Возлюбивший Господа

Храм Рождества Пресвятой Богородицы села Жарки, что в Юрьевецком районе Ивановской области, существует более 200 лет. Места эти считаются уже таежной зоной. В районе сегодняшних Жарков когда-то были прекрасные заливные луга. Было много деревень, которые исчезли на наших глазах: Гарь, Яблоново, Усово, Башарино…

Воскресенская церковь в селе Елнать на расстоянии 7 км была почитаемой. В ней в XVII веке несколько лет подвизался святой Симон блаженный, которого обнаружили неподалеку в лесах и привели в елнатскую церковь. Впоследствии из Елнати Симон блаженный ушел в Юрьевец, где многие были свидетелями его чудес (хождение по водам, тушение пожара) и где он отошел ко Господу после того, как был жестоко избит по приказанию местного воеводы, который потом сильно раскаялся и сам хоронил Симона блаженного. Мощи святого покоятся под спудом в церкви Вознесения г. Юрьевца. Память Симона блаженного – 23 мая.

Село Жарки Юрьевецкого района Ивановской области

В Жарках была явлена икона Казанской Божией Матери, которая по сей день находится в жарковской церкви. Во время сенокоса люди увидели в густой траве икону. Это была икона Казанской Божией Матери, довольно больших размеров. Икону взяли, чтобы отнести ее в каменниковскую церковь. Но когда стали подходить к речке, то несшие икону люди начали слепнуть. И люди поняли, что Пресвятая Богородица не хочет покидать этих мест. Тогда на жарковском холме построили часовню, в нее поместили икону и дали обет возвести на этом месте впоследствии храм.

Жарковский храм в отличие от многих, в том числе и елнатского, и каменниковского, чуркинского и дорковского, не был во время последних гонений разрушен или осквернен. Закрытым он оставался около двух лет, с 1939 по 1942 г., в нем хранили зерно. Приходили костяевские и махловские активисты, бабушки вспоминали некоего Швечикова, который звал идти в Жарки «поповский улей разорять». Активисты сняли колокола, сбросили их, но три небольших колокола все же уцелели.

В Жарках

Когда мы приехали в Жарки в 1990 г., то увидели, что на березе перед храмом висел один из уцелевших колоколов. Бабушка Катя всегда звонила в этот старый звучный колокол, когда провожали кого-то в последний путь. Иконы хранили по домам. Бабушки говорили, что это Казанская все «управила», не допустила погибели храма. Может быть, потому и явилась.

Как только храм закрыли, пошли три женщины ходоками к Калинину, «всероссийскому старосте», за храм хлопотать. Пешком пошли. Ведь поезда и теперь ходят только до Кинешмы, а от Жарков до Кинешмы 70 км, а до Москвы – еще 450. Пока ходили, и постановление вышло: храмы открывать, священников из ссылок возвращать. Мало уже оставалось и храмов, и священников. А бабушки, тогда еще не вдовые и не такие старенькие, молились: «Казанская, не отступи!»

Отец Нестор в молодости

Когда храм открыли, иконы вернули и еще свои принесли. Ведь по-всякому бывало. Нашли икону, которую кто-то вместо двери к курятнику прибил. Чудным образом спасли прекрасную икону Иверской Божией Матери 1906 г. Афонского письма. Сейчас она у нас в храме, а была в Каменниках. Едва успели увезти в санях – и спрятали. Икона большая, такая же, как Казанская. А вот Казанскую, похоже, так из храма и не выносили. Иконы были сложены в одном приделе, а зерно хранили в другом.

«Церковь не в бревнах, а в ребрах». Необыкновенное везение, что мы успели увидеть тех самых бабушек, церковных, крестьянских, которые мало того что по семь километров шли до церкви, но никогда не приходили с пустыми руками. Хлеб, лук, свекла, капуста квашеная – все, что есть, – в храм. И сахарку с собой захватят, чтобы чай в сторожке попить, и варенья, и карамельки.

