Крестный путь Советской армии

Вдвоем со священником из города Кимры Тверской области Андреем Лазаревым мы отправились на машине в Европу со скромной миссией – отслужить панихиду по нашим солдатам на забытом советском кладбище в городе Гливице.

Но неожиданно этот локальный автопробег превратился в целую экспедицию по следам Советской армии и завершился у стен Рейхстага в Берлине.

Галопом по европам

Москва - Брест - Варшава - Гливице

От Москвы до Бреста - тысяча километров, дорога занимает весь световой день. Прежде чем пересечь границу с Польшей, отклонившись от маршрута, по указателям находим легендарную Брестскую крепость. 22 июня 1941 года её защитники приняли на себя первый удар немецкой военной лавины.

В сумерках вдвоем со священником обходим мемориальный комплекс. Вынужден признаться, советская монументалистика (за исключением "Родины-Матери" на Мамаевом кургане в Волгограде, Саур-могилы на Донбассе и величественных и пронзительных памятников русскому солдату в Болгарии и Берлине) вызывает иногда смешанные чувства. Бетон, бетон, бетон. Понятно, что железо-бетонные памятники указывают на твердость защитников и монолитную крепость советского народа, но в то же время "забетонированная память" отдает порой холодом.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -
Все судьбы в единую слиты.

У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов...
Но разве от этого легче?!
(В.Высоцкий)

А ведь именно в таких местах душа особенно требует помолиться о всех убиенных, поклониться им, тихонько зажечь за них свечу... Здесь столько людей погибло!

Внезапно замечаем на территории Брестской крепости православный храм. В окошках мерцают свечи - в Свято-Николаевском гарнизонном соборе заканчивалась служба. Восстановленная и действующая церковь в музейном комплексе как-будто вернула жизнь в это тяжелое место, освящая молитвой память обо всех, кто погиб здесь в 41-м.

Польша

Название столицы на берегу реки Вислы связывают с именем рыбака Варса и русалки Савы. Согласно легенде, Варс и Сава поженились - так появилась Варшава. Отсюда и главный символ города – Варшавская русалка.

Преодолев в полночь польскую границу, проселочными дорогами к утру въезжаем в Варшаву.

Старый город - архитектурная жемчужина, хотя все здания лишь «новодел». Во Вторую Мировую Варшава подверглась тотальному разрушению. Но поляки по камушкам и крупицам со временем восстановили центр столицы в точности, каким он был до войны.

Взорванный нацистами замок польского короля Сигизмунда в 80-ых отстроен заново, сегодня это сердце Старого города.

На одной из улиц в 1830-ом году на деньги католического священника поставлен памятник Николаю Копернику, великому польскому астроному и математику, автору гелиоцентрической системы мира. После немецкой оккупации Коперника отправили на переплавку, но по дороге астроном чудом потерялся. Теперь памятник вновь стоит на историческом месте. Поляки весьма скрупулезно берегут свою культуру - старинную застройку, в отличие от нас, стараются не уродовать...

Из Варшавы под музыку из "Полонеза" Огинского берем курс на юго-запад, в сторону Катовиц. Если вы не стеснены в финансах, лучше воспользоваться платными автобанами. В противном случае передвижение по Польше – сущий ад для того, кто за рулем.

Дороги хорошие, но много круговых разъездов и на каждом шагу населенные пункты - ограничение скорости до 50-ти километров в час.

Сотни километров по пробкам, с черепашьей скоростью – с ума можно сойти! Но и ночью сильно не разгонишься - все трассы напичканы видеокамерами.
По пути, заметив указатель на Ясну Гору, решаем заехать в знаменитый монастырь Ордена паулинов в городе Ченстохова. В нем хранится одна из самых известных реликвий Польши и всей центральной Европы - чудотворная Ченстоховская икона Богородицы. Ее почитают и католики, и православные.

В XIII веке она находилась в Галицко-Волынском княжестве, но в 1382 году - после завоевания Польшей западно-русских земель - этот образ перенесли в Ясну Гору.

