Маловажен ли малый грех

В житии праведного Антония Муромского есть интересный эпизод. К нему «пришли две женщины: одна сокрушалась о своем одном великом грехе, другая самодовольно свидетельствовала о своей непричастности ни к каким большим грехам. Встретив женщин на дороге, старец велел первой пойти и принести ему большой камень, а другой – набрать побольше мелких камешков. Через несколько минут женщины возвратились. Тогда старец сказал им: “Теперь отнесите и положите эти камни точно в те места, откуда вы их взяли”. Женщина с большим камнем легко нашла то место, откуда она взяла камень, другая же тщетно кружилась, ища гнезда своих мелких камешков, и возвратилась к старцу со всеми камнями. Прозорливый Антоний объяснил им, что эти камни выражают… У второй женщины они выражали многочисленные грехи, к которым она привыкла, считала их ни за что и никогда в них не каялась. Она не помнила своих мелких грехов и вспышек страстей, а они выражали безотрадное состояние ее души, неспособной даже к покаянию. А первая женщина, помнившая свой грех, болела этим грехам и сняла его со своей души»^[1].

Опасен малый грех. Таковым мы считаем грех, который имеет характер повседневного явления в среде наших братьев и сестер по вере. Пустословие, лакомство, праздное времяпровождение, рассеянность на молитве, нечистый взгляд… Перечислять можно долго, ибо их немало, и все они, вопреки распространенному мнению, весьма опасны для духовной жизни христианина: они обманчиво представляются извинительными, поскольку весьма распространены. Более того, эта мнимая извинительность сопрягается в нашем сознании с мыслью о малом грехе как о неизбежном зле, ибо «как же возможно совсем без грехов?».

О феномене малого греха немало писал архиепископ Иоанн (Шаховской): «Множество малых, недостойных привычек – тина для души человека, если человек утверждает их в себе или осознал как “неизбежное” зло, против которого “не стоит” и “нельзя” бороться. Вот тут-то и попадает душа в западню врага Божиего. “Я не святой”, “я в миру живу”, “я должен жить, как все люди”… – успокаивает себя ноющая совесть верующего человека. Человек, человек, конечно, ты не святой, конечно, ты “живешь в миру” и “должен жить, как все люди”, и потому – рождайся, как все люди; умирай, как они, смотри, слушай, говори, как они, но зачем тебе преступать Закон Бога – “как они”? Зачем тебе нравственно так не благоухать, “как они”? Задумайся над этим, человек»^[2].

Враг, представляющийся нам издалека незначительным и, следовательно, неопасным, при приближении обретает свои реальные очертания, одновременно трансформируя и наше отношение к нему. Следует вооружиться «подзорной трубой» и рассмотреть со всех сторон малый грех, дабы оценить его по достоинству. Этим и займемся.

Извинительность

«Извинительность» греха делает его незаметным для совести – и так же незаметно этот грех вытесняет из души благодать

Это первое эффективное оружие, которое грех использует в войне за наши души. Извинительным грех может представляться тогда, когда он особенно распространен в обществе. Таковым может быть даже и смертный грех – вспомним хотя бы Содом и Гоморру. Повсеместность – движущая сила «извинительного» греха, используя которую грех почти беспрепятственно проникает в душу христианина, внося свое разрушительное действие. «Извинительность» греха делает его почти незаметным для совести. При этом он так же незаметно и потихоньку вытесняет из души Божественную благодать. Такой «малый» может и облагодатствованную душу полностью лишить благодати. Поставьте перед собой сосуд, до краев наполненный чистой водой. И теперь попробуйте постепенно набросать в него маленьких камушков. Вы заметите два момента. Во-первых, каждый камушек будет почти незаметен в этом сосуде, наполненном водой. Во-вторых, будет почти незаметно и то, что с каждым камушком вода, переливаясь через края, уходит из сосуда. Если, не вычищая сосуд от камней, бросать туда все новые, вода почти полностью покинет сосуд, в котором останутся лишь камни…

