Византийские портреты

Книга французского искусствоведа, археолога, византиниста впервые вышла в Париже в 1906 году и вскоре была переведена на многие языки народов мира. Приветствуя ее появление, немецкий рецензент К. Крумбахер отмечал удачную попытку «охвата византийской культурной жизни через призму вечной женственности». И действительно, перед читателями проходит череда ярчайших представительниц Византийской империи: императрицы Евдокия и Афинаида, Феодора и Ирина; благочестивые иконопочитательницы Феоктиста и Феодора. Здесь же — жестокосердая красавица Феофано, порфирородная Зоя, властолюбивая Анна Далассина. Запоминаются и образы западных принцесс при византийском дворе: Берты Зульцбахской, Агнессы Французской, Иоланты Монферратской, Анны Савойской.

Русский перевод был выполнен в 1911 году, а уже в 1914-м книга вышла в Москве.

Приводим отрывок из книги.

Предисловие

Шарль Диль. Византийские портреты / Пер. с фр. М. В. Безобразовой. - М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2011. - 744 с.
Шарль Диль. Византийские портреты / Пер. с фр. М. В. Безобразовой. - М. : Изд-во Сретенского монастыря, 2011. - 744 с.
Исторические повествования, как известно, возникли в Древней Греции как литературный жанр, обращенный к широкому кругу читателей и призванный доставить ему наряду с пользой от познания опыта древних и эстетическое удовольствие. Заботиться об этом была призвана особая муза Клио, изображавшаяся со свитком в руке. В течение веков исторические сочинения рассматривались их авторами прежде всего с этой, литературной точки зрения, что особенно заметно в византийской традиции, уходящей корнями в древнегреческую. Но по мере превращения истории в научную дисциплину художественные качества исторических трудов ценились всё меньше и меньше и даже стали рассматриваться как помеха строгому фактологическому изложению, для чего, признаемся, есть определенные основания. Нередко приходится видеть в древних (да и не только) исторических текстах то, как автор, заявив вначале о своем стремлении писать sine jura et studio (без гнева и пристрастия), впоследствии, увлеченный творческим порывом, вполне дает волю и гневу, и пристрастию, и на долю будущих поколений выпадает кропотливо разбираться в объективной ценности его свидетельств.

Тем ценнее те не частые в современной литературе примеры, когда художественное изложение исторических сюжетов соединяет тонкое литературное мастерство с доскональным знанием источников и профессиональным видением описываемой эпохи. Таким редким талантом обладал французский византинист, археолог и искусствовед Шарль Диль (Charles Diel, 1859–1944). В очерке истории развития византийских исследований, предваряющем «Историю византийского государства» Г.А. Острогорского, о Диле сказано: «Чрезвычайно многосторонний ученый, мастерски владевший всеми областями византийской истории, в том числе и истории искусств, наилучшим доказательством чему являются его большие работы по Равеннскому экзархату (1888), византийской Африке (1896), его труд о Юстиниане (1901), а также некоторые из собранных в «Византийских портретах» (1906) статей. Не многие так сильно продвинули византиноведение своими работами и стимулировали работу других, как Ш. Диль, который как у себя на родине, так и за пределами ее границ обрел большое число учеников». Научные заслуги Диля были признаны во всем мире; в СССР, где византиноведение переживало тяжелые времена, Академия наук избрала его своим иностранным членом-корреспондентом (1925).

В 1899 году по решению французского правительства в Парижском университете был впервые введен университетский курс византийской истории, читать который предложили Ш. Дилю. Вскоре в парижском журнале «Ревю де Пари» стали появляться увлекательно написанные биографии византийских императриц, выходившие из-под пера профессора Сорбонны, уже известного в то время широкой публике своими популярными работами по греческой археологии. В 1906–1908 годах эти очерки, объединенные в две части, вышли под общим названием «Византийские портеты» (Figures Byzantines). Книги сразу же снискали успех у французской публики, выдержав за первые двадцать лет лет десять изданий; издавались они и впоследствии. Популярность работе обеспечил наряду с ее несомненными художественными достоинствами и тот специфический ракурс обращения к византийской истории, который был задан Дилем. Пожалуй, впервые на солидном научном уровне перед широкой публикой был представлен столь мало известный аспект византийской культуры, как положение женщины и семейная жизнь. Напомним читателям, что рубеж XIX–XX веков был временем стремительных изменений в традиционном укладе европейской жизни, зарождения феминизма (термин этот известен с 1895 года) и движений за эмансипацию женщины, временем бурных споров о правовом равенстве и социальных отношениях полов. Одним из основных направлений общественного мнения стало обвинение традиционного европейского общества в патриархальных устоях, коренящихся в «темном» христианском Средневековье, которые принижали женщин и лишали их права на активное участие в общественно-политической жизни. И здесь книга Диля пришлась как нельзя кстати. На примере Византии автор показывал западноевропейской публике «другой» мир христианской средневековой культуры, мир, в котором женщина хотя и занимала вполне подчиненное положение, но вовсе не воспринималась как существо второго сорта, а в политической жизни играла подчас роль, возвышавшую ее над мужчинами. «Не многие государства отводили женщине столько места, предоставляли ей более значительную роль и большее влияние на политику и правительство, чем Византийская империя», — констатирует автор, подкрепляя свою точку зрения историческими фактами. Вообще Дилю принадлежит одно из ведущих мест в череде специалистов, которые неустанно боролись с нелепыми предрассудками в отношении Византии, глубоко укоренившимися в «образованной среде» со времен Просвещения.

