Чтобы вечер был светлым

На этот раз в рубрике «Школа церковной жизни» мы беседуем с Митрополитом Саратовским и Вольским Лонгином о старости — особом и очень важном периоде человеческой жизни. Можно ли подготовиться к ней духовно, и как помочь нашим пожилым родственникам? Эти и другие вопросы мы задали Владыке.

— Да, это действительно так. И если последний экзамен в жизни человека — смерть, то старость — подготовка к этому экзамену. Одна из книг архимандрита Рафаила (Карелина) имеет очень верное название: «Умение умирать, или Искусство жить». Дело в том, что эти две стороны человеческого бытия очень тесно связаны между собою.

Осознание смертности — того, что умрут не только другие люди, но и лично я, — может прийти к человеку в любом возрасте, иногда довольно внезапно. И от того, как человек к этому отнесется, зависит очень многое в его жизни. Правильное, нормальное отношение к смерти выражено в словах Писания: Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39) — с этим наставлением были согласны все мудрецы древности и все святые отцы. Память о смерти делает жизнь человека осмысленной и помогает ему в расстановке приоритетов: что является главным, а что — второстепенным.

И если человек живет, помня о смерти, то, подходя к старости, он становится все более и более собранным и глубоким. Собственно говоря, подлинная старость — это глубина, это осмысление того, что прожито. И при наличии правильных критериев — а правильные критерии могут быть только у человека верующего, церковного, — то, что человек переживает в это время, имеет особую значимость не только для него самого, но и для тех, кто находится с ним рядом.

Вот почему необыкновенно важно, чтобы пожилые люди участвовали в воспитании детей и подростков. Не просто потому, что они могут помочь родителям на какое-то время избавиться от хлопот, дать им возможность съездить в отпуск или сходить куда-нибудь развлечься, — нет. Дело в том опыте, которым обладают старики. Причем он не всегда артикулируется, высказывается в форме каких-то поучений. Но люди прожили долгую, порой очень трудную жизнь, и у них сложились некие, зачастую правильные, реакции на то, что происходит с ними и с их близкими. Участие старшего поколения в воспитании молодежи — это незаменимые уроки житейской мудрости, без которых молодежь, к сожалению, вырастает очень обедненной. Наверное, к своей старости она тоже поумнеет, о чем-то задумается, но все равно она теряет очень многое. Сегодня из нашей жизни практически ушла характерная для традиционного общества большая семья, в которой живут вместе представители как минимум трех поколений, и это настоящая трагедия. Неслучайно ведь так было всегда: это естественная и самая лучшая форма передачи жизненного опыта.

Старость — это время, когда человек действительно достигает вечера своей жизни. И очень важно, чтобы к этому времени он научился отделять важное от второстепенного. Поэтому к старости, как и к смерти, нужно очень тщательно готовиться всей предыдущей жизнью.

— Во время молитвы в храме мы просим у Господа «долгоденственного, мирного жития». Получается, долгоденствие (старость) — это благо. Но сегодня люди боятся старости, как огня, и очень часто стараются любыми способами если не отодвинуть ее, то хоть забыть о ней.

— Сегодня, к сожалению, старость прячут. Старости стесняются, боятся. В какой-то мере это естественно, ведь старость бывает очень трудной. И если я скажу, что не боюсь старости, то я солгу.

Чтобы этого не было, очень важно, чтобы примеры правильной, доброй старости были у человека перед глазами, начиная с молодых лет. Страшно, когда от старости бегают, когда пытаются ее обмануть (а на самом деле обманывают только самих себя), когда и внешне, и внутренне человек пытается молодиться и хорохориться. Когда вместо красивой, спокойной, достойной старости он пытается изобразить какую-то бесконечно длящуюся молодость — здесь уместно вспомнить рассказ Т. Манна «Смерть в Венеции» ^[1].