Из-за того что лик Богоматери потемнел, икону стали называть «Черной Мадонной». Поляки считают ее главной покровительницей. На стенах собора прикреплены десятки кем-то оставленных костылей – это свидетельства исцелений.
Цель нашей поездки в Польшу – старинный Гливице. В прошлом этот городок принадлежал Германии. С него-то и началась Вторая Мировая война.

На окраине Гливице находим знаменитую радиовышку, чем-то напоминающую Эйфелеву башню. Сооружена она из дерева - и сегодня это самая высокая деревянная конструкция в мире.

Именно здесь после провокации диверсионного отряда СС у Германии появился формальный повод для развязывания Второй мировой войны. 31 августа 1939 года в восемь вечера группа эсэсовцев, переодетых в польскую военную форму, захватила Гливицкую радиостанцию. В эфире раздалось сообщение: "Увага, увага! Внимание, говорит Гливице. Радиостанция в руках поляков!".

Анджей Яржевский, ключник Гливицкой радиостанции показывает нам путь, по которому шли эсэсовцы. В их задачу входила имитация нападения силезских повстанцев на немецкий стратегический объект. Провокация удалась и уже в скором времени Германия ввела в Польшу свои войска. Но правда об этом вскрылась лишь на Нюрнбергском процессе.

Забытое кладбище
За могилами русских воинов в Польше ухаживают бывшие наркозависимые

Протоиерей Андрей Лазарев настоятель Вознесенского храма в городе Кимры

В начале 2000-х священник Андрей Лазарев из Кимр, занимавшийся борьбой с наркобизнесом в Тверской области, был направлен в Гливице для стажировки в польском Центре реабилитации наркоманов «Фамилия».

Директор Центра Анжей Май-Маевский однажды привел отца Андрея на… кладбище.

Священник был изумлен: над поросшей травой прямыми рядами высились плиты с красными звездами и фотографиями советских солдат и офицеров. Кругом десятки, сотни надгробий!..

- Это ведь ваши? – спросил Анжей, - Почему их забыли?

Как позже узнал отец Андрей, на этом месте в польском Гливице захоронены 2454 советских воина. Все они погибли в январе 1945-го во время освобождения Польши от фашистов.

До Дня Победы оставалось всего несколько месяцев… А потом полвека забвения! Все эти десятилетия за русским кладбищем ухаживали и следили сами поляки.

Чтобы увековечить память НАШИХ, священник Андрей Лазарев, вернувшись в Россию, обратился за помощью в мастерскую скульптора Вячеслава Клыкова. Для забытого кладбища советских солдат Клыков изготовил из белого камня большой древнерусский крест (он стал последним проектом покойного русского скульптора).

Проведя переговоры с мэром Гливице и получив от польских властей официальное согласие на установку памятника, отец Андрей Лазарев привез и установил на кладбище этот крест из России.

С тех пор каждый год в конце ноября сотрудники польского реабилитационного центра «Фамилия» вместе с бывшими пациентами-наркоманами проводят у креста церемонию памяти советских воинов.

Прямо на русском кладбище молодые поляки исполняют по-польски «Катюшу». В церемонии участвует российский консул, православный священник и католическое духовенство. И каждый раз, чтобы отслужить панихиду по русским солдатам, поляки приглашают из России отца Андрея.

Панихида в газовой камере
Кто открыл ворота концлагеря "Аушвиц" в польском Освенциме

…Впервые мы побывали в Гливице в 2006 году. Вместе с нами отец Андрей привез тогда из России удивительного старика. Это был человек-легенда, полковник в отставке Василий Громадский. В далеком 45-м вместе со своей ротой он пешком прошел всю Польшу. Об этом мало кто знает, но именно он, Василий Громадский, 26 января 1945 года первым открыл ворота концлагеря «Аушвиц» в Освенциме! И со словами «Выходите, вы свободны!" - освободил оставшихся в живых узников...

Освенцим, концлагерь "Аушвиц". Полковник Василий Громадский со съемочной группой программы "Русский взгляд", 2006 год

И вот мы в Освенциме. Спустя 61 год, вновь войдя на территорию концлагеря (ставшего давно уже мемориальным музеем), Василий Громадский показывает до боли ему знакомые ориентиры. Хотя за столько десятилетий маршрут, по которому шла его рота, угадывался уже с трудом...

