Христианские парадоксы Сербии: ночь, хранящая свет

В небольшом сербском селе Паклене, что в долине реки Ибар, земля веками хранила светлую тайну. Речь идет о «невидимом храме» – церкви, выкопанной глубоко под землей, крыша ее находится вровень с поверхностью. И это не архитектурные изыски, желание древних мастеров удивить, а то и поразить чем-то необычным, столь типичное для нашего времени. Нет, сокровенность от дневного света и от чужих глаз, тревожная незаметность церкви были продиктованы совсем другими причинами.

Вход в подземный храм Вторая половина XV века. Когда-то гордая, сильная, независимая Сербия уже сотню лет под гнетом иноверцев-османов. Турки запретили не только строительство новых церквей, но и вообще любые собрания христиан. Православные села в Ибарской долине стонали не только под гнетом поборов, грабежей и террора, но и от гонений на веру. В соседнем Побдрже недавно повесили отца Йована – повесили прямо перед корчмой, чтобы всем было видно, – за то, что посмел крестить детей. И народ знал прекрасно: постройка нового храма означает смерть для всех мужчин из семей строителей.

Но вера не умерла – она ушла под землю, в катакомбы. Под светом ночи (действительно, ночной свет, пусть и звучит странно и непривычно) крестьяне из Паклене копают глубокую яму – глубокую, как могилу. Но могилу не для умерших, а для воскресающих. Такой случай уже был недалеко от Голгофы, в далеком Иерусалиме. Этим и живут.

Дед Лука бросает камень: «Если умрем, то умрем как люди, а не как скоты!»

Народ знал прекрасно: постройка нового храма означает смерть для всех мужчин из семей строителей

Ночь густая, но страх – еще гуще и плотнее. Каждый удар лопаты или кирки о камень звучит как пушечный выстрел в черном безмолвии ночи. «Тихо. Тихо, сынок! – шепчет Лука, опуская кирку. – Если услышат ‟эти”, то умрем не только мы – повесят всех!» Юноша замер. Под их ногами, на глубине в два человеческих роста, строится храм. Из камня, страха и веры – сегодня такие материалы в ходу. Деревянные лопаты, молотки, сумки для переноски камней – никакого металла. Любой лязг – смертный приговор.

Женщины плетут такие сумки для камней из коры липы. «Пусть пальцы отвалятся, забвена буди десница моя, пусть мы будем безрукими, но не безбожными», – шепчет Мара, глядя на струйки крови, стекающие по ладоням.

Строят такую церковь, которую невозможно увидеть: стены – под землей, крыша – вровень с землей. Вход надежно скрыт в зарослях кустарника, откуда идет спуск к низкой двери. Внимательный взгляд врага не должен заметить ничего необычного. Если же заметит – «Смерть нам покажется милостью», – говорит дед Лука юноше, пока они носят камни. Да, вот один из способов, которым христиане сохраняли веру во времена османского нашествия.

Сохраняли – и сохранили. Храм был сооружен: длина – 5–7 метров, ширина – 3–5 метров. Надежно сокрытый от посторонних глаз. Метровая толщина стен (трудились на совесть, основательно) не позволяла ни одному звуку просочиться наружу.

Таких «перелетных церквей» в долине Ибара – 20

Таких «перелетных церквей» в долине Ибара – 20. Почему «перелетных»: если появлялся хотя бы слабый намек на обнаружение храма гонителями, храм максимально быстро переносили в другое тайное место. Да, риск был, и карой была смерть, смерть без разговоров, но вера была сильнее страха смерти. Как, впрочем, и самой смерти.

Днем все выглядело как обычное сербское кладбище – не придерешься. Только местные знали и хранили в секрете, что под землей есть и такой гроб, в котором сияет свет Воскресения. И источник этого света не иссякнет, он победит любую тьму, любое иго.

Ночь. Люди крадутся к кладбищу. Сгибаясь, по одному проходят через незаметный вход в храм по небольшому туннелю. Кузнец Тодор, весельчак, и здесь не может не пошутить: «Кто там говорил, будто не может человек войти в утробу матери? Тут так согнешься- скукожишься – прямо как младенец у мамы в животе!»

Восковая свеча мерцает под земным «небом», слабо освещая лицо священника, шепотом служащего литургию. Воздух тяжелый – и от скученности, и от страха тоже. Двое прихожан постоянно на страже у входа. Чуть только чужой звук – свеча мигом гаснет, и остаются тьма, тишина и ожидание смерти.

В подземном храме

Дед Лука держит деревянный крест: «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!» – доносится ответный шепот из мрака.

«С миром изыдем. Идите в мире со Христом. И не забывайте: вера – наш свет. Хоть и под землей», – шепчет отец Стоян.

Люди поднимаются – тихо, с трудом, не спеша. Выйти из храма опасней, чем зайти сюда: каждый становится стражником, весь превращаясь в слух, чтобы не выдать ни себя, ни других. Шли от храма быстро, бесшумно.

Дед Лука уходил последним. Коснулся грубого дерева креста, который держал в руках, повторил: «Да! Воистину воскрес Христос!» Знает, что люди снова соберутся. Знает и то, что страх останется. Но вот прямо сейчас почувствовал: здесь, под небом из земли, есть то, что гораздо сильнее страха: непобедимая надежда, сияющая светлым светом сербского упрямства. Упрямства во Христе.

Есть то, что сильнее страха: непобедимая надежда, сияющая светлым светом сербского упрямства. Упрямства во Христе

Нет, эти люди – не великие витязи, достойные быть воспетыми в былинах и балладах. Обычные сельские парни и девушки, мужчины и женщины, старики и старушки. Но их тихий подвиг, светлое упрямство, идущее вразрез со всеми мирскими представлениями о благополучии, «достойной жизни», «обычном человеческом счастье», был деянием, ничуть не уступающим богатырскому по своему достоинству. Молитва – их меч, упрямство – их щит. Их предки росли в Сербии святых Саввы, Неманичей, Лазаря – как они могут изменить Христу! Пусть не витязи в латах, но верность Христу сохранят. И сражались не железным оружием, а тихой молитвой под землей. И победили. Сербия осталась верной Христу.

Церковь была сокрыта в течение 500 лет. Жители Пакленья ходили по крыше храма, не подозревая, что под их ногами – святыня. Когда в 2013-м году археологи начали раскопки, храм оказался полностью забит землей: полтысячи лет – не шутка. Мусор убрали, и открылись не только стены и место престола, но и некрополь XV–XVII вв. – могилы тех, кто строил и хранил святыню.

Руководила раскопками Татьяна Михайлович из Народного музея г. Кралево при поддержке местных жителей и общины округа Рашки. «Открытие храма – это как будто нам предки шепнули: ‟Вот мы, здесь. Мы не предали Христа, и вы не предавайте!” – говорит госпожа Михайлович. – Так что для жителей села, да и для всех нас храм – это не только и не столько ‟памятник культуры”, а настоящая святыня».

А местный батюшка сказал: «В Сербии много церквей, но вот этот храм, родившийся во мраке, чтобы сохранить свет Христов, особо ценен. Дай нам Бог этот свет нести в своем сердце».