В моей жизни был случай, который очень помог мне это понять. Когда я жил в Болгарии, в Софии служил один архимандрит. Ему было уже около восьмидесяти лет, однако он очень хотел стать архиереем. Это была его идея фикс, о которой окружающие знали и над которой посмеивались. По этой причине он очень старался выглядеть молодым, красил волосы, держался прямо, всячески демонстрировал свою живость и, так сказать, нестарость. Однажды я видел его во время патриаршей службы: при соборе архиереев он просто летал по алтарю как юноша. Но в какой-то момент он остался один в полутемном закутке алтаря, привалился к стене — и я увидел, что он еле живой от усталости и задыхается (меня он при этом не заметил). Через пару минут, отдышавшись, он встрепенулся, с видимым усилием собрался с силами — и снова вылетел в центр играть свою роль. Это было ужасное зрелище, и я на всю жизнь его запомнил. Вскоре этот архимандрит окончил свою жизнь трагически: он умер в своей квартире в одиночестве, летом, в жару, и его тело обнаружили только через несколько дней…

У меня на всю жизнь это осталось в памяти — каким не должно быть в старости. Мне до сих пор тяжело вспоминать об этом. Но вокруг нас действительно очень большое количество стариков, которые не признают своей старости и всячески пытаются доказать всем окружающим, что они все еще молоды, тратя на это последние силы.

— Уточню: мы сейчас говорим не о тех случаях, когда человек в зрелом возрасте активен и молод душой, старается поддерживать свое здоровье…

— Нет, конечно. Я имею в виду те случаи, когда человек молодится внешне и внутренне, пытается воспроизвести некие поведенческие реакции, которые не характерны для его возраста. И получается не просто карикатура — на самом деле это трагедия для человека.

Игумения Серафима (Ливен)

— Конечно, и для меня этот идеал старости — архимандрит Кирилл (Павлов). Это человек, которому не нужно проповедовать словами. Просто находясь рядом с ним, ты понимаешь, как нужно жить и относиться к окружающему миру и людям.

И второй важный для меня пример — игумения Серафима (Ливен) ^[2], которую я тоже встретил в Болгарии. Это была самая настоящая старица, такое впечатление у меня осталось от нашего общения. А мы с ней общались регулярно: она поручила одной своей послушнице приглядывать за нами, русскими студентами, и каждое воскресенье и на каждый праздник после Литургии та везла нас в монастырь к матушке: она очень заботилась, чтобы бедные студенты не умерли с голоду. Там мы обедали, а матушка просто сидела рядом и общалась с нами. Мы жадно расспрашивали ее, а она отвечала или рассказывала нам о жизни в эмиграции. И было удивительное ощущение: о чем бы мы ни говорили, о чем бы ни спросили — каждый ответ на наш вопрос превращался в очень интересное, очень глубокое поучение. Не поучение в прямом смысле — матушка Серафима вовсе не пыталась нам проповедовать. Наоборот, она говорила очень естественно, очень просто, но каждое ее слово было весомо благодаря ее опыту. Это была такая прекрасная, мудрая старость, которая, помимо всего прочего, была облагодатствована действием Святого Духа. Плюс к этому опыт, образование, воспитание, происхождение — все вместе.

— В церковной жизни есть понятия «старец», «старица». Что они означают?

— Старец и старица в монастыре — это духовно опытные люди, которые могут духовно руководить другими людьми. В разных традициях Поместных Православных Церквей старцем могут называть как духовника монастыря, так и игумена. Например, в Румынии в монастырях можно увидеть надпись: «Стариция» — это дом, где живет игумен или игумения, то есть старец или старица. Но старцы они не по возрасту, а по своей ответственности, опытности.

В принципе, если церковный, верующий мирянин прожил достойную, праведную жизнь, я думаю, что для своей семьи, для младших родственников он играет примерно такую же роль. Если бабушка или дедушка — по настоящему глубокие люди, о чем я говорил вначале, то их роль в семье приближена к роли старца в обители.

— Вы сказали, что человеку необходимо готовиться к старости. Как? Мне кажется, очень отличается старость верующего, церковного человека и неверующего…

— Я не знаю никакого другого способа достойно встретить и провести старость, как целожизненный навык молитвы и общения с Богом. Не знаю. Скорее всего, его просто не существует. Конечно, большое утешение для пожилого человека, если у него есть семья, близкие люди. Но все это очень относительно. По-разному бывает в жизни, и близкие иногда становятся дальше, чем чужие.