В этой связи достойна отдельного рассмотрения судьба русского перевода «Византийских портретов». Впервые он появился в Харькове в 1911 году — был выполнен Марией Владимировной Безобразовой (1856–1914), одной из немногих в дореволюционной России женщин с докторской степенью по философии. Предисловие к книге написал ее брат, Павел Владимирович Безобразов (1859–1918), русский византинист, зять знаменитого историка С.М. Соловьева и двоюродный племянник не менее знаменитого М.А. Бакунина (революционера, одного из идеологов анархизма и народничества). Научные занятия по византийской истории и литературе П.В. Безобразов совмещал с общественной деятельностью; в частности, он является автором брошюры «Об улучшении участи женщин» (М., 1902). Нетрудно заметить, что русское предисловие контрастирует и по духу, и по содержанию с книгой французского автора. Мы читаем здесь о «духе рабства», господствовавшем в Византии и перешедшем оттуда в Московскую Русь; о том, что «в Византийской империи женщина не пользовалась уважением» и считалась «порождением дьявола, виновницей грехопадения рода человеческого, существом слабым и нечистым». Далее Безобразов, правда, признает, что некоторые женщины распоряжались судьбой империи, но в этом он видит очередное «противоречие византийской жизни». Сегодня, на современном уровне исследований, подобный гротескный взгляд на византийское общество выглядит наивным и нелепым. Но даже и в те времена это было анахронической данью расхожим штампам о средневековом «домострое», что разительно контрастирует с деликатным, исторически корректным повествованием Диля.

Героини первой части книги — величайшие в истории Византии императрицы Евдокия-Афинаида, Феодора и Ирина; благочестивые иконопочитательницы Феоктиста и Феодора. Здесь и романтическая фигура Василия Македонянина, не без женского покровительства вышедшего из крестьян в цари, и его горемычный сын Лев VI, четыре брака которого, попиравшие всякие каноны, не помешали ему остаться в истории с прозвищем Мудрого; и злая красавица Феофано, убившая Никифора Фоку; и порфирородная Зоя, впервые вышедшая замуж в пятьдесят лет и при этом успевшая сменить трех мужей-императоров. Замыкают ряд красноречивый рассказ Михаила Пселла о своей матери Феодоте и биография властной Анны Далассины, матери императора Алексея Комнина.

Вторая часть, хронологически продолжающая первую, начинается мастерским очерком о переменах в византийской культуре, вызванных крестоносным движением. Массовый приток западных элементов, проникновение феодальных идей и порядков, наконец, взятие Константинополя франками — все это резко изменило судьбу Византии, но, как подчеркивает Диль, не затронуло глубины души греко-восточных христиан. Галерею портретов открывают Анна Комнина, амбициозная дочь императора Алексея и высокообразованная писательница, а также ее мать, императрица Ирина Дукена. Далее следуют романтические похождения Андроника Комнина, ставшего последним императором из славной династии. Образ придворного поэта автор рисует на примере Феодора Продрома, чье многообразное творчество, к сожалению, практически неизвестно за отсутствием удачных переводов. Шестая-восьмая главы, продолжая тему Введения, в общих чертах описывают византийско-франкский культурный синтез и жизнь западных принцесс при византийском дворе: Берты Зульцбахской, юной Агнессы Французской, Констанции Гогенштауфен, Иоланты Монферратской и Анны Савойской. Трагические годы заката империи описаны в очерке о браках последних Палеологов. Завершают книгу очерки о византийском эпосе «Дигенис Акрит» и рыцарских романах, навеянных западной модой, но проникнутых греческим народным духом.

В свое время немецкий рецензент книги Диля К. Крумбахер приветствовал его удачную «попытку охвата византийской культурной жизни через призму вечной женственности» и выражал надежду на то, что живо написанные и при этом глубоко историчные очерки «привлекут новых друзей в нашу область науки». К сожалению, русская широкая публика получила возможность читать книгу Диля на родном языке накануне лихолетья: второе, московское издание появилось в роковом для России 1914 году. Но эта талантливая книга актуальна и спустя многие годы, о чем свидетельствуют появление американского перевода очерка о Феодоре (New York, 1963), полного греческого перевода (Афины, 1969), а также успех русского переиздания (1994, тираж — девять тысяч экземпляров). Конечно, отдельные идеи Диля нуждаются в пересмотре, а беллетристичность избранного жанра позволяет автору вести повествование подчас весьма вольно, почти в романическом ключе. Но это искупается добросовестностью основной концепции исследователя, его почти дословной верностью источникам и конечно же, незаурядным литературным мастерством, делающим книгу поистине приятной для чтения.

Павел Кузенков,
кандидат исторических наук,
преподаватель Сретенской духовной семинарии

18 августа 2011 г.

Подпишитесь на рассылку Православие.Ru

Рассылка выходит два раза в неделю:

  • В воскресенье — православный календарь на предстоящую неделю.
  • В четверг — лучшие тематические подборки, истории читателей портала, новые книги издательства Сретенского монастыря.
  • Специальная рассылка к большим праздникам.
Храм Новомученников Церкви Русской. Внести лепту