Самое страшное в жизни — это жалеть себя

— У Земфиры была беседа с Владимиром Познером в его передаче на «Первом канале». Он спросил её, что она скажет, оказавшись перед Всевышним. Она ответила: «Что он несправедлив».

— Конечно, несправедлив! Она абсолютно права. Бог не справедлив ― Бог милосерден. Он — любовь. Если бы Он был справедлив, этого мира, наверное, уже давно бы не было.

— Почему всё не так? Почему в мире есть страдание, несправедливость?

— Потому что мы живём без Бога. Бог не насилует нашу волю. Наши родители, когда нас любят, не насилуют нас. Хочешь посмотреть жизнь — иди. Если пытаться удержать, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Что можно сделать, чтобы всё исправить? Как сделать так, чтобы страдания стало меньше?

— Принять тот факт, что мы все люди, и меньше мнить о себе. Мы считаем, что мы можем без Бога жить, независимо от того, верующие мы или нет. У нас громадьё планов, но нам редко приходит в голову, что всё возможно, только если Бог поможет.

— Что такое вера?

— Когда человек ходит в присутствии Бога и понимает, что он без Него не может. Человек должен почувствовать опыт общения с Богом. Для этого нужно просто начать молиться, даже без веры. Любой человек может сказать Богу то, что он думает.

— Многие говорят, что не ходят в церковь, потому что Бог у них «в душе».

— Представьте, что у вас звонит мобильный телефон, и вам сообщили какое-то приятное известие. Вы сможете это скрыть, если известие будет очень хорошим? У вас сразу глаза загорятся! Как говорят? Человек светится от счастья. Так это совсем маленький кусочек счастья свалился, осколочек. А если бы в душе был Бог, источник счастья, что бы там было? Бог бы солнце вообще не создавал. Мы бы светили миру.

— Почему тогда мы, христиане, которые должны быть радостными, часто ходим хмурые как тучи?

— Один из признаков того, что у нас есть образ Божий, — стремление человека к совершенству. Мы хотим быть хорошими, но разве у нас получается? Когда у нас возникает желание делать добрые дела, мы думаем, что у нас Бог в душе. На самом деле, это Бог в нашу природу заложил свой образ, но Бога в душе у нас нет.

Первые люди жили с Богом в душе, слышали голос Бога внутри себя. Мы слышим свою внутреннюю речь, процесс мышления, внутренний диалог. Как, например, мы можем понять, что мы проснулись? Когда мы начинаем беседовать сами с собой. Вот так же люди слышали голос Бога внутри себя.

— Что такое совесть?

— Голос Бога, так говорят. Но если бы это был голос Бога, он бы прорывался сквозь все преграды. Может быть, эхо, которое мы можем заглушать? Я думаю, это что-то на уровне чувств и ощущений. Но это не чувство вины, ни в коем случае.

Психологи отличают чувство вины от чувства покаяния. Чувство вины возникает тогда, когда человек считает, что у него есть какие-либо преимущества перед другими людьми, достоинства. Он начинает искать что-то вовне, что помешало ему поступить правильно. Это психологическая попытка изменить прошлое — «психологическая жвачка». Прошлое изменить нельзя. Из-за этого человек может впасть в депрессию, в различного рода зависимости.

Если человек принимает себя таким, какой он есть, видит себя без прикрас, без розовых очков, то у человека возникает чувство покаяния, причём не обязательно религиозного. Он понимает, что совершённое — ошибка лично его, не ищет иных причин и обстоятельств, не пытается постоянно мысленно проигрывать ситуацию по другому сценарию. Поэтому чувство покаяния возникает от смирения — от великой мудрости и внутренней силы, способности посмотреть на себя без прикрас.

— Как отличить добро от зла?

— Зло не имеет сущности, зло — это отсутствие добра, как темнота — это отсутствие света. Человек часто не может отличить, что такое добро и зло, но может отличить, что ему нравится, а что не нравится. Маленький ребёнок вряд ли будет считать добром, что мама водит его в поликлинику или сама ему делает уколы, когда он заболеет. Я думаю, что он считает это злом, потому что это ему не нравится. Но если она не будет этого делать, то последствия будут ужасные. Бог не использует эти категории. Он делает то, что нам полезно. Другое дело — нравится нам это или нет.

— Что такое грех?

— Грех — это болезнь. Грех — это болезнь и души, и тела, наркомания, например. Одним словом, грех — это вред либо психике, либо телу, либо другим людям. Это ни в коем случае не вина.

— Чего люди боятся?