Одиночество — это, наверное, самое страшное в старости, особенно одиночество людей, всю свою жизнь посвятивших заботе о детях. Бывает так: есть и дети, и внуки, но у них, особенно в наше время, столько своих проблем, забот, хлопот. Бабушка живет отдельно, позвонили ей раз в полгода: «Ты как себя чувствуешь? У тебя все нормально?» — «Нормально». — «Ну ладно, и у нас все нормально». И до свидания…

Чувство одиночества знакомо каждому человеку в той или иной мере. Даже семейным людям: ведь когда вырастают дети, у них возникает ощущение, что они им больше не нужны. А к старости это горькое чувство, еще усугубленное немощами и болезнями, может стать совершенно невыносимым. И если человек к старости не научился быть с Богом — это очень страшно.

— Сегодняшние старики — это люди, выросшие во времена безбожия. Мне рассказывали, что священникам очень трудно окормлять дома престарелых.

— В своей священнической «юности» мне неоднократно приходилось бывать в домах престарелых. Впечатление было такое, как будто ты пришел в церковь на большой праздник. Насельники, а точнее, насельницы, потому что мужчин было крайне мало (не живут они у нас долго), этих учреждений практически все были людьми верующими, воцерковленными и радовались приходу священника и возможности исповедаться и причаститься как самой большой радости в жизни. Посещать такие дома для священника было необыкновенным духовным утешением. Сейчас все по-другому. Старики в большинстве своем безбожники. Приход священника они в лучшем случае не замечают. Чаще всего боятся его как вестника смерти, пытаются спрятаться. Старость неверующего человека — это тяжелая, мучительная старость, и помочь здесь очень трудно. Вообще, безбожнику можно более или менее беспечально жить, пока есть силы. А в старости безбожие — это страшные гири на ногах. Такие люди отличаются отсутствием каких-то глубоких нематериальных интересов. Их заменяют чаще всего водка, если говорить о мужчинах, а если о женщинах — бесконечные сериалы. Ссоры, ругань с родными, соседями, постоянная требовательность — эти люди живут с тягостной пустотой в душе и ощущением, что им чего-то недодали, они не получили того, что им полагается по праву.

— Наверное, одна из самых твердых гарантий благополучной старости — крепкая семья, правильно воспитанные дети. Но сегодня очень много одиноких людей. Что бы Вы им посоветовали?

— Не впадать в уныние — единственное, что можно посоветовать этим людям. Уныние, скажем так, непродуктивно, оно никакой пользы не приносит, один только вред. И надо удерживать себя от уныния, пусть даже силой воли.

— А как?

— Тут опять же нужно всю жизнь вырабатывать в себе определенный навык. Уныние может постигнуть любого человека, причем в любом возрасте. Например, в юности, в отрочестве сколько бывает приступов уныния! Ведь молодежные суициды — что это, как не уныние, которое не нашло иного выхода? И для христианина очень важно бороться с унынием, приобретать навык такой борьбы. Уныние обязательно будет приходить, но надо учиться его побеждать.

А как — у кого как получается. Кто-то молится, кто-то находит себе какую-то работу, труд по силам. Есть такая святоотеческая мудрость: самое лучшее средство от уныния — найти человека, которому хуже, чем тебе, и помогать ему. Это, мне кажется, самый правильный путь. Если человек одинок, но у него есть силы, можно позаботиться о другом одиноком человеке, посидеть с ребенком соседей и так далее.

— То есть не замыкаться в себе?

— Не замыкаться в себе ни в коем случае — когда человек остается наедине со своей уже прожитой и, как порой становится понятно, зачастую бесцельно прожитой жизнью… Хотя, конечно, жизнь никогда не бесцельна, но в старости эта тяжелая мысль очень часто мучает человека.

