Ночные труды и ночные молитвы

Чистота и порядок должны быть в каждом доме, а уж если это Дом Божий – храм, то тут и порядок должен быть особенным, и чистота – благолепной. Кто следит за всем этим? И возможно ли такое послушание, требующее от человека прагматичности и практичности, соединять с, казалось бы, совершенно иным по настрою – с клиросным пением? Оказывается, возможно. О трудах ризничего и монастырских хорах, уставе и ночных богослужениях – беседа с иеродиаконом Серафимом (Чернышуком), продолжающая серию материалов к 20-летию возрождения Сретенской обители.

– Отец Серафим, вы уже много лет несете послушание ризничего Сретенского монастыря. В чем оно заключается? Что входит в обязанности ризничего?

– Начать надо с того, что такое ризница. Ризницей в монастырях называется помещение, в котором хранится вся церковная утварь – ризы (отсюда и название), сосуды, иконы. Человек, приставленный к ризнице для того, чтобы следить за всей этой утварью, и называется ризничим. Сейчас ризничий занимается не только этим, но и вообще всем внешним обустройством храма. В обязанности ризничего у нас в обители входит уборка алтаря и подготовка к богослужению: принести просфоры, налить вино для литургии, приготовить облачения. На каждый праздник положено облачение своего цвета – соответственно, накануне праздника необходимо принести из ризницы облачение нужного цвета для всех священников, диаконов и пономарей.

Конечно, самое тяжелое время работы в ризнице – накануне праздников.

– Ризница была вашим первым послушанием в монастыре?

– Да. Хотя всё-таки сначала у меня, как и у всякого трудника, были послушания «на подхвате»: подмести двор, разгрузить книги на книжном складе, помочь в саду и т.д. Я пришел в монастырь в апреле 1997 года, а примерно в середине лета меня определили в ризницу.

– Расскажите, каким было послушание в ризнице в то время.

– Начальником тогда был иеродиакон Феофан. Он отличался скрупулезностью и требовательностью к своим подчиненным, особенно придирчиво проверял, как мы исполнили наше послушание.

Крестный ход на Сретение Владимирской иконы Божией Матери, 1997 г.

Тогда мы с отцом Феофаном вдвоем работали в ризнице, нам помогал наш пономарь Тимофей – сейчас он священник. Первым моим «заданием» в ризнице было вывести воск из ковров. Сейчас для меня это не является чем-то серьезным, а тогда на чистку одного ковра ушло два дня. После этого отец Феофан больше не давал мне чистить ковры – счел меня неспособным к этому послушанию. Ковры были очень грязными, и я старался полностью их вычистить – хотя можно было просто вывести самые свежие пятна – и ковры бы казались чистыми.

Через некоторое время отец Феофан стал келарем, а на его место вступил отец Киприан. Тогда кроме меня помощником в ризнице стал послушник Давид, родом из Грузии (сейчас он иеромонах Нафанаил, служит в Грузии). Отец Киприан взялся за послушание даже еще более ревностно, чем отец Феофан. Тогда пол у нас в алтаре был выложен камнем-песчаником, а сверху лежали ковры, которые мы ежедневно пылесосили. Как-то отец Киприан решил отчистить до белизны весь пол под коврами. Мы начали работать – на шлифовку одного квадрата камня у нас уходило около двух часов.

Для нас стало обычным заканчивать послушание далеко за полночь. Послушание начиналось сразу по окончании Литургии – слава Богу, если мы не пономарили. Конечно, постоянно очень хотелось спать. Как сейчас помню: мы с Давидом пришли после Литургии, замертво упали на свои кровати и заснули. Проходит примерно полчаса, и в коридоре слышатся тяжелые шаги нашего начальника, отца Киприана. Он без стука зашел в нашу келью, молча встал посередине комнаты. Воцарилась тишина.

Отцу Киприану тогда недавно подарили скуфью с собольей опушкой. Худой, с острыми чертами лица, небольшой бородкой и в этой скуфье – он походил если не на Кощея Бессмертного, то по крайней мере на Ивана Грозного. Выждав какое-то время, отец Киприан достал свои карманные часы на цепочке. Мы лежим, каждый на своей кровати, повернувшись к стенке. Наш начальник, посмотрев на часы, обратился к нам: «Отцы! Я не понял. Уже десять часов. А почему вы еще здесь?» Первым не выдержал Давид. Недовольным голосом с характерным грузинским акцентом он ответил: «Ну хорошо, хорошо, не стой над душой, сейчас оденемся и идем».

Еще один случай вспоминается. Это было Великим постом, накануне какого-то праздника – то ли Лазаревой субботы, то ли Великого четверга. У нас в храме над входом, где сейчас балкон для клироса, реставрировали фрески. Там стояли леса. Реставратор уже закончил работу, и леса несколько дней не использовались. На это обратил внимание отец Тихон и повелел: чтобы к утру лесов не было! Мы тогда работали в ризнице втроем – отец Киприан, послушник Роман (теперь иеромонах Клеопа) и я. Где-то мы достали китайские пассатижи – больше ничего не было – и начали пытаться отвернуть крепко закрученные гайки на этих лесах. Ставили их профессиональные рабочие, а мы в первый раз имели дело с таким послушанием. В дополнение ко всему в течение всей ночи, пока мы работали, нас донимал своими вопросами сторож Александр. Он сидел за столом у входа и читал Псалтирь, но периодически приходил к нам и задавал отцу Киприану какой-нибудь жизненно важный духовный вопрос. Отец Киприан прекращал работать, тщательно обдумывал ответ, потом пространно отвечал.

