Высокая земля, или Кому на Валааме делать нечего

Валаам удивителен и запределен. Само название архипелага возводит ввысь и оставляет ощущение некоторой тайны. Финно-угорское слово «валамо» означает «высокая земля», а славянский вариант произношения напоминает об одноименном библейском пророке. Случайно ли пророческое имя запечатлелось в топонимике островов русского Севера или здесь есть определенный духовный смысл, трудно судить. Но Валаам, едва только становится виден с палубы теплохода, сразу возносит мысли далеко от земли и сообщает сердцу невыразимое чувство особой близости Бога.

Есть понятие духовного поиска и обретения человеком истины. Это процесс невидимый, происходящий в душе и духе. Но бывает, что подобные переживания имеют географическую проекцию. Ты приезжаешь куда-то и понимаешь: я нашел. Садишься на землю, и никуда уже не хочется идти. Именно такое чувство возникло, когда ноги паломников нашей группы впервые ступили на святую валаамскую землю. Суровая северная природа обступила нас, грозно оглядела со всех сторон и вдруг сказала неожиданное: вы дома. Валаам не обманул – за все дни странствий по Северному Афону пронзительное ощущение духовного родства не покидало нас. О том, что уезжать придется, думать не хотелось, хотя ноги уже гудели от постоянной ходьбы и голова кипела от избытка впечатлений.

* * *

Валаамский архипелаг состоит из каменных островов, покрытых тончайшим слоем земли. Обилие камня и создает вид холодности и неприступности. Часто деревья растут прямо на камне. Габбро-диабаз, валаамский камень, насыщен железом и долго сохраняет тепло. Деревья цепляются за него корнями, как младенец обнимает мать, и несокрушимо возвышаются над волшебным ландшафтом дикой природы Ладоги.

Каменное царство наводит мысль на библейские темы, связанные с образом камня. Камень – вера в Сына Божьего, исповеданная Петром. Сам Христос есть «камень, который отвергли строители» и который «сделался главою угла» (Мф. 21:42), «камень претыкания и камень соблазна» (1 Пет. 2:7). «Кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21:44). Из камня Моисей источает воду, на белом камне Господь обещает написать новое имя всем, победившим в духовной брани (см. Числ. 20:11; Откр. 2:17).

Библейский образ камня всегда связан с силой веры. И действительно: без веры на Валааме делать нечего. В это царство камня приходят для того, чтоб или самому стать камнем, или же уйти. В большинстве случаев так и получается. Из двадцати послушников в монастыре остается лишь один – такова сегодняшняя статистика Валаама.

Хоть Валаам и называют Северным Афоном, но все же солнечный Афон кажется курортом по сравнению с суровостью валаамского климата и трудностью здешней жизни. Навигация открыта с мая по сентябрь, в остальное время паломникам вход не благословляется. Осенью наступает время холодов, дождей, бурь. Непредсказуемое Ладожское озеро может взволноваться и поднять свои тяжелые волны в любой момент, поэтому водные путешествия становятся небезопасными. А затем зима, снежная вьюга, короткие северные дни, одиночество. Солнца не бывает месяцами. Прибавим еще строгий монастырский устав и скудное питание.

Пришедший сюда только из-за природных красот, или по причине неустроенности в миру, или по капризу непоседливого характера рано или поздно соберет свои вещи и сбежит. Остаются лишь те, кто из самого сердца готов сказать: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (Ин. 6:68). Те, кто способны стать новым камнем, новым Петром.

* * *

Валаамский архипелаг находится в самом глубоком месте Ладожского озера, где красноватые от обилия железа воды простираются вниз на двести пятьдесят метров. Такое расположение острова тоже не оставляет ум без пищи. На Валаам приходят только те бесстрашные пловцы, которые готовы нырять на самую глубину духовной жизни, где их ждет бесценный жемчуг богопознания. Северная природа сама по себе вынуждает к продолжительной молитве, к глубоким размышлениям – иногда своей суровостью, иногда необычайной красотой. Ветер, гуляющий среди скал архипелага, отрясает всякую безмятежность и легкомысленность. В этих местах, как нигде больше, приходит понимание суетности и краткости земной жизни.