— Все люди боятся смерти. Боли, причём не только физической. А если конкретно, то каждый своего: кто-то — мышей, кто-то — лягушек, кто-то — воды. У меня аэрофобия. Самое удивительное, что мой отец был в армии штурманом, а мама всю жизнь мечтала быть лётчиком, летала на всех видах самолётов. А у меня аэрофобия! Я в жизни ни разу не летала. Я рискну это сделать, когда за мной уже никого не будет. С другой стороны, я понимаю, что все мои страхи — это недоверие Богу.

— Почему мы всё делаем наоборот?

— Я раньше не верила, что человек в принципе глуп. Меня учили, что мы умные и мудрые, что мы всё знаем. У меня было неприятие глупости. Но чем дольше живу, тем чётче понимаю, что человеческий разум помрачён. Мы на самом деле дурные. Мы не делаем то, что нам полезно, мы делаем то, что нам вредно.

— Как можно избавиться от чувства вины и не считать себя плохим?

— Мы должны знать чувство покаяния и иметь опыт «быть плохим». Почему не сразу покаялся Адам? Потому что он не имел опыта быть плохим. Вот почему так важно маленькому ребёнку этот опыт дать. У ребёнка маленькие грехи, их легче корректировать, но он должен знать, что быть плохим — это неприятно, чтобы он не захотел это повторить, когда вырастет. Этот опыт он должен приобрести, чтобы понять, что он человек, что он не Бог. И я говорю: хорошо, что священники не святые. Если он весь из себя праведник, то как мы к нему подойдём? Как он может помочь, если он не знает, как быть плохим? А если он имел опыт быть плохим, то он может сказать: «Я тоже так же грешил, я тоже знаю, что это такое, выход — вот в этом».

— Часто мы считаем себя жертвами обстоятельств. Мы говорим: «Я не мог поступить иначе». Это самооправдание?

— Вот это и есть проявление чувства вины. Психолог, когда проводит диагностику человека в сильной депрессии, спрашивает его: «Где вы пространственно видите своё будущее?». Если человек говорит, что впереди, это нормально. Но если человек говорит, что его будущее сзади, то это уже серьёзная депрессия, и требуется психотерапевт, а не психолог. Такое возникает часто, когда человек мысленно проигрывает прошлое, и оно его не отпускает.

— И всё-таки как не начать оправдываться и перекладывать вину на обстоятельства?

— Переложить покаяние невозможно. Вину можно, а покаяние нет. Когда человек принимает себя, он не ищет виноватого. Потом он начинает проигрывать свои действия, начинает мысленно анализировать будущее. Это выход из депрессии — не пытаться изменить прошлое, а мысленно выходить в будущее.

— Расскажите немного о вашей вере. Был ли у вас мистический опыт, после которого вы точно поняли, что Бог есть?

— Когда мне было четыре года, мы жили в городе Мариинске. Я там родилась, это в Кемеровской области, в Сибири. В нём не было храма. В день Крещения к нам приехала моя верующая бабушка. Она хотела набрать святой воды и сетовала, что у нас нет храма. Тогда она села в уголочке, взяла мисочку, налила воды и стала читать молитвы, крестя воду, а я играла в стороне, бегала. И тут она меня зовёт: «Люда, иди скорее сюда!». Я к ней подбегаю, и вдруг вижу: обычная вода из колодца блестит, как будто бы на неё пролили жидкое серебро, и от каждой серебринки идёт свечение. Потом, когда я смотрела на воду, каждая серебринка гасла одна за другой. Такого эффекта я не видела даже в храме при освящении воды. После этого мне ни один человек на земле никогда не сможет доказать, что нет Бога. Я своим глазам верю.

— И как вы пришли к вере?

— У меня верующие родители, отец был по крещению католиком, хотя жил по православным традициям, но атеистов в моём роду не было. Когда я пошла в школу, я уже знала все основные молитвы. В 13 лет был юношеский отход от веры: нам ведь говорили, что религия унижает. Но однажды, когда моя бабушка читала Священное Писание, её кто-то позвал на улицу. Книга осталась открытой, я заглянула в неё из любопытства, и первая фраза, которая попалась мне на глаза, была: «Нет выше той любви, кто душу свою положит за друзей своих». После этого я осознала, что если это нас унижает, то я чего-то в этой жизни не понимаю.

— Вы себя совершенно точно считаете православной?

— Однозначно.

— А почему?

— Потому что я именно в это верю, в православные догматы. Я не могу верить в абсурд и всегда говорю, что православие может быть сверхлогично, но не может быть алогично. Но не абсурд ли мы говорим, когда говорим, что Бог изгнал людей из рая, дав обет, что Он их когда-то туда вернёт?

Представим такую картину: папа двоим детишкам наказал что-то не делать, но запретный плод сладок и ребята нашкодили. Он берёт их за шиворот, выкидывает на улицу и говорит: «Когда-нибудь, когда вы поймёте, что поступили плохо, я вас заберу домой». При этом все соседи поражаются, какой умный папа, какой он добрый и как он детей любит!

