Книжный шкаф для обуви

Один мой друг недавно опубликовал в Фейсбуке такую фотографию: застекленный книжный шкаф, но вместо книг – обувь. Это реальное фото из его квартиры, которую он сейчас сдает. Квартиранты смущенно объяснили, что книг у них немного, а вот с обувью – все хорошо. Вот и пришлось так… не по назначению.

Можно, конечно, сокрушаться о временах и нравах. Но я вот о чем подумал, когда увидел эту фотографию: книжный шкаф, заполненный обувью, это, знаете, такая метафора времени, образ наступления информационных технологий. Почему информационных? Потому что хотим мы этого или не хотим, библиотека – как полки с бумажными книгами – все больше будет уходить в прошлое. Цивилизация Гутенберга уже в сильно преклонном возрасте, и остановить этот процесс нельзя. Хотя порой и очень хочется.

Кого-то это пугает. Как пугает, кажется дикой такая фотография. Конечно, непривычно – мягко говоря. Даже неприятно. Но вот стоит ли пугаться? Можно, например, вспомнить те времена, когда возникало книгопечатание – оно так же у кого-то вызывало страх, и даже ужас. И тогда многие, как и сегодня, предрекали мрачное будущее с печатными книгами. Еще бы: рукописная книга живая, она ни в какое сравнение не идет с отпечатанной в типографии, бездушной и холодной.

Конечно, и печатная книга не идет в сравнение с электронной. По крайней мере мы так ощущаем. Но ведь ощущение – категория ненаучная. А гибель и безынтеллектуальное будущее наступает все же не от того, на каком носителе приходит к нам текст. Оно наступает от того, что это за текст и как мы его воспринимаем. Скажем, я с младшей школы собирал свою библиотеку, но не уверен, что мои дети, сегодняшние младшешкольники, непременно ее унаследуют: нет нужды в печатных книгах.

Знаете, мне самому не очень нравится то, что, что я сейчас собираюсь сказать, но – наверное, не так страшно, будет ли книга на бумаге или на электронном носителе. Вопрос в том, что будет на этих носителях. Скажем, та же цивилизация Гутенберга создавалась текстами, глубоко погруженными в христианскую культуру. Сегодня уже такой доминанты нет. Сейчас превалируют тексты, далекие от понимания Слова, как чего-то, связанного с четвертым Евангелием, где сказано, что Слово – это Бог.

Поэтому в таких новых условиях необходимо попытаться сохранить те смыслы, которые нам дороги. Но именно смыслы, а не просто носители этих смыслов. Потому что носители останутся в музеях. А вот смыслы формируют и людей, и жизнь.