Памяти Гелиана Михайловича Прохорова

Гелиан Михайлович Прохоров

Отечественная наука понесла тяжелую утрату. В ночь с 1 на 2 сентября сего года, в больнице на 82 году жизни скончался великий русский славист и византинист, глубокий исследователь древнерусской и византийской литературы, богослов Гелиан Михайлович Прохоров, во святом крещении Григорий.

Г.М. Прохоров родился в 1936 году в Ленинграде. Его семья происходила из Мстиславльского уезда Смоленщины. Его дел был церковным старостой, который в 1929 г. был сослан как «кулак», но смог вернуться из ссылки. Мать дала сыну имя «Гелиан», что означает «солнечный». Уже в зрелом возрасте Гелиан Михайлович узнал, что через три дня после его рождения празднуется память Севастийских мучеников, в числе которых есть мученик Илиан.

Во время войны с Гелианом Михайловичем произошел ряд чудесных и промыслительных событий. Его семья не смогла уехать в эвакуацию из-за обилия желающих попасть в эшелон, который позднее разбомбили фашисты. Почти все ехавшие в нем погибли. Позднее, во время блокады, в дом дедушки и бабушки, где жил маленький Геля, попала бомба. Здание было почти целиком разрушено, но их квартира чудом уцелела на самом верху развалин, откуда их сняли пожарные. Видно, Господь хранил маленького Гелиана для славного будущего.

В юности Гелиан, как и многие советские мальчики и юноши, увлекался авиацией и в 1953 году поступил в Военно-Воздушную Академию им. Можайского. При этом он слишком поверил в реальность «хрущовской оттепели» и повел себя, по мнению начальства, излишне независимо и вольнолюбиво: имел привычку говорить то, что думал. За что был изгнан из комсомола, отчислен из Академии и направлен в стройбат. Во время службы на него упало дерево: и вновь Гелиан Михайлович чудом выжил. Воистину, «Господь сохранит тя от всякого зла».

Позднее Гелиан Михайлович поступает на Исторический факультет ЛГУ, и это несмотря на волчий билет — характеристику, заканчивавшуюся словами: «Политики партии и правительства не понимает». Еще одно чудо. Но гораздо большим чудом была, казалось бы, случайная, а на самом деле промыслительная встреча в поезде с Львом Николаевичем Гумилевым, который стал сначала учителем Гелиана Михайловича, а затем и его крестным отцом. Гумилеву Г.М. Прохоров во многом обязан историософской концепцией, которую он развил и обогатил. Для Гумилева пассионарные толчки были космическими и физическими явлениями, для Прохорова — духовными движениями, связанными с Промыслом Божиим. Из взглядов Льва Николаевича Гелиан Михайлович удержал представления о евразийском выборе и евразийской специфике России. Для него св. князь Александр Невский был велик не только своими победами, но тем историческим выбором, который он сделал. В одном из своих последних интервью Гелиан Михайлович говорил о том, что Александр Невский отверг агрессивную политику Запада и тем самым сохранил и спас православную культуру.

В 1965 году Гелиан Михайлович кончает исторический факультет и по приглашению Дмитрия Сергеевича Лихачева поступает в аспирантуру Пушкинского Дома, которую он кончает в 1968 г. Пушкинскому дому отдано более полувека его творческой жизни. Работая в нем, Гелиан Михайлович создал такие шедевры, как «Повесть о Митяе», «Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы», «“Так воссияют праведники...”. Византийская литература XIV в. в Древней Руси».

Что характерно для его научного творчества? Особый взгляд на Древнюю Русь. К сожалению, среди гуманитарной общественности встречается взгляд, по которому древнерусская культура — отсталый довесок Запада, в то время как сама Древняя Русь — задворки Европы, и «ущербность» Древней Руси доказывается тем, что она не пережила своего Реннесанса и потому долго жила в «новом Средневековье», что способствовало ее «отсталости». В своих работах Г.М. Прохоров показывает, что Русь как раз пережила свое Возрождение в XIV в. — только оно носило принципиально иной характер, ибо базировалось не на античной языческой культуре, а на высокой христианской византийской, и проповедовала не имморализм, как многие гуманисты, а высокую нравственность и более того — глубокую молитву, практику исихазма — молитвенного богообщения. Именно Православие, по словам Гелиана Михайловича, «дало Руси духовные силы пережить своих поработителей, сбросить их иго, воссоединиться и стать величайшей Россией <...> В критический для страны момент не гуманисты с их холодными рассуждениями, а исихасты с их горячими молитвами оказались близки народу, жаждавшему жить». Эти слова были опубликованы в 1980 году, что являлось также чудом. По Промыслу Божию, советская цензура пропустила их, хотя зачастую вымарывались гораздо менее откровенные высказывания.

Бог хранил Гелиана Михайловича в достаточно сложных обстоятельствах. Прохоров позволял себе переписку с Солженицыным, встречи и переписку с отцом Иоанном Мейендорфом и многое другое, что в глазах властей предержащих выглядело крамолой. За Гелианом Михайловичем была установлена слежка, его вызывали в «Большой дом», ставился вопрос о его увольнении из Пушкинского Дома и даже — о лишении советского гражданства. Спас своего ученика Дмитрий Сергеевич Лихачев, который смог найти нужные аргументы в беседе с всесильным секретарем Ленинградского обкома Г.В. Романовым. Гелиан Михайлович держался в этой ситуации очень достойно — сказались уроки его учителя, старого лагерника Льва Николаевича Гумилева. Характерно его высказывание: «Агенты боятся, когда их не боятся».