Кажущаяся извинительность малого греха делает затруднительным и покаяние в нем. Когда в человеке есть некий недостаток страха Божия (а он, то есть недостаток, есть во всех) и неочевидно зло, происходящее от греха, очень распространенного вокруг, человеку весьма сложно искренне покаяться в нем, а значит, и искоренить его. Ну не оставят некоторые христиане привычку разговаривать в храме во время богослужения, залепи ты хоть все стены храма цитатой от преподобного Амвросия: «Разговаривающим в храме посылаются скорби». Не оставят – потому что многие вокруг болтают, а совесть уже не подсказывает, что подобные разговоры – оскорбление Церкви. Да и скорби от этого не прибавляются, по крайней мере особо заметно. Не оставят они и привычку иногда (или часто) покуривать, ибо курево «успокаивает» нервы, приводит мысли «в порядок», да и вред не так очевиден. Как недавно мне заявила одна прихожанка: «Ну не хочу я пока бросать». Вот и всё тут!

Ожесточение сердца

Это еще одно оружие «малого» греха. Добившись «извинительностью» беспрепятственного входа в душу человека, грех приступает к следующему этапу: ожесточает сердце, лишая его способности к искреннему покаянию. Здесь действие малого греха отличается от того, что производит в нас грех тяжкий. Когда христианин, к несчастью и по немощи, падает от тяжелого смертного греха, это, как правило, становится для него потрясением. Искренностью и горячностью покаяния он имеет возможность в непродолжительное время освободиться от уз греха и очистить душу от скверны. Тяжкие мучения совести надолго становятся его подушкой безопасности и противоядием для будущего, хотя при этом и остается опасность пропустить «ядро» лукавого, мечущего в образовавшуюся брешь.

Обратите внимание, как затрудняется покаяние в том, что стало нашим повседневным!

Но с малыми грехами ситуация еще сложнее. Через повседневность подобные грехи приучают совесть почти не реагировать на них. Подобно тому, как маленький огонь не обжигает огрубевшие ладони работника ж/д путей, огрубевшая в отношении малых грехов совесть молчит и уже не призывает к неотложному покаянию в них. Но, как и маленький огонь, всё же сжигающий понемногу огрубевшую ладонь, грех постепенно сжигает совесть, мало помалу затрудняя для человека возможность искренне покаяться. Обратите внимание: как легко и искренне мы каемся в том, что совершили однажды или редко, и насколько затрудняется покаяние в том, что стало нашим повседневным. Какие только мысли не лезут к нам в голову: и «Господь меня, наверное, уже не простит», и «батюшке я надоел – прихожу с одним и тем же», и «есть ли смысл спешить на исповедь, когда я наверняка знаю, что потом вновь совершу то же самое!»… Хотя святые отцы призывают к обратному: «Если ты стяжал навык к грехам, то учащай исповедь их – и вскоре освободишься из плена греховного»^[3]. Психологически искренняя исповедь дается уже сложнее. Чем больше мы укореняемся в каком-то грехе, тем сложнее становится искреннее покаяние в нем!

Страсть

Мы подошли к следующему деструктивному действию «малого» греха. Постоянно повторяющийся грех при недостатке покаяния и серьезной борьбы с ним укореняется в душе человека, становится злым навыком – страстью, а искоренить страсть намного сложнее, чем избавиться от редко совершаемого греха. Подобно тому, как легко бывает вырвать из земли хиленький кустик и крайне сложно, а порой и невозможно, выкорчевать большое дерево, «маленький» как будто грешок при недостатке усердия к его искоренению обязательно повторится – и будет повторяться до тех пор, пока не пустит корни и не вырастет в страсть, от которой избавиться будет куда сложнее. А при продолжающейся беспечности интенсивное развитие страсти уже дело времени, ибо «каждое увлечение страстью усиливает ее, постоянное увлечение страстью порабощает… увлекающегося ею»^[4].

Страсть тем и опасна, что порабощает человека, делает его своим рабом, выставляя посмешищем для мира людей и мира духов. Поэтому если тебе кажется, что чуток приврать совсем не страшно, то вспомни, что ведь и маленький тигренок совсем не страшен и даже очень мил, пока не подрос; и раковая опухоль, пока мала, не причиняет особых беспокойств. Но если ты дашь этому грешку простор в своей жизни и он – незаметно для тебя – станет повседневным, тогда и люди перестанут верить тебе, даже когда скажешь чистую правду, и ангелы отвернутся от тебя, ибо всякая страсть – мерзость пред Богом. Ты в конце концов и сам запутаешься, ибо, позволив лжи стать нормой в твоей жизни, потеряешь способность отличать правду от лжи. Мне известен человек, который как-то в личной беседе мне признался: «Не могу я уже без лжи. Не люблю, когда лгут, и сам не люблю врать, но получается как-то само собой. Сам не понимаю как». Вот такой он – малый грех, порождающий совсем не мало проблем.

