Татьянин день

Была у нас замечательная компания. В студенческие годы встречались часто, но чем дальше отодвигалась дата окончания университета, тем реже мы собирались. Но Татьянин день отмечали всегда. Кто такая Татьяна и почему студенческий праздник пришелся на день ее памяти, никто толком не знал. У нас было пять Татьян – посему и собирались у одной из… Воцерковленных людей среди нас не было. Посиделки были поначалу веселые, шумные, с возлияниями (иногда изрядными). А беседы… Ну о чем теперь говорят во время застолий? Шутки, анекдоты да сплетни об общих знакомых – тех, кого не было за столом. И, конечно, комментарии по поводу очередных подвигов властей. Однако с годами веселье стало как-то угасать, народ становился все угрюмее, а шутки все злее. Но кулинарные достоинства хозяек, принимавших друзей, продолжали оставаться выше всяческих похвал. Так что расходились сытые и с надеждой так же попировать через год.

И вдруг ежегодные празднования прекратились. Самая радушная хозяйка, у кого собирались чаще, чем у прочих именинниц, имела неосторожность приветствовать возвращение Крыма России. Этого оказалось достаточно, чтобы многолетняя дружба в одночасье была забыта. Некогда добродушные интеллигентные люди показали себя приверженцами невероятно радикальных взглядов. Мои рассуждения о том, что мы можем повторить подвиги столетней давности интеллигентов, накликавших революцию, были восприняты как жалкие бредни недоумка, отказавшегося от светлых идей безбрежного либерализма. Отношения прекратились.

Признаюсь, терять друзей больно. Особенно тогда, когда они отправляют тебя в лагерь своего политического противника. Прошло два года без традиционной встречи в Татьянин день, но в этом году я был неожиданно утешен самым невероятным образом. Мой друг отец Михаил Преображенский пригласил меня поучаствовать в освящении квартиры его прихожанки Татьяны Равтопуло. О ней и об истории влюбленности ее деда – офицера Эриванского полка – в великую княжну Татьяну Николаевну я знал от Зураба Михайловича Чавчавадзе. Его дед одно время был командиром этого полка. А Борис Равтопуло в пятидесятые годы прошлого века нашел семью Чавчавадзе в далекой казахстанской ссылке и был у них частым гостем.

Его история такова: во время празднования в полку 300-летия Дома Романовых Борис Равтопуло пригласил великую княжну Татьяну на танец. А в конце бала дерзнул пригласить ее еще и во второй раз. Это не принято, поскольку офицеров в полку много и не все удостоились чести танцевать с ней. Это было поставлено ему в вину. Но Борис не мог удержаться. Он влюбился в царскую дочь и в душе поклялся быть ее верным рыцарем и до конца своих дней больше ни с кем не танцевать. Он долго не верил в гибель царской семьи, а потом много лет не мог забыть о своей клятве и не решался заводить семью. С Татьяной Николаевной он встречался и после бала. Об этом я узнал во время трапезы после освящения квартиры его внучки.

В только что освященной квартире явно чувствовалось дыхание благодати. На иконной полке рядом с иконами стояла фотография великой княжны Татьяны. И все невольно почувствовали присутствие в доме этой святой именинницы.

Великая княжна Татьяна оказалась самой талантливой, ответственной и бесстрашной из сестер милосердия

О подробностях ее служении во время Великой войны рассказал Юрий Григорьевич Шмелев – царскосельский краевед и автор книги о больнице, в которой императрица Александра Федоровна устроила первый лазарет. В нем она прослужила в качестве сестры милосердия и операционной сестры два с половиной года. Вместе с ней трудились и великие княжны Ольга и Татьяна. Мария и Анастасия были слишком малы и приходили в лазарет, расположенный в Федоровском городке, поддержать раненых офицеров. Лазаретов, открытых их матерью, было 87. Трудно поверить в это число, но оно верно. Юрий Григорьевич разыскал в архивах материалы, его подтверждающие. Поразительно то, что офицерский лазарет стараниями императрицы был открыт уже через две недели после начала войны, и великие княжны вместе с их августейшей матерью сразу же приступили к обслуживанию раненых. Борис Равтопуло приезжал в Царское Село к своему отчиму – флигель-адъютанту Его Императорского Величества полковнику Л.В. Силаеву и всякий раз приходил в лазарет, где трудились великие княжны. Там в двух палатах лежали офицеры Эриванского полка. Сохранилось несколько фотографий Бориса с Татьяной Николаевной. Он помогал ей перематывать бинты, изготавливать медпакеты, приносил лекарства. О нем немало записей и в дневнике великой княжны Татьяны. Она оказалась самой талантливой, ответственной и бесстрашной из сестер.