- Там была аллея, вот этот крематорий, а дальше… - Ветеран смотрит на небо, - Все правильно, мы шли на запад, и солнце стояло вон там.

Знаменитые кадры советской хроники, на которых русские солдаты под воодушевленные приветствия узников торжественно открывают ворота Освенцима, в свое время обошли весь мир. Но на самом деле кинопленка была инсценировкой. По словам Громадского, ее снимали несколькими месяцами позже, когда пленных чуть-чуть откормили, подлечили, поставили на ноги. Но в тот первый день, когда рота Громадского подошла к Освенциму, было не до кинооператоров!

Как вспоминает полковник Василий Громадский, сама встреча с узниками выглядела совсем иначе:

- Нам был дан приказ наступать на запад, по заходящему солнцу. Мы шли по старым довоенным картам. В этом месте на них ничего указано не было. И только случайно мы набрели на Освенцим. Я открыл ворота, а там в растерянности стоят люди в полосатых робах. Мы боялись, что это провокация немцев. И они тоже боялись. Они боялись, что мы - власовцы. Но когда из бараков начали выбегать женщины, сразу все разобрались.

В общей сложности в Освенциме было уничтожено полтора миллиона человек - евреи, поляки, цыгане. Вопреки всем нормам международного права в концлагерь помещали и советских военнопленных. За один только месяц здесь погибло больше 8000 русских.

Отец Андрей зовет нас за собой:

- Это крематорий, вот и вход в газовую камеру, пойдемте…

Священник из России решается отслужить панихиду по всем невинноубиенным в Освенциме. Не спрашивая разрешения у администрации музея-концлагеря, зажигаем церковное кадило. В полумраке газовой камеры гулко и таинственно звучат заупокойные молитвы из православной панихиды…

Незаметно подходят иностранные туристы, среди них группа евреев. Внимательно прислушиваются. Узнав, что седой русский дед, который стоит за священником, как раз и освобождал Освенцим – иностранцы с каким-то благоговением подходят и жмут полковнику Громадскому руку. У одного из этих евреев здесь погибла вся семья предков...

Что ж, возможно, хронику Второй мировой войны наши «партнеры»-союзники будут еще не раз переписывать, методично вычеркивая из нее подвиг советских воинов. Возможно, еще через несколько лет мы и вовсе «узнаем», что фашистов в этой страшной войне победили не русские, а исключительно англичане и американцы. Но остается надежда, что хотя бы те немногие поляки и евреи, потомки узников Освенцима, хотя бы они теперь на забудут - ЧЕЙ солдат открывал ворота этого концлагеря…

- Даже если бы в жизни я только одно это сделал, - Признался нам, покидая ворота Освенцима, Василий Громадский, - То жизнь моя уже не зря прожита!

Спустя год после этой поездки полковник Громадский скончался…

«А не взять ли нам Рейхстаг?»
Гливице - Берлин

…Торжественные мероприятия в польском Гливице и панихида на советском кладбище позади. Покинув город, выезжаем на шикарный автобан Краков – Вроцлав. Здесь можно гнать все 130 км в час! Правда, плох тот путешественник, который познает Европу лишь по автобанам. В воспоминаньях останутся разве что мелькающие дорожные знаки и особенности дизайна бензоколонок…

Мы, конечно, знали, что с введением Шенгена границы между государствами в Европе стерлись - но не до такой же степени? Пока искали заправку - заблудившись в тумане, оказались в Германии.

Германия

Ни таможни, ни проверки паспортов, только неожиданно появившийся дорожный знак на немецком языке…Германия встречала тучами и совсем густым туманом.

- А что, отец Андрей, отсюда до Берлина всего несколько сотен километров… - Советуюсь я с батюшкой-попутчиком. - А не взять ли нам Берлин?!

– Конечно, Саша, немного осталось. Мы еще и Рейхстаг возьмем - поехали!

Немецкий автобан отличался от польского только тем, что здесь вообще не было никакого ограничения скорости. При минимальной видимости на Берлин приходится идти по приборам.

