«Мы исторически связаны с Россией»

Хорватия – это государство, в котором православных сейчас намного меньше, чем на момент распада Югославии в 1991 году. Сам по себе распад Югославии был отмечен жестокими, кровопролитными войнами, из-за которых сотни тысяч православных сербов были вынуждены покинуть обжитые места, бежав в Сербию, Боснию или другие страны.

Сейчас в Загребе, столице Хорватии, всего один православный храм – не очень большой, но удобно расположенный в центре города, на площади Петара Прерадовича. За пределами Загреба, в регионах Хорватии, сохранились величественные православные церкви, но они, увы, нередко пустуют из-за того, что почти не осталось прихожан.

С мая 2023 года администратором Загребско-Люблянской митрополией назначен епископ Буэнос-Айресский Кирилл (Бойович) – уроженец Черногории, много лет послуживший делу становления Православия в странах Латинской Америки. Встретиться с ним мне удалось в конце краткой поездки в Хорватию, всего за несколько часов до рейса в Братиславу. Епископ принимал меня в своей резиденции в северной части Загреба, радушно угощая кофе, ракией и постной выпечкой.

Епископ Кирилл (Бойович)

– Наверное, я всю жизнь учусь, – философски изрек владыка. – Университет, магистратура, аспирантура… Даже сейчас моя резиденция находится на территории православной гимназии Загреба.

Уроженец Черногории, он изначально избрал научную стезю: работал в университете в Подгорице, преподавал математику, писал статьи. Распад Югославии, Балканские войны подтолкнули тогдашнего лектора к серьезным размышлениям о временности и непрочности всего земного, о вечности и неизменности Божественного. В 31 год молодой ученый кардинально меняет свою жизнь: он поступает в Цетинский монастырь, чтобы всецело посвятить себя служению Богу.

Математика приучила меня искать истину, и я нашел эту истину в Иисусе Христе

– В 1990-е годы в Черногории началось пробуждение веры, – вспоминает епископ Кирилл. – Отчасти это было связано с приходом на кафедру митрополита Амфилохия (Радовича) – он был хорошим проповедником, миссионером. На меня немало повлияла и встреча с русскими святынями, когда я учился в конце 1990-х в аспирантуре МГУ. Думаю, эти святыни важны для каждого серба – мы ведь исторически связаны с Россией, для нас это как «земля обетованная». Я видел, что происходит вокруг: развал Югославии, война, натовские бомбардировки – все это несло на себе отпечаток апокалипсичности. Имело значение и мое общение со старцами, духовными светилами того времени. Мы ведь привыкли к ожиданию естественного хода жизни – учеба, образование, работа, семья, дом. Но я на многое стал смотреть по-иному; наука, которой я занимался – математика, – помогала мне в этом. Наука эта абстрактная – в ней, в отличие от физики или химии, не нужны опыты, а можно просто идти по улице и решать математические задачи. Математика приучила меня искать истину, и я нашел эту истину в Иисусе Христе.

– Вы несколько лет прожили в России, учились в МГУ, в Московской духовной академии. Какие у вас остались впечатления, в том числе от Троице-Сергиевой лавры?

– Я всегда мечтал о поездке в Россию, ведь нас учили, что именно Россия спасла сербов от турок, что Россия – сильная православная страна, которая нас защищала. В моем сердце живет большая любовь к преподобным Сергию Радонежскому и Серафиму Саровскому; к слову, эти святые очень почитаемы в нашем народе. В лавре я жил как в раю, у меня даже не было потребности выходить оттуда. Я мог там молиться, читать, учиться. Это были прекрасные три года моей жизни. Знаете, у нас шутят: хочешь молиться – иди в Москву, учиться – в Петербург, трудиться – в Киев. Действительно, в московских духовных школах акцент делается на молитве. И это нормально; еще свт. Григорий Богослов говорил, что хороший богослов – это тот, кто умеет молиться.

