какой-то мере, условная. Говоря «условная», я подразумеваю определенные условия, которые ставятся перед желающими посетить это святое место. Во-первых, как мы знаем, женщинам вход на Святую Гору закрыт. Это не прихоть кого-то из монахов или священноначалия, это, как известно, благословение Божией Матери. Афон — Ее особый удел, из всех жен только Она может посещать его. Во-вторых, хотя Святая Гора и открыта для всех мужчин, не все могут попасть на нее. И это не зависит от материального положения, социального статуса или каких-то иных причин.

Это зависит только от Бога и внутреннего состояния человека. Это как с благодатью Божией — Господь пронизывает Своими благодатными «энергиями» всю тварь, все творение, а значит они касаются и всякого человека, но не каждый способен воспринять их. Как в Евангелии, помните? «Бог дождит на праведных и неправедных». Но плод приносят не все. Так вот, как мне кажется, Афон открыт в первую очень для тех, кто способен принести плод — плод веры, покаяния и молитвы.

Поэтому, возвращаясь к Вашему вопросу, подытожу: Святая Гора, являясь открытой к миру, хранит «свое лицо» через молитву и духовные плоды, которые прорастают, верю в это, у тех, кого Господь сподобил побывать там.

— Есть ли у Вас любимое место на Афоне?

— Да, это — Русский Пантелеимонов монастырь, в котором подвизаются наши с вами земляки — выходцы с Украины. А вообще-то, говорить о каком-то одном особо чтимом месте на Афоне не стоит. Ведь вся Святая Гора — это одна большая святыня! Разве можно не любить Иверский монастырь с Иверской иконой Божией Матери? Или Ватопедский монастырь, в котором хранится Пояс Богородицы? Или Лавру святого Афанасия Великого, в которой находятся мощи этого дивного подвижника? Даже келия недавно почившего и уже прославленного в лике святых, нашего с вами современника, старца Паисия — особенно дорога моему сердцу. Для меня любимое место на Афоне — это сам Афон.

— Бывали случаи, когда пребывание на Афоне меняло жизнь людей. Во время паломничества на Афон и общения с афонскими подвижниками, оброненные ими слово или совет полностью изменяли человека, меняли его отношение к жизни. Было ли нечто похожее у Вас?

— Вы знаете, не всегда именно слова как-то меняют жизнь или оказывают особенное воздействие на нее. Я вспоминаю один рассказ из Древнего Патерика, в котором говорится о том, как несколько монахов пришли за советом к одному известному старцу. И вот, каждый из них спросил, что хотел, получил нужный совет. Кроме одного юного подвижника, который за все время визита к старцу не проронил ни слова. Конечно, старец, прозревая его сердце, решил дать урок остальным и поэтому спросил его: «А почему ты ни о чём не говоришь со мной?» На что молчаливый инок ответил: «Ты знаешь, чтобы получить назидание, мне достаточно просто сидеть и смотреть на тебя». Так вот, зачастую на Афоне человеку и слов никаких и не нужно — достаточно просто смотреть, радоваться, благодарить Бога. Сама духовная атмосфера Святой Горы, облик афонских монахов, их образ жизни и подвиг служат очень большим назиданием!

Икона Всецарица и Пояс Пресвятой Богородицы в Ватопедском монастыре на Афоне

— Афон – это уникальная попытка жить по Евангелию, до последней буквы и без компромиссов посвятить себя Богу и исполнению Его заповедей. Это духовная школа смирения и покаяния. Может ли митрополит почувствовать себя на Святой Горе простым монахом?

— Священнический сан — это не столько привилегия, сколько особый вид послушания. На Афоне это осознаешь очень отчётливо. Да, священник освобождается от каких-то работ, но, только тогда, когда несет свою череду служения. В остальное время он может работать вместе с братией. Так, довольно известный на Афоне старец, блаженнопочивший архимандрит Филлип, фактически до самого избрания его в игумены Великой Лавры имел послушание, которое он неукоснительно соблюдал — мыть посуду в монастыре!