Берлин, по крайней мере, восточный – полная противоположность Польше. Серые дома окраин, в которых теперь живут приезжие мусульмане, мусор, попрошайки-цыгане и нищие. Гастарбайтеры и торговцы советской символикой (уже не поймешь из какого зарубежья). Видимо, у нас с немцами много общего. Но в контексте столичных помоек и толп мигрантов это ощущение особой радости не принесло...

По навигатору выбираемся к знаменитым Бранденбургским воротам. У ворот народные гулянья. Ряженые - «американцы», «коммунисты» и «эсэсовцы». Рядом представление актеров-рэперов и медитация на белый лотос каких-то мрачных йогов. Прямо паноптикум.

За Бранденбургскими воротами справа уже виднеется цель нашего путешествия. Здание немецкого Бундестага. Это и есть легендарный Рейхстаг. Советская армия преодолела половину Европы, чтобы только водрузить на крышу именно этого здания красное Знамя Победы.

Танец смерти под свинцовым дождем

Весной 45-го Рейхстаг наши войска взяли только с третьей попытки. Вокруг все ревело и грохотало, на развалинах были установлены сразу несколько красных знамен – от полковых и дивизионных до самодельных. Первые три на крыше были сбиты ночным артобстрелом. Четвертое установили не сразу – без фонаря в темноте бойцы заблудились.

По воспоминаниям участников штурма, командир матерился так, что стены дрожали как при артобстреле. А уже через час, в 3 утра 1-го мая 1945 года, все увидели над крышей Рейхстага то самое знамя. И троих пляшущих человечков.

Берест, Егоров и Кантария – они действительно плясали и прыгали. Но не от радости, а чтоб увернуться от пуль…

В полдень 1-го мая это знамя сфотографировали с самолета По-2.

Знаменитый снимок Халдея «Знамя победы над Рейхстагом» был сделан на день позже и оказался постановочным (знамя было уже другое, и позировали тоже другие). На снимке все чинно, как и требовала советская пропаганда: герои замерли в торжественных позах - танец смерти под свинцовым дождем больше не повторяли.

Великая война принесла великие разрушения - и России, и Европе. Но сегодня это уже история. Несмотря на боль прошлого, адекватные немцы и русские не держат в памяти зла. Только великие народы способны перешагнуть через свои исторические обиды.

Наше путешествие подошло к концу. Мы выбрали самый демократичный и экономный вариант. На машине - галопом по европам - от Москвы до Берлина и обратно. Всего 4000 километров. Можно уложиться в 4 дня и 600 долларов на двоих. Конечно, если при этом всю дорогу не есть, не пить и не спать…

На память о Берлине увозим парковочный штраф на 5 евро - ох уж эти педантичные немцы!

* * *

Комментарий священника Андрея Лазарева

Он ведь целых 70 лет ждал этого поздравления!

Эта поездка по Европе внезапно получила удивительное продолжение. Без чуда здесь не обошлось. Спустя какое-то время меня разыскала некая женщина Маргарита Ботнарь и поведала историю своей семьи. До этого она случайно увидела в интернете репортаж, который сделал наш друг тележурналист Александр Егорцев.

В этом сюжете впервые подробно было показано забытое кладбище наших солдат в Гливице. Так вот, оказывается, в Гливице где-то на этом кладбище лежит и ее родной дядя – Михаил.

Они с мамой всю жизнь мечтали побывать в Гливице, где покоятся останки маминого родного брата, то есть дяди Маргариты. Впервые они узнали об этом еще в начале 80-х годов прошлого века, получив письмо из Международного Красного Креста.

Итак, мы вновь отправились в Польшу, взяв с собой Маргариту и ее дочку. Поздно вечером добрались до Гливиц. Пока мы только обустраивались, Маргарита разузнала, где находится кладбище советских воинов и уже собралась туда пойти. Мы уговаривали ее не делать этого, подождать до утра, ведь на улице уже стемнело. Все очень устали с дороги. Однако переубедить ее не могли, и пришлось нам идти туда всем вместе.