Мы часто говорим, что главное утешение в старости — это дети и внуки. Но ведь сегодня, в наше время, встречается и такое: «Вот еще, буду я с внуками возиться! Я и так всю жизнь горбатилась, родили — воспитывайте сами!». Я до сих пор не могу привыкнуть к таким вещам, хотя мне о них часто рассказывают. Для меня, как, думаю, и для большинства людей моего поколения, это совершенно немыслимо. Причем так поступают не какие-то маргиналы — нет, нормальные, успешные, внешне вполне состоявшиеся люди. Я не хотел бы здесь кого-то обличать, но хочу еще раз напомнить: единственная возможность как-то утешиться в старости — это отдавать себя близким. Но этому тоже нужно учиться в течение всей предыдущей жизни — самопожертвованию, готовности жить ради других.

— Один священник говорил мне полушутя, а на самом деле очень серьезно: «Если в молодости не будете бороться со своими страстями, будете противной старухой». Правда ли, что в зрелом возрасте очень трудно уже что-то в себе изменить?

— Да, конечно, если человек не борется со страстями, из него получается вредный старик или старуха. Ведь со временем он приобретает не только добрые навыки, но и злые, и укрепляется в них.

В зрелом возрасте менять себя трудно, но можно, и тому есть множество примеров. Покаяние ведь никогда не закрыто для человека. Но для этого нужно иметь сердце, способное чувствовать, понимать. Надо иметь способность менять свои убеждения в хорошем смысле, открывать себя для новой информации, новой реальности. Если это есть, то человек может и на смертном одре совершенно измениться, настолько, что это невозможно было себе представить.

— Владыка, а были ли Вы свидетелем, когда человек обращался к Богу в самом конце жизни?

— Был, и неоднократно.

— Как помочь нашим пожилым родственникам, которые скорбят в своей старости, но не верят в Бога или просто не идут в храм: «Я всю жизнь жил без церкви, мне там все чужое… Ничего не понимаю, правила читать и службы стоять не могу…»?

— Да, многие люди не могут прийти в храм, особенно в старости, именно потому, что им трудно меняться. У них есть, может быть, искренние, но абсолютно неправильные представления о том, что главная добродетель — это оставаться стойким как кремень до конца, пусть даже и в заблуждении, в котором ты был всю жизнь. Таким людям помочь крайне трудно. Но если мы люди верующие, то, конечно, о наших родственниках надо обязательно молиться, просить, чтобы Господь Сам коснулся их сердца. И надо помогать им, ни в коем случае не бросать их. Просто помогать по-человечески. Не только уговаривать причаститься, приносить просфорки и крещенскую воду, а просто находиться с ними, общаться, может быть, давать какие-то книги о вере и Церкви, если это люди, привыкшие читать. Иногда это помогает, и очень даже хорошо.

Что касается правила и службы… Да, длительные молитвословия — не старческая добродетель. Но, в конце концов, вместо правила человек может читать наизусть краткие молитвы — молитву Иисусову, «Богородице, Дево, радуйся» и другие. А на службе можно сидеть, если человек немощен и стар, ничего предосудительного в этом нет.

— Почему на Востоке пожилые люди окружены беспрекословным почитанием, а в нашем обществе не прививается уважительное отношение к старикам? Что, по Вашему, необходимо сделать для этого?

— Дело в том, что на Востоке просто сохранилась традиционная семья. Когда и у нас она была еще жива, было такое же почтительное отношение к старшим. Но все это уходит, причем повсеместно. Традиционное общество в современной гедонистической цивилизации приговорено. Оно сопротивляется, особенно на Востоке, но при этом показывает такие малоприятные формы этого сопротивления, что они еще больше настраивают западное общество против общества традиционного. Это порочный круг, в котором мы сейчас находимся: идет борьба плохого с очень плохим.

Поэтому у меня нет оптимизма в отношении главной темы нашего разговора. Я не верю, что какими-то внешними усилиями можно исправить эту ситуацию, переломить ее к лучшему. Только одно важно — вера в Бога. Недаром мы часто говорим о том, что вера является фундаментом всей человеческой жизни, основой нашего отношения ко всему происходящему. Поэтому одна из самых значимых функций, которые Церковь выполняет в обществе, — она дает этому обществу развиваться естественно, помогая людям правильно воспринимать и выстраивать в своей жизни самые важные вещи, в том числе — относиться с уважением к чужой старости и достойно принимать собственную.

Журнал «Православие и современность» № 38 (54)