Очень хотелось спать. Чтобы было полегче, мы с отцом Клеопой что-нибудь пели. Когда мы приноровились, работа пошла легче. Закончили мы где-то в 4 утра – уже светало. Нам очень хотелось причаститься, мы пошли в алтарь читать Правило к Причастию. Совершили это с немалым трудом: то отец Клеопа читает – я засну, то я читаю – он заснет. Оставалось около часа до службы. Мы пошли немного отдохнуть – и проспали, проснулись уже часов в 9. Но отец Тихон отнесся к нам с пониманием и совсем не ругал.

В скиту

– И долго ваше послушание продолжалось в таком ритме?

– Через некоторое время, когда я поступил в семинарию, меня перевели на другое послушание, а у отца Киприана стали работать наши студенты. Со временем он, конечно, стал помягче. Какое-то время, после хиротонии во диакона, я был секретарем у отца Тихона – около двух месяцев исполнял это послушание. Потом отца Киприана поставили начальником в просфорню и пошивочную, а ризница перешла ко мне. Долгое время мы работали вдвоем с отцом Севастианом, а сейчас начальник над ризницей отец Лука, мы трудимся с ним вместе.

– Вы также являетесь уставщиком Сретенской обители. Что это за послушание?

– Уставщик – это человек, который следит за правильным совершением богослужения – в соответствии с монастырским уставом. Послушание также очень важное – ведь богослужение является центральной частью жизни обители. А особенность нашего монастыря в том, что он еще и большой приход: большинство молящихся практически на всех службах – не монахи, а миряне. Поэтому мы не можем совершать все службы в точности по уставу – это будет совершенно невозможно для наших прихожан. Мы выработали такой средний устав, основанный в первую очередь на уставе богослужения в Псково-Печерском монастыре, который бы, с одной стороны, не очень утомлял молящихся, а с другой – не сокращал бы службу так сильно, как это подчас происходит на приходах. Пожалуй, для столичной обители это оптимально.

– Есть ли какие-то особенности в богослужебном уставе Сретенского монастыря, отличающие его от других обителей?

– Пожалуй, самая заметная особенность – это братские службы. Они совершаются у нас еженедельно, обычно в четверг – день Тайной вечери. На них, как правило, служит наместник, а вся братия молится и причащается. Накануне проходит братская исповедь. Такие службы очень объединяют братию, помогают в духовной жизни, не дают расслабляться.

Еще одна особенность – это ночные Литургии. Такие Литургии служатся в полночь по желанию братии – обычно два-три раза в неделю, в приделах нашего собора или в домовом храме братского корпуса. На них присутствует братия монастыря и студенты семинарии – человек 5–10, не больше. По сложившейся традиции все пришедшие на ночную Литургию причащаются, как это было в древней Церкви. Ночная молитва – древнее монашеское правило, совершение которого, конечно, приносит только пользу.

Иеродиакон Серафим (Чернышук). Фото: В.Корнюшин / Православие.Ru

Великим постом один раз в неделю Литургия Преждеосвященных Даров у нас совершается вечером, как это положено по Уставу. Все, кто хочет приобщиться святых Христовых таин на этой службе, должны ничего не есть и не пить весь день. Несмотря на такую трудность, эти службы народ очень любит, причащается на них обычно около 100 человек.

– Сретенский монастырь славится своими хорами. Расскажите, пожалуйста, о них.

– Я собственно сюда и пришел из-за хора. Здесь уже в самом начале, в 1990-е годы, был один из лучших мужских хоров Москвы. Стоять здесь на службах было просто божественно.

Потом я узнал, что здесь есть что-то наподобие братского хора, где пели не только насельники, но и прихожане. Я попросился туда, меня взяли. Поначалу мы пели ночные службы – тогда отец Тихон служил их в 4 часа утра. Со временем стали петь и рядовые службы – до этого все будни пел женский хор. Иногда удивляются: почему в мужском монастыре поет женский хор? Это наши прихожанки, которые пришли в обитель еще в самом начале, в 1994 году, вместе с отцом Тихоном. Тогда братии не было вообще, петь было совершенно некому – и они с энтузиазмом взялись за это дело. А сейчас у нас уже есть возможность полностью обеспечить службы мужскими хорами – но не выгонять же их…

Постепенно наш клирос усиливался. Регент тогдашнего большого хора, Сергей Пельгук, предложил отцу Тихону петь всенощные на два хора. Какое-то время мы так и служили, было очень красиво.

Когда братии стало побольше, у нас появился чисто братский хор. Это было в конце 1997 – начале 1998 года. Мы нашли регента, ее звали Валентина. Она к нам весьма строго относилась, но сейчас мы ей очень благодарны: она создала основу нашего хора. Мы стали петь несколько служб в неделю, «отняв» их у женского хора, за что они на нас неслабо обиделись. Каждое воскресенье мы пели раннюю, причем отец Лука и отец Клеопа, которые тогда уже были диаконами, пели раннюю, а потом служили на поздней. Помню, я их будил, расталкивал к ранней службе, они с такой неохотой приходили…

Со временем, когда наша семинария разрослась, нас рукоположили, и постепенно братский хор превратился в семинарский, который сейчас и поет ранние Литургии и еще несколько служб в неделю.

– В монастыре есть еще и народный хор. Как вы оказались его руководителем?

– Народный хор был в нашем монастыре с самого начала. Когда я только пришел сюда, они уже пели две службы в неделю. Со временем, когда тогдашний регент был вынужден уехать из России, хор стал постепенно приходить в упадок. И тогда певчие этого хора просто пошли к отцу Тихону и попросили поставить меня их регентом. Отец Тихон не возражал – так я и начал возглавлять народный хор.

Народный хор

.