Немного отдохнуть

Этот рассказ – продолжение серии историй «Кресты разного калибра» о самоотверженных мамочках «особых» детей.

Немного отдохнуть

Очередной день на скамейках среди родителей не предвещал ничего особенно запоминающегося. Кто-то достал журнал, несколько мам привычно уткнулись в мобильники, листая ленты Фейсбука, иногда спрашивая:

– А у тебя есть что-то интересное?

Как-то сама собой речь зашла все о старом и избитом: о детях и как с ними трудно. У каждой второй мамы – плохо скрываемый невроз, и кто что от него принимает в какой именно пропорции, чтоб совсем не сорваться и предохранить общество еще от одного неадеквата.

Нино, мама с относительно легким пятиклассником-дауненком, вдруг вспомнила:

– У меня у соседей сын с ДЦП. Ему десять лет. Не говорит, сам не ест, колясочник. Ну, и памперсы, само собой. Так вот, муж и жена так от него устали, что решили написать заявление и сдать в специнтернат. Немного отдохнуть...

– Вот я бы ни за что не сдала.

– И я. Как бы я жила без моего Гио. Генацвалос деда^[1].

– И я, – раздались голоса с мест. – Одну ночь не смогу спокойно спать без моей девочки.

– Нино, ты вообще молчи, твой Саба и говорит, и сам в магазин ходит, и даже на транспорт его можно одного пустить. А ты попробуй на себе дцпшника потаскать, – довольно резко вклинилась Нана, мать 16-летнего «тяжелого» аутиста. – Мой Лука меня так доводит, что тоже иногда об этом подумываю.

Ее слова вызвали новый виток обсуждения. Мамы оживились и стали мериться диагнозами детей – у кого именно тяжелее и почему.

Мамы оживились и стали мериться диагнозами детей – у кого именно тяжелее и почему

Нино опять взяла инициативу в свои руки:

– Перебили вы меня. Я не докончила про моих соседей.

Но ее опять перебили.

– Как, там еще что-то было?

– Так вот, – продолжала Нино, подождав относительной тишины, столь редкой в любом женском коллективе, где собрано больше трех нимф разного возраста. – Сдали они сына и решили слегка расслабиться, по магазинам походить, новый диван купить. Думали, раз на памперсы, лекарства и массажистку тратиться не придется, деньги сами собой должны собраться в конце месяца. По их подсчетам, как раз на один диван хватит, сто процентов. И что вы думаете, не вышло у них ничего. Вроде простая математика, а на деле вышло так, что никакой экономии от сданного сына не вышло. То они соседей залили, пришлось туда деньги вбухать, то у отца пломбы попадали, пришлось к зубному идти. Решили они свои грандиозные планы на следующий месяц перенести. И что вы думаете: опять то же самое! Какие-то непредвиденные расходы. Уже третий месяц они без ребенка, а деньги не собираются никак.

– Кажется, я понимаю, в чем дело, – из угла раздался голос до сих пор молчавшей бабушки первоклашки. – Мне еще моя бабушка Маквала рассказывала такую сказку.

Кто-то прыснул. Но большинство, вытянув шеи, обратились в слух.

– В давние времена жили муж, жена и пятеро детей. Жили они очень бедно и кормились только тем, что отец ловил в реке рыбу. Но и тут ему не везло. Каждый день, хоть и просиживал с удочкой с утра до вечера, ничего не мог поймать, кроме 7 маленьких рыбок, ровно по количеству членов его семьи.

И вот, устали муж с женой от такой скудости и решили отвести своих детей в лес и оставить там на волю Божью. Рассчитывали они так: «Каждый день нам Бог посылает семь рыб. Две будем съедать, а пять продавать. За месяц разбогатеем и корову купим. А дети сами себя в лесу прокормят. Ничего с ними не случится».

Так и сделали.

На другой день отвели всех пятерых в лес и там оставили. Пошел муж на рыбалку, но не поймал ничего, кроме двух рыб, как ни пытался высидеть больше. То же самое произошло и на второй день, на третий, и дальше. Поняли муж и жена, что им посылалось ровно на детей, пошли в лес их искать, но никого не нашли...

– Нино, – не выдержал единственный папа в вестибюле, – умоляю, не рви душу, скажи, эти экономисты думают или нет брать ребенка домой, я их душу мотал.

– Не знаю, – ответила Нино. – Пока не наотдыхались...

Возвращение папы

Отец и сын. Художник: Александр Поклад

Дверь хлопнула, и перед нами возникла хрупкая фигурка в белой курточке, синих джинсиках и берете с каким-то редким узором.

– Ва! Кто пришел! Лизико! – оживились обитатели вестибюля.

– Как ты?

– Как Тенго в новой школе?

– Довольны ли вы?

Между поцелуями и объятиями Лизико едва успевала отвечать на град вопросов.

Вышло что-то вроде пресс-конференции, суть которой свелась к следующему:

– Тенго в новой школе прижился. Дети его приняли хорошо. Учеба идет, и, самое главное, школа находится близко к дому.