Придя на кладбище, мы увидели, что оно в полном порядке – все прибрано и выметено, к тому же работает освещение. Оказывается, к общему дню поминовения поляки наводят порядок на всех кладбищах, в том числе и на нашем, советском.

Маргарита сильно расчувствовалась, для нее все это было настоящим потрясением. Она тут же начала искать могилу своего дяди. Я не поверил, что в тот момент ее можно было найти. Ведь на кладбище в Гливице более 1500 могил, надписи на многих плохо читаются, а на улице было уже совсем темно. Но Маргарита пошла искать. И буквально через 5 минут мы услышали, как она заплакала. Метрах в 150-ти от центральной аллеи мы увидели Маргариту.

Она стояла на коленях перед могилой своего дяди и плакала. И тут мы вдруг узнали - по надписи на памятнике - что у этого солдата сегодня день рождения! Всё это потрясло нас до глубины души…

Только представьте: он ведь целых 70 лет ждал этого поздравления! Через 70 лет после гибели к нему на могилу приехали его родные, близкие люди. Михаилу Линькову (так зовут солдата) исполнилось всего 20 лет, а он успел за это время стать героем – он был награжден тремя орденами «Красной Звезды», Орденом Славы, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги»…

* * *

Памяти лейтенанта Линькова
Гори, гори, моя звезда…

Михаил Линьков

«Командир взвода 4-й стрелковой роты лейтенант Линьков Михаил Дмитриевич в боях с немецко-фашистскими захватчиками проявил себя смелым, мужественным офицером, опытным и умелым командиром…»

Этими сухими строчками из наградного листа начиналось описание подвига моего дяди – Михаила Дмитриевича Линькова. И, наверное, трудно себе представить, что этому «смелому, мужественному офицеру, опытному и умелому командиру» на тот момент - 20 сентября 1944 года - не было еще и двадцати лет!

Я часто смотрю на детскую фотографию Миши и вижу его открытое мальчишеское лицо, смелый и острый взгляд, тонкие «крылья» носа… В 1942 году Михаила призвали в действующую армию. Перед отправкой на фронт ему дали один день отпуска, чтобы повидаться с семьей. Он ехал от Саратова до Ртищева, потом шел 35 километров пешком до родной деревни, только ночь ночевал и на рассвете ушел. Моя мама (его сестра) хорошо помнит эту короткую встречу. Помнит, как моя бабушка (Мишина мама) суетилась в слезах, просила соседей зарезать барана, как пыталась обласкать сына, угодить, как Миша ходил по избе в галифе с болтающимися завязочками, помнит, какой он был красивый и очень юный.

А рано утром нужно было возвращаться обратно. Бабушка пошла его провожать, она очень долго шла рядом с ним. Он все время говорил ей: «Иди, мама», но она не могла уйти и все шла дальше и дальше, прижимая к себе сына, а потом долго-долго стояла она на дороге и смотрела ему вслед, даже тогда, когда он давно уже скрылся за горизонтом. И больше она его никогда не видела...

Он ушел навсегда, туда, на войну, бить врага, освобождать землю от фашисткой нечисти. Он ушел и больше не вернулся, он чуть-чуть не дошел до Победы, погиб на границе с Германией 31 марта 1945 года и был похоронен своими товарищами в польской земле…

"Он ушел и больше не вернулся, он чуть-чуть не дошел до Победы..."

Еще будучи школьницей, я искала его могилу, переписывалась с Обществом Красного Креста. В апреле 1985 года, наконец, получила письмо, в котором говорилось, что могила Михаила находится на территории Польши, в городе Гливице. Мы с мамой попытались выехать туда, ходили по инстанциям, собирали разные справки. И, наконец, получили вызов в Москву, в ОВИР.

Приехав к назначенному времени, мы почти четыре часа просидели в очереди, и все ради того, что бы услышать грубый отказ. Никогда не забуду, как мама плакала в кабинете чиновницы из ОВИРа, которая громко и назидательно отчитывала нас за то, что мы - «нашли, понимаешь, повод за границу прокатиться»...