Как сейчас их всех помню, этих бабушек, «воинов», как батюшка говорит. Анна Ваганова, аккуратная, чистенькая, травы собирала, никогда на службе не сядет, да и редко кто из них садился – «солдаты». Анна Караванова, маленькая, рыженькая, улыбающаяся. Помню, как она говорила: «Умирать страшно, грехов боюсь». И еще одна – Анна Смирнова, спокойная, величавая. И незабвенная «казначея» Мария Бобкова. Муж с войны не вернулся, и стала она жить как монахиня. Это бабушки елнатские. Там тогда в храме был клуб. И в Каменниках храм был в запустении. Вот и ходили все в Жарки.

Жарки

И костяевские приходили: Шура Кулакова, маленькая, худая, с черными бровями, пела басом. И могучая Валя Блинова, которая рассказала по секрету, что Троицкую березу надо ставить на чердак обязательно, пожара не будет. И Гагаева Мария, что про Мишеньку прозорливого много помнила. И Галина Маркова, которая так затейливо плела лук и всегда сажала специальную грядку лука для церкви. А из Устинихи приходила Клавдия Рыжова. Нет, о них надо отдельно рассказывать. А еще и наши жарковские: Александра Муравьева, Наумова бабушка Катя, тетя Павла, Лизавета Ворошина, Клавдия Голубева, Красновы. И тетя Лена Бисерова – «родное сердце».

Сейчас приходские храмы остаются без своих деревень, которые исчезают неотвратимо. Таких, какими мы их еще помним, больше не будет. Пустые зарастающие деревьями поля, не мелькают «белые платочки», не торопятся в храм эти труженицы и молитвенницы, не подают записочки за своих усопших воинов – мужей, да сыновей, да братьев дорогих. Сколько их видел жарковский храм, сколько слез их видела Казанская, сколько просьб слышали эти удивительные, сострадающие людям лики.

Еще надо и про батюшек сказать. Отец Леонид (Зверев) старенький уже был, один жил в сторожке, в дальней комнате, книги нам давал, заболел, и его сестра увезла в Юрьевец. Тетя Аня Муравьева вспоминала, что в Жарки попала по распределению ветеринаром в 1949 г. Тогда уже отец Леонид служил. Анна приходила иной раз прибираться к батюшке. Приберется, а он ее маленько кагорчиком угостит – для утешения.

Отец Нестор

С 1953 г. был отец Павел. Про него много рассказывали и вспоминали его с любовью. Был простой, людей привечал, на рыбалку ходил. А народу было тогда немало. Девять колхозов вокруг. В Гари – колхоз, в Башарине, в Выползове, в Хохонине свиноферма… Все «звенело». Скот пасли даже в лесу. Давали «дачи» – участок в лесу. Света тогда еще не было, только в 1960-х гг. протянули. Отец Павел сам все делал. «Я такой же, как и все, – говорил. – Это на службе я другой». Кто-то вспоминал, как отец Павел ему по математике в школе помогал. Лазил сам по лестнице отбивать в било часы. Колокола были запрещены. Он упал с этой лестницы, повредил позвоночник и через несколько дней умер в Юрьевецкой больнице. В Юрьевце и похоронен.

Старое поколение ушло. Это были «воины», а мы «слепые, хромые и убогие с перекрестьев дорог», но «возлюбивший Господа в последние времена поднимется выше отец наших». Одинаковую награду Господь дает и тем, кто позже всех пришел на Его ниву, и тем, кто трудился от начала.

…Когда мы приехали в Жарки, отец Нестор (Савчук) встретил нас у дома прямо на улице – в подряснике, молодой, со своей прекрасной белозубой улыбкой при всегда чуть грустных глазах. И тут же нам объявил: «Я молился, чтобы Господь людей послал. Вот и услышал Он мою молитву». Нас напоили чаем. В комнате были еще два священнослужителя – и все моложе нас. Потом отец Нестор сказал, что теперь Великий пост и скоро пойдем на богослужение.