История Лизико была такой. Вышла замуж, родила Тенго с ДЦП, и муж тут же испарился, испугавшись трудностей, связанных с ребенком-инвалидом. Вот и пришлось хрупкой худышке Лизико, меняя два вида транспорта, на себе таскать в спецшколу тяжеленного мальчишку.

История Лизико была такой. Вышла замуж, родила Тенго с ДЦП, и муж тут же испарился, испугавшись трудностей

Ее каждодневный поход в школу, без преувеличения, был подвигом и напоминал мне евангельское: «Сила Моя в немощи совершается» (2 Кор. 12, 9). По-другому этот феномен объяснить было невозможно.

Временами у Тенго начинались истерики, он отказывался спокойно сидеть в классе, и его все-таки перевели на индивидуальное обучение.

Как-то я посочувствовала Лизико:

– Какой тяжелый крест.

Лизико удивилась неуместному проявлению сострадания:

– Я не считаю, что Тенго мой крест. Я рожала его для собственного удовольствия и рада каждому дню рядом с ним.

Через некоторое время Лизико перевела сына в обычную школу поближе к дому. Таскать его становилось всё тяжелее.

Переход необычных детей в большой мир у всех происходит по-разному. Одни приживаются, другие, столкнувшись в классе с неприятием «обычных», вынуждены возвращаться в привычную среду. Родители, спаянные общей болью, продолжают держать связь друг с другом. Вот и Лизико решила завернуть в родную гавань.

– Девочки, я с мужем помирилась.

Объявив потрясающую новость, она засмеялась, наслаждаясь произведенным эффектом. Сообщение вызвало взрыв эмоций:

– Вот это здорово!

– Поздравляю!

– Молодчина! Ведь столько лет ни слуху ни духу.

Это была, действительно, суперновость. Каждый раз, когда общество на скамейках вестибюля школы вспоминало Лизико, начинало склонять по всем падежам ее благоверного:

– Негодяй.

– Чтоб ему в жизни радости не видать.

– Бросить девочку с таким ребенком.

И вдруг на тебе – помирились. Вот уж, действительно, «не спешите осуждать». Пока мы дружно планировали виртуальные казни негодяю, он успел вымолить прощение и начать жизнь с чистого листа. А Лизико уже рассказывала волнующие подробности:

– Тенго бредит отцом. Смотрит на него обожающим взглядом. Пытается копировать. Устраивает истерики, лишь бы с ним лишний раз встретиться. Только вот проблема – мои родители категорически против этих свиданий. Никак не могут простить мужа за предательство. Нашего сына они воспринимают как собственность. Мой папа, хотя ему 80 лет, грозится выкинуть мужа с балкона, а мама-гипертоничка добавляет масла в огонь: «Хочешь жить с этим негодяем, убирайся к нему, а Тенго мы тебе не отдадим. Все равно без нас ты с ним не справишься».

– Надо как-то объяснить родителям, что они неправы, – оживились слушательницы.

– Забери сына и иди к мужу. Пусть Элгуджа украдет вас из школы.

– Тебе юрист нужен...

Лизико только вертела головой, еле успевая отвечать на разные предложения.

Каждый совет имел свою слабую сторону, и потому Лизико лишь подытожила очевидное:

– Мне очень плохо. Так тяжело не было никогда. Тупик какой-то. Если я всё же рискну уйти к мужу, то потеряю родителей.

Тут подала голос молчавшая до сих пор старушка в черном. Она иногда приходила забирать правнука Сабу, когда внучка с мужем никак не могли выбраться в школу.

– Эх, люди, люди. Запомните: бывших не бывает. Вот я расскажу вам историю. У меня троюродный брат Эмзар украл городскую девочку. Она такая вся из себя светская, – бабуля втянула пухлые морщинистые щеки, чтобы передать утонченность натуры похищенной, и закатила глаза к потолку. – Музыкальную школу закончила, английский знала. Привез, значит, Эмзар ее к себе в деревню. Родители этой Мзии примчались забирать дочь обратно, но раз уже не девушка, смирились и оставили ее у мужа. А Эмзари парень простой, институтов не кончал – через неделю жене и говорит: «Пойди корову подои. Хватит ее издали рассматривать». Так корова ей сразу ведро перевернула и чуть Мзии ногу не отдавила. Та перепугалась – и давай родителям в панике звонить: «Заберите меня отсюда. Не для меня деревенская жизнь». Родители через два часа приехали в деревню и со скандалом забрали дочь в город. Эмзари запил и долго еще не женился. Потом всё же привел свою, деревенскую, но жизни не вышло. Мзия лет 20 не выходила замуж, потом все-таки нашла себе какого-то вдовца. Эмзари часто приезжал в город. Даст несколько кругов вокруг дома Мзии, и назад к себе – пить. Недавно встретила я эту Мзию на базаре, разговорились о том о сем. И она сказала мне: «Нет дня, чтоб я Эмзари не вспомнила...».

Звонок на обед прервал рассказ старушки, и половина слушательниц направилась к столовой, чтобы покормить тех, кто не мог есть самостоятельно.