Приведу и другой пример. Нередко встречаются такие рассуждения: «Ну что за грех, если я в пятницу после работы немного расслаблюсь и выпью пару баночек пива?» Действительно, на первый взгляд – ничего особенного. Но если присмотреться, то уже на начальном этапе подобный способ расслабиться порождает массу проблем. Ты выпиваешь в пятницу вечером, чтобы расслабиться, но твоя жена и твои дети ждали тебя, чтобы ты подарил им, а не банке, свое внимание. Ты расслабился, и тебе уже надо полежать, уставившись в телевизор, и твоя жена осталась без твоей помощи, а дети – без внимания. Но разве это маловажно? И что ты будешь делать, если тебе захочется (а ведь обязательно захочется) продолжить в субботу? Таким образом из пятницы в пятницу и укореняется «пьянство выходного дня», и ничтожные две банки пива делают несчастными близких «расслабленного», подтачивая семейный союз.

От малого к великому

Наконец, нельзя ничего не сказать о таком свойстве всякого, в том числе и малого, греха, как способность незаметно и невольно приводить к грехам более тяжким, о чем предупреждают святые отцы. Вот что говорит святитель Василий Великий: «Невольно вовлекаемый в грех должен знать о себе, что им обладает другой, предшествовавший грех, которому он добровольно служит и которым уже вводится и в те грехи, в какие бы не хотел впасть».

Или вот мысль святителя Игнатия, более подробно и с примерами рассуждающего о том же: «Произвольное совершение одного греха влечет к невольному впадению в другой грех, рождаемый первым. Злоба, сказали отцы, не терпит пребывать бессупружною в сердце… Кто осудил ближнего, тот естественно ощутил презрение к нему; ощутивший презрение – стяжал гордость. От презрения ближнего при высоком мнении о себе, а эти два состояния неразлучны, является ненависть к ближнему. От ненависти и памятозлобия является ожесточение сердца. По причине ожесточения сердца начинают преобладать в человеке плотские ощущения и плотское мудрование, а от этого возжигается блудная страсть, умерщвляется вера в Бога и надежда на Него, является стремление к корыстолюбию и славе человеческой, приводящие человека к совершенному забвению Бога и отступлению от Него»^[5]. Зададим себе вопросы: желаем ли мы попасть в «лапы» блуда? Нет? Тогда не следует согрешать «нескромным воззрением на лиц противоположного пола». Желаем избежать навыка к осуждению? Тогда надо отказать себе в сомнительном удовольствии от пустословия. Наконец, если не желаем быть бесчестными «рабами бутылки», то лучше всё же выбирать иные способы расслабиться, не приводящие к расслаблению духовному.

«Не думай ни о каком грехе, что он маловажен: всякий грех есть нарушение Закона Божия»

«Не думай ни о каком грехе, что он маловажен: всякий грех есть нарушение Закона Божия, противодействие воле Божией, попрание совести»^[6]. Не уделяя должного внимания борьбе с грехами простительными, свойственными, как нам известно, очень многим, мы выбираем путь пространный и гибельный, которым многие и идут.

Хрестоматийное святоотеческое высказывание о том, что множество «малых» грехов подобно мешку мелких камней и способно погубить человека так же, как это сделает один смертный грех, то есть «камень», христианину необходимо всегда держать в активной памяти. Опасность подобных грехов именно в кажущейся их извинительности и безобидности: сложнее покаяться и избавиться от того, что представляется извинительным и безобидным, особенно когда такой грех приносит и некоторое удовлетворение.

Пренебрегающий духовной работой по искоренению духовных сорняков уподобляется той женщине из жития праведного Антония, которая так и не смогла вернуть камни на их место и оставила их при себе. Христианину, беспечно насобиравшему «камней», возможно, так и не посчастливится избавиться от них покаянием ввиду их многочисленности. И тогда он обреченно отправится с ними в вечность.