На улицах Загреба

Среди преподавателей академии я встретил искренних христиан, прекрасно знающих свои предметы. Вспоминаю профессора Константина Скурата, человека невероятно глубокой души, искренне любившего сербский народ. Очень хорошие впечатления оставил профессор Алексей Сидоров, много лет преподававший патрологию. Мой научный руководитель, профессор Николай Гаврюшин, тоже был замечательный человек и профессионал своего дела. Эти преподаватели не имели священного сана, но они принадлежали к тому «царственному священству, народу святому», о котором писал в своем послании апостол Петр.

– Владыка, вы с 2018 года управляете сербскими приходами в Южной и Центральной Америке. Можем ли мы в принципе говорить о неких перспективах православной миссии в Западном полушарии?

– С Латинской Америкой я связан больше 10 лет. Вначале служил там как архимандрит, потом стал заместителем правящего архиерея, а в мае 2018 года назначен епископом Буэнос-Айресским и Южно-Центральноамериканским. Митрополит Амфилохий поддерживал развитие православной миссии на всех континентах. Но в Латинской Америке наша паства (я имею в виду сербов) малочисленная; сама епархия появилась только в 2011 году, и вряд ли ее можно назвать полноценной епархией. Скорее это миссия – ведь там огромные пространства, много работы. Правда, сербская миграция не такая многочисленная, многие уже забыли свой родной язык. Но мы трудимся над тем, чтобы люди сохранили православную веру. Работаем и с местным населением: образовали приходы, состоящие из латиноамериканцев, в Колумбии, Эквадоре, Бразилии, некоторых других странах. Конечно, в Южной и Центральной Америке много приходов других юрисдикций (особенно Антиохийского патриархата), но мне кажется, что там наблюдается охлаждение к вере среди православных. Видимо, этому способствует и менталитет местных жителей, их общая расслабленность, желание откладывать все на потом.

Уличный указатель на Преображенскую Церковь

– Не наблюдаете ли вы подобного охлаждения к христианской вере и в Европе?

– Есть и здесь такое; тем более в Европу сейчас переселилось много иноверцев, нехристиан. Преподобный Иустин (Попович) в свое время очень критиковал Европу за духовное расслабление; но он критиковал и наш народ, который допустил распространение атеизма. Мы молимся за то, чтобы Европа снова стала христианской, чтобы здесь было сильное, искреннее христианство. Намного проще разговаривать с человеком, чьи базовые ценности зиждутся на Священном Писании, а не на каких-то других источниках.

В Словении немало православных христиан, но не хватает храмов. А в Хорватии все наоборот

– Ваша епархия включает Словению (полностью) и северную Хорватию, причем обе эти страны являются членами Европейского союза. Ощущается ли воздействие Брюсселя на ценностные ориентации государства и общества?

– Мы видим противоречивое влияние, как положительное, так и отрицательное. К примеру, Евросоюз продвигает уважение к законам, необходимость формирования независимой судебной системы. Этого, кстати, нам очень не хватает в Сербии, Черногории и Боснии. Европа также стремится к созданию условий, в которых будет минимизирована коррупция. С другой стороны, мы сталкиваемся с навязыванием гендерной идеологии, для нас неприемлемой и, думаю, в целом чуждой Европе. США уходят сейчас от этой идеологии; надеюсь, что и Европа сможет вернуться к своим христианским корням.

Кафедральный католический собор Загреба – Вы управляете Загребско-Люблянской митрополией почти два года. Имеются ли, на ваш взгляд, отличия в развитии Православия в тех двух странах, которые полностью (или частично) входят в состав митрополии?

– В Словении немало православных христиан, но не хватает храмов. В Хорватии все наоборот – храмы есть, но прихожан недостаточно. Многие сербы бежали отсюда в 1990-е годы, когда шла война. Славония (регион Хорватии, где жило много сербов) была опустошена. Сербское население сократилось в Хорватии с 700 тысяч до 150 тысяч. Но и в Словении сейчас 150 тысяч сербов, хотя Словения намного меньше Хорватии. Мы бы хотели строить новые храмы в Словении, но это сложно, главным образом из-за дороговизны строительства. Католики нам иногда предоставляют помещения для богослужений, порой бесплатно. Конечно, нас такая помощь очень выручает.