Великая Лавра. Афон

Кроме того, иеромонах остается в полном подчинении своему старцу, наравне с другими монахами. Он берет благословение у своего старца практически на все, даже на совершение Литургии, а ведь сам старец священником может и не быть! Такой жизненный уклад играет очень большую роль в воспитании смирения и послушания, а также охраняет священника от впадения в неразумную гордыню по поводу самого факта обладания даром священства. Не может этот уклад не действовать и на нас, епископов.

На Святой Горе у нас тоже есть послушания. Например, архиерею, пребывающему в Русском Пантелеимоновом монастыре, очень часто поручается исповедовать братию и паломников. А это, поверьте, очень непросто, особенно учитывая, что паломников может быть очень много! Кроме того, мы, наравне со всеми, участвуем в Богослужениях, в обязательном порядке присутствуем и на монастырских трапезах, которые, в некотором смысле, являются продолжением Богослужения, участвуем и в других монастырских послушаниях.

А что касается вопроса, «может ли митрополит почувствовать себя просто монахом»... Мне кажется, что если епископ, неважно — митрополит или архиепископ — перестанет чувствовать себя монахом, он и епископом себя чувствовать перестанет. Мы в первую очередь — именно монахи и должны всегда это чувствовать, вне зависимости от места пребывания — будь то Киево-Печерская Лавра или Ватопедский монастырь, будь то мир или Святая Гора. Мы — монахи. Всегда. И это очень важно помнить.

— На Афоне единство Православия предстаёт во всём его многообразии. Древние афонские монастыри хранят чудотворные иконы и мощи святых угодников Божиих, также — тысячелетие духовной жизни Византии и других православных культур: сербской, болгарской, румынской, русской... Наверное, там, как нигде, можно ощутить мощь и истинность нашей веры?

— Да, действительно, Афон — многонационален. На Святой Горе, наверное, подвизаются или подвизались люди всех наций, народов и рас. Есть там разные монастыри: Сербский (Хиландарь), Болгарский (Зографос), Румынский (Кутлумуш), Иверон (когда-то был Грузинским), Русский (Пантелеимонов)... В свое время в скиту св. Илии Пророка преобладали выходцы из Украины. Но, в то же время, Афон, являясь, как я уже сказал, полинациональным, строго моноконфессионален, то есть, строго Православен. Этот факт как раз и есть свидетельством того, что Православие способно объединить практически все народы и нации.

Что же касается мощи и истинности нашей веры... Мне кажется, что здесь нужно говорить не только о мощах святых, чудотворных иконах и духовных традициях. Церковь — это ведь не только и не столько сокровищница чудес. Церковь — это Тело Христово. В греческом тексте Нового Завета само слово "чудо" отсутствует. Вместо него мы встречаем два термина: "сила" и "знамение". Это говорит о том, что в понимании Церкви, чудо — это не спецэффект, которого, к сожалению, очень часто ищет современный человек, чудо — это теофания, проявление Бога. И в этом контексте, конечно же, самым большим чудом, теофанией, для нас, православных христиан, была и есть Литургия. Ведь в Таинстве Евхаристии Христос нам дает Самого Себя! Поэтому всю мощь и истинность нашей веры мы можем и должны ощущать за каждой Литургией.

Панагия, 1500 м над уровнем моря. Фото: протод. Александра Плиски

На Афоне же, где Литургия является центром духовной жизни, единство веры и Таинств, единство Церкви, а соответственно и истинность Ее особо остро ощущается.

— Такая концентрация в одном месте духовности не кружит голову? Человек способен это всё вместить?

