Владимир, услышь меня!

Согласитесь, приятно по выходным быть христианином! С субботнего вечера изгнать из себя, отторгнуть тахикардийную суетность и зуд раздражения от пятидневной неизбежности касаний чьих-то амбиций, жадности, зависти, глупости, и под колокольный зов войти в храм, чуть осмотревшись, растаять, раствориться среди своих… «Востаните! – Господи, благослови»… А сколь особенно воскресное утро перед службой! Негромкие полусловные переговоры с родными уже наполнены предчувствием, предвосхищением скорого соучастия в величайшем вселенском событии: «Твоя от Твоих Тебе приносящее о всех и за вся». И как же здорово в отпуск отправиться по святым местам!

Но в понедельник…. Все те же чьи-то суетная зависть, жадность, амбиции. Что поделать, ведь «с волками жить – по-волчьи выть». Можно помягче: «хочешь есть пирог с грибами – держи язык за зубами». Так терпеть до субботы, когда вновь можно будет раствориться в среде своих. Однако это умение разделять свои дни, как бы помогающее современному христианину жить в мегаполисе, выживать под диктатурой тотального вавилонства, этот «внутренний рубильник», как бы защищающий сознание от вскипания из-за невозможности реализовать исповедуемые убеждения, на самом-то деле – лукавство. Ведь если бы мы действительно неложно страдали, ­взаправду томились невозможностью жить по заповедям, то не было бы нам столь «приятно» входить в храм. Стыдило, гнуло бы на паперти «никто не может служить двум господам», «…знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч». И пугало у иконостаса – «извергну тебя из уст Моих».

Да, Владимир Великий. Да, мы маленькие. И не внешне. Мир все стремительней, точнее – все устремленней, теряет цельность. Первыми святыми на Руси встали князья и вои – мужи, для которых с малолетства естественным было несение ответственности за дружину, за город, народ, государство. Ответственности с малолетства и до смерти. За все. За все и всегда. Цельно… Вот такие мысли подле памятника.