Лизико заторопилась:

– Извините, девочки, надо бежать. Меня мама только на полтора часа отпустила.

«Благословение Господне на тебе, непраздной»

Рядом на скамейке расположилась Лела. Она на девятом месяце, и сидеть ей на ребристых деревяшках довольно трудно. Поворачивается то вправо, то влево, выбирая позицию поудобней.

– Как ты? – спрашивают справа. – Когда ждешь?

– Через две недели, а, может, и раньше. Как Бог даст.

– Смотри, не роди в автобусе, в этой давке. Сидела б лучше дома хоть напоследок, – наставляет кто-то слева.

– А Шио кто приведет и уведет? – оправдывается Лела, снова переваливаясь на другой бок. – Свекровь делает вид, что занята. Гоча тоже не хочет утруждаться. А после школы мы еще на базар едем, и Шио мне помогает сумки тащить. Хоть и отсталый, а переживает: «Мама, тебе нельзя. Скоро Николоз родится, и я буду памперсы менять».

Шио мне помогает сумки тащить. Хоть и отсталый, а переживает: «Мама, тебе нельзя»

– Неужели муж не понимает, что на последнем месяце базар-вокзал надо отложить? – возмущается Нино, недавно спровадившая своего благоверного.

– Представь себе, не понимает, – совершенно спокойно констатирует Лела. – Он считает, что раз я третьего рожаю, то это мои проблемы. Ему и двоих – выше крыши: «Я зарабатываю, и хватит с меня». Дома, мол, мужчина должен отдыхать. Потому, как придет с работы, сядет к компьютеру и так надымит, что дышать нечем. А у меня от дыма спазмы начинаются. Скажешь – плохая жена. Сижу, молчу, не связываюсь. Шио его как огня боится. Мой сын хоть и гиперактивный, но при Гоче сидит тихонько и не бегает. Никак его отец не может себе в голову взять, что у Шио – «задержка развития». Считает, что это моя блажь – Шио в школу водить. Мол, раз дураком родился, то пускай дома сидит. Нечего на дорогу деньги тратить. И не объяснишь, что ребенку без школы никак нельзя. Потихоньку же учится чему-то, социализируется...

– Почему не уйдешь от него? – спрашивает Нино. – Я за меньшее своего поперла.

– Уходила я от него в самом начале. Так вернул, орлом налетел. Он без нас не может, любит где-то внутри. Только как-то по-своему проявляет эту любовь. Люди с гор, они такие. А теперь куда уже уходить. Даже думать смешно. Сколько горя с ним пережила, всё перечеркнуть уже не смогу... У Бога на каждого свой план.

– Э, Лела, хорошо ты говоришь, но от этого не легче, – вздохнула соседка справа, слушавшая до того без комментариев.

– Это не я. Это мне так один священник сказал, – парировала Лела. – Была я примерно полгода тому назад у отца Наума. Обласкал он меня всячески. Насчет Шио мне так сказал: «Один человек быстро развивается, другой очень медленно. Не скорби. Всему свое время». Потом положил мне на голову руку и говорит: «Благословение Господне на тебе, непраздной». Я так и замерла. Только за день до того обнаружила, что беременная. Вот откуда он это узнал?

Потому и очень надеюсь, что этот, – она погладила себя по внушительному животу, – чем-нибудь да поможет Шио. Фактически из-за него рожаю. А старшие как малыша ждут! Особенно Шио. От его отца ласкового слова годами не услышишь. Зато сын мне всё компенсирует.

– Нашим детям ласка еще больше нужна, чем обычным, – согласился стоящий рядом отец дауна-шестиклассника.

И тут же предложил:

– Дай-ка мне, сестра, телефон твоего Гочи. Я ему сам растолкую, что к чему.

– Что ты, что ты, Тенго. Еще из-за тебя мне попадет.

– Лела, когда родишь, кто же будет твоего Шио в школу водить? – спросили с другого конца скамейки.

Рядом со мной мама Глаха сел. И он, представляете, меня благословил

– Ох, не знаю. Но думаю, что Господь управит как-нибудь. Надеждой живу. У меня недавно как по заказу случай был. Очень хотела перед родами вырваться в церковь, причаститься или хоть благословение взять. Но куда там. Эти бесконечные базар-готовка-уборка... Так вот, еду я с Шио в автобусе, а рядом со мной как раз мама Глаха сел. Тот самый, который целый год босиком ходит. И огромная икона всех грузинских святых на груди. У меня прямо мурашки по спине побежали от такого соседства. И он, представляете, меня благословил. Так что иду рожать спокойно.

– Слушаю я вас, слушаю, – вступила в разговор еще одна мать. – Может, и мне на второго решиться. Моему с ДЦП брат или сестра тем более необходимы. Нужен ребенок про запас.

И муж у меня не такой тяжелый случай, как у тебя. Теперь точно надо заняться этим вопросом вплотную.

– О, вот и прекрасно, – улыбнулась Лела. – Значит, не зря я тут разговорилась.

Через две недели в вестибюле родители передавали друг другу новость:

– Знаешь, Лела мальчика родила. Как раз на Гиоргоба!^[2]