Прозаик и медведица

Лауреат Патриаршей литературной премии имени равноапостольных Кирилла и Мефодия в эксклюзивном интервью нашей газете размышляет о свободе, авторской ответственности и своем пути к Богу.

– Отец Ярослав, вы заведовали редакцией прозы в издательстве «Современник» и уволились, чтобы служить в Вологодской епархии. Вам тяжело далось то решение?

– Нет. Может быть, Бог, зная мое внутреннее устройство, понимал, что с такими, как я, так и надо!

– Как отреагировали окружающие? Ваш поступок не заставил их задуматься о вере?

– Нет, вряд ли. В те годы из десяти тысяч членов Союза писателей воцерковленных верующих можно было по пальцам одной руки пересчитать.

– Когда вы впервые познакомились с Библией?

– В юности мне попало в руки дореволюционное петербургское издание детского Евангелия – с иллюстрациями, с графикой. Прочитал, вопросы какие-то возникли. А крестился только в 40 лет. Мне повезло, что сразу попал в Троице-Сергиеву лавру. Там начал исповедоваться, причащаться, там были все воспитатели и учителя… Ведь сколько поколений моих предков молились, а потом нить прервалась! Мама отрезала косу и выкинула иконы. И познакомились мои родители в редакции издания «Безбожник»… У нас сейчас нет той обманной политической системы, но либерализм – это тоже обман. Потому что он обязательно включает в себя антихристианство. Оно может быть прикрыто некими гуманитарными целями, но суть от этого не меняется. Человеческое общество всегда ограждает себя от злых поступков и поощряет добрые. С этой целью создаются законы: что можно, что нельзя. Либерал спрашивает: а почему нельзя? И требует, чтобы зло получило те же права, что и добро. Вот, скажем, супружеством испокон века считается брак между мужчиной и женщиной. А современный либерализм требует разрешить однополые браки. Но ведь это против Божественного установления, а значит, либерал не может не быть врагом Христа!

– Разве Бог не даровал человеку свободу?

– Он дал свободу от греха. И мы постоянно должны выбирать между единственно правильным шагом и множеством неверных. Сказать правду или солгать, промолчать или разболтать что-нибудь, осудить человека или помолиться о нем – вот подлинно свободный выбор, а высшая свобода – это и есть данная Богом свобода от греха.

– В школе вы хотели быть математиком…

– Два моих старших брата закончили МФТИ, оба стали докторами наук. Я собирался идти по их стопам и в 16 лет уехал в новосибирский Академгородок поступать в физико-математическую школу. Прошел какие-то туры, а следующего экзамена надо было ждать. Устроился в экспедицию от Института гидродинамики на Обское море (Новосибирское водохранилище. – Ред.). Экспедиция изу­чала распространение звуковых волн под водой. И вот тогда меня почему-то развернуло в другую сторону…

– Почувствовали свое призвание?

– Я и не знал тогда, что это призвание. Я и летчиком хотел стать, до сих пор хочу! Даже самолетом управлял. Еще хотел быть хирургом, геологом…

– Есть ли в ваших рассказах что-то автобиографическое? Читая, так и веришь, что вы себя там описываете, свое детство.

– Сын Льва Толстого говорил, что в «Войне и мире» сто четыре действующих персонажа и все они – его отец. Конечно, любой автор проповедует собственное миропонимание. Это естественно. Слава Богу, если оно христианское, православное. А то скажут потом: «Сто лет прошло, а он столько душ покалечил. Добавьте-ка ему там огоньку!..»

– Раньше вы были заядлым охотником. Какие места вам больше нравятся? Что вам раскрывает природа?

– Люблю среднюю полосу и места к северу от нее: там народу поменьше. Если входишь в природу с понятным ей интересом, она тебя принимает. Если ты охотник – тоже принимает. Позволит тебе добыть чего-нибудь… Можешь со всеми договориться. Как-то иду – стоит медведица за кустом! Я думал сначала – медведь. Огромная, светлая… А была весна: шерсть у нее русая, еще не потемнела. Сразу мысль: «Крестьянин ахнуть не успел, как на него медведь насел…» (из басни Крылова. – Ред.). Я, значит, ухожу аккуратно. Убегать нельзя. Можно пугать, но это как получится. Правильно, что я не крикнул, потому что у нее два медвежонка оказались. Вот я потихонечку назад отступаю, отступаю, отступаю… Помню, сзади валялись березы. Думаю: не зацепить бы, не упасть! Перешагиваю через березы. Тут медведица опускается на четыре лапы, рыкает – и с сосны падают два медвежонка. И – бегом бежать! А она – за ними. Только ветки трещат…