Годы шли, но мысли приехать на Мишину могилу я не оставляла. И вот однажды, читая в интернете о состоянии воинских захоронений в Польше, я наткнулась на телерепортаж Александра Егорцева, в котором рассказывалось о том, как отец Андрей, священник из города Кимры, повез на грузовике в Польшу православный Крест и установил его на заброшенном кладбище советских воинов в городе Гливице! А помогали ему врачи и пациенты гливицкого Центра реабилитации наркозависимых. Эта информация меня потрясла!

И сердце пронзила боль: «Миша! Там похоронен Миша!».

С этого момента я была просто одержима мыслью: во что бы то ни стало добраться туда. Вот так бывает: вначале пронзает мысль, потом созревает план, а затем вдруг все начинает складываться само собой, быстро и почти мистически…

И вот уже и мы в составе очередной экспедиции отца Андрея отправляемся из Москвы в Гливице. Мы будем искать могилу лейтенанта Михаила Линькова!

Сейчас трудно передать то, что я чувствовала, когда ночью шла по пустому чужому городу в сторону кладбища и вела за ручку одиннадцатилетнюю дочь. Но я остро чувствовала, что нас «ведет» Миша… И так совпало – мы пришли к нему как раз в день его рожденья!

В полной темноте - среди почти двух с половиной тысяч воинских захоронений - мы практически сразу нашли дорогую сердцу могилу. Ноги сами привели нас к ней, вернее Миша «привел». Вот он, наш дорогой солдат! Как же долго я ждала встречи с тобой!

…Стою я на коленях у могилы твоей, плачу и называю тебя "дядей Мишей", а по возрасту ты уже сам годишься мне в сыновья…

"Называю тебя дядей Мишей, а по возрасту ты уже сам годишься мне в сыновья…" Польша, Гливице

А на следующий день, уже при свете, я как следует рассмотрела место последнего пристанища наших русских героев: покосившиеся позеленевшие могильные плиты, заросшие мхом звезды, обычный низкий заборчик вокруг, стертые временем имена. Особенно угнетали сознание надписи на «памятниках» - «кр-ец» (т.е. красноармеец). У каждого воина было звание, имя, отчество, даты жизни. Общее впечатление - если не полной запущенности, то, во всяком случае, полного забвения.

Власти Гливице пытаются поддерживать кладбище в подобающем состоянии, но присутствия российской стороны здесь не ощущается совсем, кроме усилий отдельно взятых людей, таких как отец Андрей и его помощники.

Но дело не только в российских чиновниках. Дело в нас самих! Наши туристические маршруты в Польшу не пролегают через места нашей воинской славы и скорби, в лучшем случае сводятся к осмотру архитектурных достопримечательностей, а чаще - к шопингу. Нам уже «не интересны» места захоронения советских воинов, мы не возлагаем цветы, не стоим в слезах и скорбном молчании над их могилами. Мы сами не даем повода польским властям проявлять особую заботу о нашей общей памяти.

Стоя ночью у могилы Михаила, я гладила рукой Красную Звезду на надгробной плите и удивлялась тому, какая она яркая. Она словно горела в темноте. Это Мишина звезда вела нас сюда, как путеводная. Это она освещала нам путь.

А наутро, не обнаружив никаких следов свежей краски на звезде, я вдруг поняла, что это наша память поддерживает ее такой. Я увидела, что звезды на могильных плитах наших солдат все разные: где-то совсем мхом поросли, где-то наполовину, где-то еще яркие и красные. Это наша память отражается в них!

Если о солдате думают и помнят, то звезда на его могиле мхом не зарастает, она горит. Если вспоминают редко, время от времени, то зарастает наполовину.

Если о солдатах забыли или уже некому вспоминать, то звезды погасли совсем.

Но я надеюсь, я очень надеюсь, что они снова зажгутся, и будут гореть ярким огнем нашей памяти, как горит в далекой Польше звезда на могиле лейтенанта Михаила Линькова!

Маргарита Ботнарь,
племянница лейтенанта Линькова

Фото Андрея ВИШНЯКОВА,
Александра ЕГОРЦЕВА,
протоиерея Андрея ЛАЗАРЕВА