Прежде чем великие княжны приступили к работе в лазарете, главный врач княгиня В.И. Гедройц (первая в мире женщина-хирург) долго испытывала их. Ведь даже далеко не все мужчины могут видеть открытые раны и присутствовать при ампутации рук и ног. Царские дочери до войны жили обособленно и совершенно не знали жизни. И вдруг такие испытания! Татьяна выдержала их и стала прекрасной сестрой. Она вместе с матерью и 30 девушками параллельно с работой училась на курсах сестер милосердия. Занятия проходили каждый день в лазарете, во дворце и на даче Вырубовой. А потом 2,5 года Татьяна безропотно несла этот тяжелейший крест.

Юрий Григорьевич рассказал много интересного о «демократичности» государыни- императрицы. Она терпеливо сносила заявления княгини В.И. Гедройц о своих политических взглядах: «Я левее Государственной Думы». А когда врач Доломанов подал в отставку из-за вступления в левую партию, государыня не приняла ее. Тогда он признался, что у него жена еврейка. Александра Федоровна сказала: «Ну и что! Пусть приходит в лазарет и работает. Ваша работа меня устраивает».

Я знал о том, что государыня Александра Федоровна и ее дочери были хорошими сестрами милосердия, но не знал деталей. А детали были интересными. Оказаться в день памяти святой мученицы Татианы в доме Татьяны, названной дедом в честь великой княжны Татьяны… Да еще дедом, дружившим с великой княжной и влюбленным в нее… Это большой подарок.

Как эта трапеза не походила на наши многолетние татьяниноденские застолья! Вместо сплетен и соревнований острословов радостная беседа в духе братской любви. Именно радостная. И отец Михаил так просто и мудро отвечал на вопросы гостей. И такая от него исходила любовь, что все ее почувствовали. А ведь поначалу были скованны. Почти все гости впервые присутствовали на освящении квартиры. Только двое подпевали батюшке. Казалось, что и креститься стеснялись. И вопросы задавали робко, извиняясь за свое невежество. И вдруг словно благодатное облако покрыло всех. Стало легко и радостно. Никакого следа первоначальной скованности. А потом супруги Шмелевы запели. Да так красиво! И песни – не чета нынешним: мелодичные, нежные. Мне стало стыдно. Я этих песен не знал. Да в нашей компании никто и не пел. Напевность народная, традиционная, но в стилистике текстов чувствовалось, что сложены они не в позапрошлом веке. И вдруг Юрий Григорьевич запел про заводскую проходную – песню из фильма «Весна на Заречной улице»: «ту заводскую проходную, что в люди вывела меня». Оказалось, что для него это не метафора. Он 35 лет проходил через проходную Ижорского завода, где прослужил инженером-конструктором, и абсолютно уверен в том, что именно эта проходная вывела его в люди.

Вот ведь какая история!.. Патриот родного завода воспел подвиг государыни-императрицы и великих княжон. Он нежно любит внучку царского гвардейского офицера, а она считает его родным человеком. Сама Татьяна Рафтопуло – советский майор медицинской службы. 15 лет провела в войсках на Крайнем Севере, а сейчас лечит гражданскую братию. Сидят они за столом вместе с православным священником и друзьями, и так всем хорошо…

А в это время мои бывшие друзья – те, с которыми я прежде праздновал Татьянин день, – шастают по городу с плакатами: «Не отдадим РПЦ Исаакиевский собор!»

Бедные.