Комната, где жил иеромонах Нестор

На вечернем богослужении, кроме отца Нестора и послушника Миши из Орехово-Зуева, никого не было. Служба все не кончалась и не кончалась, хотя возглашали что-то похожее на конец, но она продолжалась…

Отца Нестора бабушки полюбили сразу, несмотря на юность. Батюшка родился и вырос в Крыму в селе Александровка Красногвардейского района, в простой семье. Как он вписался в эти северные волжские просторы, и как он, 1960 г. рождения, стал батюшкой, необъяснимо для неверующего. Отец Нестор никогда не снимал подрясник – «это моя воинская одежда». Волевой. И вера его неофитская была яркая, убежденная, чистая.

Так же необъяснимо, как в 1990-х гг. чуть ли не в 20 лет стал батюшкой отец Максим – нынешний наш благочинный. Родом из атеистической семьи офицера…

Через некоторое время отец Нестор помог купить нам дом в Устинихе за 2 км от Жарков, а потом и отец Лаврентий тоже купил там дом. И год он там жил. И вдруг в совершенно пустой кладовке у отца Лаврентия обнаружилась икона Казанской Божией Матери, да какая! Старого письма и в жемчужном окладе, размера небольшого. Все бегали смотреть, радовались и удивлялись. Люди, продавшие дом, в нем вообще ничего не оставили, да и вряд ли у них этот образ мог быть. Икону отец Лаврентий отвез в монастырь, да там и остался.
Когда отца Нестора не стало, одна за одной очень быстро стали уходить бабушки. Сначала Клавдия Голубева, потом тетя Лиза Ворошина. Словно выстроились они за батюшкой. И елнатские примкнули, и тетя Павла наша жарковская, и дядя Веня, и чудный Леня Бисеров, 15-й сын в семье. По ранней осени собралась и тетя Шура, за ней бабушка Катя по пасхальной весне. А потом ушли и хозяйственные Красновы – Александр и Антонина. Дружно жили, дружно и ушли.

Храм Рождества Пресвятой Богородицы в Жарках

…Зима стала потихоньку кончаться, и стала наступать весна. И на окнах, как утверждение жизни, зазеленела рассада. Приехали американские православные матушки – журналистки, расспрашивали об отце Несторе, стояли у креста, перед которым он был убит. Смотрели на камень, который был брошен в окно. Об осколки стекла бил и бил головой отца Нестора здоровенный верзила – убийца. Когда он увидел, что отец Нестор лежит в луже крови и не шевелится, он бросился к своему снегоходу, помчался в Елнать к «ментам» и, разгоряченный и яростный, заорал, что, кажется, убил батюшку: «А если не убил, все равно убью!»

Бабушки сказали удивительно: нельзя подпускать к себе близко нецерковных людей. Без веры и русский – зверь. Видела как-то этого верзилу с батюшкой вместе и удивилась, зачем он с ним водится, такое было у него лицо тяжелое. Нехорошее, недоброе лицо. Но все тогда были рядом, вместе, в батюшкиной чистоте, как на площадке молодняка, и все потом рядом с чистотой – проявились.

Очень красивый, стоящий в глухом месте храм, грабили трижды – в нем сохранились древние иконы XVI и XVII веков. Трагедия же криминального наступления на храмы и иконы в 1990-х нами еще не осознана.

…Идешь иногда в Жарки, на пригорке храм и домишки – сердце радуется. Встретила как-то в Елнати двух старушек. «Мы, – говорят, – на лодочке за хлебцем ездим». «А в храм?» – спрашиваю. – «Дак ведь не справляемся, далеконько нам. А батюшку увидим, за него подержимся – и нам на всю неделю хватает». Воистину – по вере вашей да будет вам.

В этом году 25 лет со дня перехода отца Нестора в Царствие Небесное. Отец Нестор, моли Бога о нас!