Главный собор обители и сам монастырь названы в честь праздника Преображения. Люди, пришедшие сюда, своими трудами преображают дикую природу острова, а остров преображает их души. Человек способен к внутреннему преображению лишь только через «жестокое житие». Без подвига нет спасения, говорили отцы. Валаамские насельники являют нам, мирянам, очень редкий сегодня свет аскетического подвига. Своими трудами они напоминают древнюю святоотеческую истину: даждь кровь и прими дух. Мы ведь очень многое способны придумать, чтобы только не понуждать себя и дать волю плоти. Прикрываемся евангельским учением о любви, «богословствуем» о всепрощении Божием. Современный человек не любит подвига и старается отправить его в музей, отнести к «делам давно минувших дней».

Очень тонко подметил преподобный Анатолий Оптинский (Зерцалов) в одном из писем: «Практика, т. е. слово Божие, говорит: “Даждь кровь и приими духаˮ, а наша ученость хитрит: нельзя ли уловить “духаˮ так, чтобы не портить крови». Истинно так! На некоторых современных православных сайтах уже открыто пишут о том, что аскеза – выдумка монахов, не имеющая основания в Евангелии. И – сыпят словами о любви, конечно же. Как был прав прп. Анатолий! Действительно, пытаемся «уловить “духаˮ так, чтоб не портить крови». Слава Богу, есть еще те, кто самим фактом своего жития стоит на страже святоотеческого понимания духовной жизни. И Валаам – в авангарде этой армии.

* * *

Александро-Свирский скит на Святом острове. Пещера, в которой многие годы молился святой Александр. На коленях вползаю в узкое отверстие скалы. Очень влажно, даже мокро. Брюки на коленках вбирают воду. Нет, не верится. В этой мокрой клетке провести годы? «Отче Александре, не твои ли слезы впитал камень? Как молился ты здесь столько времени, в этой узкой и темной пещере? Тебе мало бегства от родителей на Валаам, тебе мало было уединенного острова, тебе мало было и могилы, вырытой собственными руками на этом острове? Тебе понадобилась еще и эта пещера, чтобы больше утеснить себя. Утесненная плоть дала крылья духу, и дух поднялся к самому небу». Тут уже мысль останавливается, и влага течет уже не только по стенам пещеры, но и по моим щекам. «Преподобне отче Александре, моли Триединого Бога о нас».

Природа Святого острова особенно строга и необычайно красива. Все здесь мистично, таинственно. В звенящей тишине слышится только голос экскурсовода, который рассказывает, что на Валаамском архипелаге и сегодня есть закрытые скиты и уединенные отшельники. Паломникам там нечего делать. Такие места – духовные легкие планеты. Там звучит молитва о всех людях, там избранные сосуды Божии изливают слезы за наши беззакония и молят Христа о помиловании. Там осуществляется тайна продления жизни мира.

* * *

Бродя по лесу, удивляешься разнообразию грибов и ягод и роскоши здешней природы. Кажется, остров пытается отдать в краткие дни северного лета все, на что только способна валаамская земля. Пахучий можжевельник, иван-чай в человеческий рост, черемуха, калина, красная смородина, малина, жимолость, сирень… Частично это дары валаамской флоры, но во многом и плоды трудов предыдущих поколений монахов, вырастивших на острове многие неизвестные для Севера растения. Впрочем, райская картинка летней растительности неминуемо компенсируется длительностью и тяжестью местной зимы. К зиме иноки как раз и готовятся все лето. К Валааму как нельзя более подходит пословица «Готовь сани летом, а телегу зимой».

Лето на архипелаге зовет к труду внешнему, а долгая зима – к внутреннему. Скроется солнце, завоет ветер, уедет последний паломник, остров опустеет и словно спрячет свою летнюю броскую красоту. Тогда молитва станет для валаамского монаха и теплом, и пищей, и общением, и утешением, и направит его внутренние глаза на обустройство красоты собственной души. «Видишь образ рая? – как бы спрашивает остров, показывая живописные сокровища валаамского лета. – Насади его в твоем сердце, храни и возделывай. Трудись, ибо ты за этим сюда пришел».

* * *

Валаам удивителен и запределен, и это именно русская запредельность. В любом хвойном лесу – березка, щемящая сердце; родное церковнославянское богослужение в храме, древнерусский знаменный распев; русские лица монахов и паломников. Русь, как ты велика, когда хранишь православие. Православие, как ты красиво, когда у тебя есть Русь. Православие родило Русь, чтобы Русь хранила православие. Может быть, это чувство (или эта мысль) и есть главное, что легло на сердце за несколько дней пребывания на Валааме. Спасибо, Валаам. Слава Тебе, Господи. Я увидел краткое лето, чтобы снова вернуться к долгой зиме. Но от всего увиденного и пережитого зима уже не будет казаться такой долгой.