Православная Церковь Преображения Господня (Загреб) – В то же время в Загребе (Хорватия), по сути, один полноценно действующий православный храм – Преображенский. Разве этого достаточно для столицы, особенно принимая во внимание растущее число православных христиан за счет беженцев с Украины?

– Думаю, у нас есть необходимость построить в Загребе еще один храм, все-таки на большие праздники прихожане не помещаются в Преображенской церкви, многие стоят на улице. Конечно, мы не знаем, как долго продлится война на Украине и на какой срок задержатся в Загребе наши братья-украинцы, приехавшие сюда после февраля 2022 года. По просьбе владыки Порфирия (он руководил митрополией до 2023 года, то есть уже будучи патриархом) из Киева сюда прислали священника, чтобы он работал с украинской паствой. Отец Андрей сейчас живет с семьей в Загребе, но работает с беженцами по всей Хорватии и Словении. Еще один священник, отец Вячеслав, живет возле города Марибор. Он тоже помогает нам в работе с украинцами. Оба батюшки учат сербский язык, чтобы понимать наши богослужения – мы служим на церковнославянском и на сербском.

– Нет ли у вас планов использовать хорватский в миссионерских целях?

– На самом деле сербский и хорватский языки похожи, мы понимаем друг друга (в Югославии вообще был единый сербско-хорватский язык). Вот со словенским уже иная ситуация, поэтому мы работаем над переводами – и богословской литературы, и богослужений. Думаю, со временем станем иногда служить в Любляне литургию на словенском языке, хотя, говоря откровенно, мы пока не наблюдаем большого интереса словенцев к Православию.

Ремонтные работы в Преображенской Церкви

– С учетом той конфликтности, которая складывалась между сербами и хорватами, есть ли сейчас некие особенности в плане отношений государства к Православной Церкви в Хорватии?

– У нас подписано соглашение с государством, которое в целом регулирует положение Сербской Православной Церкви. Государство оказывает нам финансовую помощь, в том числе в содержании храмов и священников в сельских районах, где очень малочисленные приходы. Ситуация стала намного лучше, чем несколько лет назад – можно спокойно работать и жить. Есть, правда, отдельные политические силы, которые прямо выступают против Сербской Православной Церкви, считая нас врагами хорватского государства, чуть ли не шпионами Белграда. Конечно, все это привносит сложности и опасность. В больших городах напряжение чувствуется меньше, в сельской местности оно более заметно. В школе, если известно, что ученик – серб, от него могут дистанцироваться, даже как-то изолировать ребенка. Правда, громких инцидентов, слава Богу, последнее время не было. В этом, кстати, я вижу и положительное влияние Евросоюза, который старается следить за ситуацией.

– На ваш взгляд, чем отличается служение архиерея в православной стране от служения в государстве, где православные – в меньшинстве?

Здесь, вне православного мира, мы учимся быть свидетелями Православия для самых разных людей – инославных, неверующих

– В православной стране многие люди православны только декларативно (говорю на примере Черногории), они следуют традициям, отмечают праздники, но, к сожалению, не знают хорошо своей веры. Мы любим свою нацию, но от этой любви легко впасть в этнофилетизм, забывая о том, что врата спасения открыты для всех народов. Здесь, вне православного мира, мы учимся быть свидетелями Православия для самых разных людей – инославных, неверующих. Конечно, в Европе служить проще, чем, скажем, в Африке или во многих мусульманских государствах – у нас реальная свобода вероисповедания, плюс многие страны сохранили свою христианскую идентичность. В Хорватии, например, немало искреннее верующих католиков.

Думаю, на любом месте мы должны учиться искусству прощения, вспоминая слова стихиры Святой Пасхи («простим вся Воскресением»). Вначале прощать ближнему какие-то незначительные вещи; потом, помня о перспективах вечности, забывать о вражде, искать общий язык. Бог дал нам эту планету, и здесь достаточно места для всех, для мирной жизни. И, конечно, мы должны использовать все наши возможности, в том числе Интернет, чтобы нести Слово Божие для всех людей, в разных странах и на разных континентах.