В перестройку и последующие годы расцветает талант Г.М. Прохорова как богослова и переводчика святоотеческих творений. Он переводит корпус творений Дионисия Ареопагита со схолиями (комментариями) преподобного Максима Исповедника, произведений Иоанна Кантакузина и Патриарха Филофея, издает славянский перевод и делает русский «Диоптры» Филиппа Пустынника, издает творения Кирилла, Ферапонта и Мартиниана Белозерского. Ему довелось обнаружить автографы преподобного Нила Сорского и Кирилла Белозерского и сделать ряд других открытий.

В годы Перестройки мне довелось познакомиться с Гелианом Михайловичем, еще когда я был учащимся 10 класса 27 историко-литературной школы, в которой также училась его дочка Екатерина, позднее трагически погибшая в археологической экспедиции. При первом посещении его квартиры на Васильевском острове меня поразило не только обилие книг, в т.ч. иностранных, но и целый ряд полотен, как оказалось, написанных им лично. Он был глубоким и тонким живописцем, любившим русскую природу, русские пейзажи, русские храмы. С радостью я узнал, что Г.М. Прохоров — не только великий ученый, но и глубокий православный человек. Вспоминаю, как я обрадовался, когда увидел его на крестном ходе вокруг только что открытого Андреевского собора. Вскоре после этого я встретился с ним на XVIII византийском конгрессе летом 1991 г., где видел его в обществе отца Иоанна Мейендорфа и других великих византинистов. Тогда же Гелиан Михайлович пригласил меня принять участие в переводе Ареопагитик (позднее в первом томе он выразил мне благодарность в числе прочих переводчиков, помогавших ему в переводе трактата «О Божественных именах). Весьма интересен, хотя и дискуссионен с научной точки зрения был его взгляд на авторство и время создания Ареопагитского корпуса: Гелиан Михайлович считал, что существовало некое ядро, некие прототексты, которые могли быть созданы в эпоху Мужей апостольских, в том числе и первым Афинским епископом Дионисием. В этом убеждении сказалась верность Г.М. Прохорова церковной традиции.

Издание «Ареопагитик» тоже было неким чудом: страна разваливалась, денег не было, а между тем создается издательство «Глагол», в котором осуществлялись самые невероятные проекты, в том числе публикация Радзивилловской летописи под руководством того же Гелиана Михайловича.

Специалисты представляют себе, что такое Радзивилловская летопись XV в.: несколько сотен страниц текста, почти на каждой — миниатюра. Для фототипического издания, не говоря уже о публикации текста и комментариев, нужны огромные средства. И Гелиан Михайлович их нашел. На одном из приемов он встретил мецената, которого смог заинтересовать этим проектом, и необходимые деньги были выделены. Авторитет Г.М. Прохорова был столь велик, что сотрудники Библиотеки Академии Наук предоставили рукопись для фотографирования безвозмездно.

В дальнейшем мое общение с Гелианом Михайловичем продолжилось в годы моего преподавания в Санкт-Петербургской духовной академии, куда его пригласил епископ Тихвинский Константин (Горянов), ныне митрополит Петрозаводский. Курс древнерусской литературы, который читался им, пользовался заслуженным вниманием и любовью семинаристов. При встречах Гелиан Михайлович всегда поражал своей доброжелательностью, радушием и в то же время особой собранностью, сосредоточенностью. В дальнейшем наше сотрудничество протекало также в стенах исторического факультета Санкт-Петербургского университета. Поражала безотказность Гелиана Михайловича: несмотря на пошатнувшееся здоровье, он никогда не отказывал в рецензировании выпускных студенческих работ и почти всегда приходил на защиты. Большой честью для меня явилось предисловие Г.М. Прохорова к моей монографии «Церковь и Империя в византийских церковно-поэтических памятниках», а равно и его отзыв на мою диссертацию «Отражение жизни Церкви и Империи в памятниках византийской гимнографии», доброжелательный и глубокий, в котором видно глубокое знание гимнографической проблематики (Гелиан Михайлович издал и исследовал каноны Патриарха Константинопольского Филофея).

Когда последний раз я созванивался с ним в июле, ничего, казалось, не предвещало грядущей кончины. В конце августа неожиданно для всех нас Гелиан Михайлович оказался в больнице с инсультом. В ночь с 1 на 2 сентября он скончался...

С одной стороны, для нас всех это большое горе. Ушел великий ученый, замечательный православный человек, наставник, богослов, живописец, писатель. С другой стороны, хочется благодарить Бога за то, что Гелиан Михайлович был с нами. О таких людях недаром сказано:

Не говори с тоской: «Их нет».
А с благодарностию — «были».

Отпевание Гелиана Михайловича Прохорова, во святом крещении Григория, пройдет в среду 6 сентября в Санкт-Петербургской церкви Смоленской иконы Божией Матери после Божественной литургии.

Царство Небесное рабу Божию Григорию и вечная ему память!