— По большому счёту, духовность сконцентрировать нельзя. Так же, как и поднять — ведь это не штанга. Ее не может быть много. Бог дает Духа не мерою. Мера устанавливается самим человеком. И эта мера — чистота его сердца. "Блаженнии чистии сердцем, яко тии Бога узрят". И здесь на первом месте всегда будет стоять покаяние, как начало, середина и венец духовной жизни. Без покаяния говорить о духовной жизни нельзя вообще. Духовность для нас, христиан, — это предельно конкретная реальность. Не какое-то размытое, эмоциональное состояние, возникающее вследствие слушания классической музыки или чтения поэзии. Нет, духовность — это общение с Богом. Может ли ее быть много? Другими словами, можно ли пресытиться общением с Богом? Думаю, что нельзя. Пресытиться может только самовлюбленный гордец, эгоист или нарцисс. Духовный же человек, как человек кающийся, всегда стремится к еще большему единению с Тем, Кого он любит, то есть с Богом. Поэтому духовность голову не кружит. Вскружить ее может бездуховность. По слову Честертона, "если человек не верит в Бога, он поверит во что угодно", то есть, если он бездуховен, то ему и голову может вскружить, что угодно.

Дохиар. Понедельник Пасхи. Литания. Фото Александра Воспянского

А святынь на Афоне действительно очень много. Но их очень много и в Киево-Печерской Лавре. И в Иерусалиме, в других местах. Здесь нужно говорить о другой опасности — опасности привыкания, когда ты перестаешь с должным трепетом относиться к тому, что ты получил от Бога, когда тебе кажется, что всё так и должно быть. Это касается, наверное, вообще всего — отношения к жизни, к близким и любимым людям, к тем благам, которые мы, часто незаслуженно, имеем. Священнику же, в первую очередь, следует всегда помнить о том даре, который он получил в Таинстве Хиротонии. Как добиться этого? Опять же, через молитву. Через покаяние, смирение... Но очень и очень важно — благодарить Бога за все! Искренняя и не поддельная благодарность не даст зачерстветь нашему сердцу и "привыкнуть" к святыне.

Монастырь Симонопетра на Афоне

С другой стороны, какими бы непонятными не показались эти слова, нашему сердцу не даст зачерстветь Господь. Есть одна фраза, которую чаще всего относят к христианскому произведению второго века "Пастырь Ерма". Звучит она так: "Бог не оставит тебя до тех пор, пока не сокрушит или сердца твоего или костей твоих". То есть, как бы жестко это ни звучало, Бог не оставит нас в нашем самоупоении — Он разрушит его! Приведу такой пример: когда хозяйка готовит мясо, она часто пользуется молоточком, для того, чтобы смягчить самые жесткие куски. Вот, в какой-то мере и Бог пользуется "молоточком", то есть, попускает скорби и страдания, чтобы смягчить самые жесткие стороны нашего сердца. Если мы не смиряем себя, то нас смиряет Господь. И не дает привыкнуть к святыне...

— Главный урок Афона для Вас?

— Главный урок? Молитва и труд. Или, если хотите, молитва — как труд, и труд — как молитва. На Афоне сама жизнь монаха — это молитва. Там нет той пропасти между двумя сторонами жизни — духовной и светской, которая есть здесь, в миру. К сожалению, очень часто приходится наблюдать, когда христиане вспоминают о Христе только в воскресенье, а то и реже — на Рождество и на Пасху.

Зачастую, Христос не является Центром жизни для современного человека. Это звучит довольно страшно, но сегодня человеку тяжело жить со Спасителем. Многие, наверное, смогли бы повторить вместе с блаженным Августином слова, которые он сказал до того, как стал христианином: "Господи, сделай меня святым... Но, не сейчас!" И это касается не только людей неверующих. Даже среди нас, людей верующих, нередки случаи полного несоответствия внутренней и внешней жизни — в храме мы одни, на работе и с друзьями — другие. Так вот, Афон учит быть христианином — всегда и везде. Там нет никакого лицемерия, никакой лжи, там все предельно ясно: или ты со Христом, или ты без Него. И этому нужно учиться каждому, кто считает себя последователем Иисуса из Назарета...