Каждый проводит такую аналогию в своём подсознании, когда он говорит: «Да я не верю в ваши сказки!». А православие не в этом заключается.

Оно говорит, что мы сами изгнали рай, как своё внутреннее состояние, из своей души. Когда человек решил, что он не просто сможет жить сам, без Бога, да ещё и Богом при этом стать, внутренняя связь с Богом, которая существовала, была разорвана. Бога в душе не стало. А раз в душе нет источника счастья, то и рая там нет. И это наш выбор, Бог и сейчас нам его даёт.

В других верах я вижу противоречия. Я их вижу и говорю: «Я не могу в это верить, потому что это абсурд».

— Получается, что, если вы видите человека другой веры, вы считаете, что он верит в абсурд? Вы не будете с ним общаться?

— А у нас разве нет других тем для разговора? Нет ничего общего? Я должна знать веру другого человека, чтобы с ним дискутировать, в его вере тоже, может, есть своя логика. Мне понравилось, как сказал мне лично об этом Алексей Ильич Осипов: «Когда мы говорим о вере, мы говорим о вере, когда мы говорим о людях, мы говорим о людях».

Но если у нас есть общее, то мало ли кто во что верит? Разногласия в вероучении не причина ссориться и не общаться.

А с атеистами я не спорю. Я чаще всего говорю, что если человек разумный и я вижу, что интеллект его сохранен, то он, скорее всего, не атеист, просто у нас понятия о Боге разные. Либо, если он действительно атеист, то это только пока, временно.

— Что вас вдохновляет? Что помогает вам проходить через трудности в жизни?

— Вера помогает. Я всегда говорю: православие — это вера радости, вера счастья. Всё в этом мире временно. Остается только одно — радоваться тому, что есть, потому что это всё равно к лучшему. Чем человек старше, тем у него быстрее идут года. Осталось не так много, а по меркам вечности совсем ничего. А дальше встреча с теми, кого мы любили, встреча с Богом.

— Что самое страшное в жизни?

— Самое страшное в жизни — это жалеть себя. Размажет сразу же, хуже, чем масло по хлебу. Второе, что страшно, — это когда ты хочешь помочь и не можешь.

— Даже верующие люди плачут на похоронах. Они жалеют себя?

— Когда мы видим, что человек принимает то, что Бог ему посылает, мы же не говорим, что он должен радоваться, когда случилась беда! Это высший уровень святости, на который претендуют единицы в мире. Это не про нас. Мы должны горевать по ушедшему близкому человеку. До двух лет человек это состояние должен пройти, изжить, пережить. Если человеку больно, он и должен вести себя соответственно. Он должен плакать. Это нормально.

— Иногда хочется, чтобы было всё равно.

— Это страшное состояние, когда всё равно. Ещё хуже, когда кто-то приходит и говорит: да всё к лучшему, да ты не веришь в волю Божью, да ты плачешь, а надо радоваться. Ни в коем случае! Я сама совершала такую глупость, когда в жизни мало что понимала.

Бог мне показал это, когда мне самой было очень плохо, и моя подруга пришла и начала говорить эти «заученные» фразы. Я сказала: «Катя, я все понимаю, но сейчас мне не это надо слышать».

Если человек пытается совершать какие-либо сверхподвиги, то чаще всего он садится на алкоголь или наркотики, чтобы отключиться и забыться. А он должен спокойно и нормально своё горе пережить. Никто его не должен осудить за это.

— Какими этическими принципами вы руководствуетесь?

— Два правила: стараться не ранить ранимых людей. Их видно, они чаще всего амбициозны. Но я бываю груба в манерах, могу задеть за живое.

Второе — то, что когда-то мне сказала моя подруга, кума, замечательный педагог. Она сказала, что если ты делаешь добро человеку, то никогда в жизни не говори ему об этом. Если ты хоть один раз скажешь, что ты для него много сделала, ему уже не поможет никто. Это то же самое, когда родители говорят детям, что они жертвуют ради них своей жизнью.

— Что из того, что вы делаете, наиболее значимо для вас в жизни?

— Моя катехизаторская работа. А ещё я хотела бы шить игрушки. Я шью, только сейчас редко получается. Фотографирую их, а потом дарю знакомым.

— Какие книги повлияли на ваше мировоззрение?

— Чингиз Айтматов — «Плаха». Её мало кто любит, она многим кажется тяжёлой. В юности — «Мастер и Маргарита» Булгакова, а из православной литературы — магистерская диссертация патриарха Сергия (Страгородского) «Православное учение о спасении». Это книга, после которой многое в голове встаёт на свои места.

Фото Ирины Васильевой