Сокровенная Сербия

Белград

В Сербии мне доводилось бывать и прежде, правда, коротко. Признаться, о ярком колорите этой балканской страны и об особом характере её народа мне было известно в основном из фильмов всемирно известного сербского режиссера Эмира Кустурицы, в поэтических образах которых органично переплетаются между собой крайние проявления человеческого бытия – рождение и смерть, радость и горе, вера и суеверие, милосердие и жестокость. Кустурица, надо сказать, очень верно отразил в своих картинах широту сербской души. Не эта ли широта сближает и роднит нас, русских, с сербами?

В поисках этой души я и отправился в недельное путешествие по Сербии. Мне вряд ли удастся передать все мои впечатления от соприкосновения с этим «пограничным» миром, поэтому ограничусь лишь кратким описанием моего «паломничества». Хочу уточнить: применительно к Сербии определение «пограничный» указывает, как мне представляется, не только на внешнее положение этой страны, но и на внутреннее её состояние. В «пограничности» Сербии как раз и кроется, на мой взгляд, не слишком, быть может, броский, но, безусловно, возвышенный трагизм ее судьбы.

Между молотом и наковальней

После завоевания значительной части Балканского полуострова турками-османами в 1459-м году Сербия на несколько веков утратила свою государственность, а сербский народ оказался зажатым, как в тисках, между чуждыми ему по духу цивилизациями – мусульманской и западно-христианской. Как же сербам удалось выжить и сохранить свою идентичность? Думаю, не ошибусь, если скажу, что определяющую роль в этом сыграло Православие. Именно оно стало той закваской, благодаря которой между молотом и наковальней, в страданиях и испытаниях формировался сербский характер. Неслучайно в Сербии так почитают святого Савву. В конце XVI века турки сожгли его мощи на горе Врачар, чтобы изгладить из народного сознания всякую память о нем. Мощи сгорели, а память только укрепилась и на протяжении столетий, подобно неугасимой лампаде, освещала порой невыносимую жизнь угнетенного сербского народа. Сколько невидимых миру слез было пролито перед иконами святого, сколько молений и стенаний было обращено к нему. И не напрасно. Несмотря на притеснения и унижения, сербы сохранили крепость духа, веселый нрав и трепетно-радостное отношение к жизни.

Посещение храма Саввы Сербского стояло в программе моей поездки на первом месте. С него, по сути дела, и началось мое погружение в «сокровенную» Сербию.

Геополитический рок

Башня Гардош

Но сначала мой гид по имени Радула, блестяще эрудированный и милый человек, повез меня к башне Гардош в белградском районе Земун. Башня стоит на холме, а с холма открывается прекрасный вид на Дунай и Саву. По рекам, собственно, и проходила граница между двумя империями – Османской и Австро-Венгерской. Сидим на террасе кафе, пьем турецкий кофе, по-сербски – «домача кафа», то есть домашний кофе, и размышляем о судьбах Сербии, о геополитическом роке, который с давних времен преследует эту страну, поневоле ставшую ареной борьбы между различными внешними силами за господство на Балканах. День изумительный, в прозрачном осеннем небе ярко светит солнце, и нам хочется верить, что когда-нибудь этот рок оставит-таки Сербию в покое.

Благодатное Небо

В Пасхальные дни на Сербию сыпались бомбы. Операция НАТО называлась «Ангел милосердия»

Храм Саввы Сербского воздвигнут на горе Врачар, где турки-османы сожгли мощи святого. Это один из самых больших православных храмов в мире, не уступающий по своим размерам Софийскому собору в Стамбуле. Внутри еще ведутся отделочные работы. Ведутся неспешно, но основательно, с использованием высококачественных строительных материалов, «чтобы на века», как замечает мой гид. По уже законченному, сияющему фресками приделу храма, освященному в честь святых мучеников Ермила и Стратоника, можно представить себе, как будет выглядеть главный придел. В храме находится список с Богородичной иконы «Благодатное Небо», подаренный Русской Православной Церковью в год очень болезненного для сербов отсечения от Сербии Косова, колыбели сербского Православия. На иконе надпись – «Царица Небесная, спаси землю Сербскую». Стоя перед иконой, мы с Радулой вспоминаем, как в светлые Пасхальные дни 1999 года с неба на Сербию сыпались бомбы и ракеты. Операция НАТО называлась «Ангел милосердия»…

Мирный субботний день. На паперти стоит группа цыган с трубами, аккордеонами и барабанами, терпеливо ждет, когда из храма выйдет только что обвенчавшаяся пара в окружении многочисленных родственников и друзей. И вот гремит музыка, прямо как в фильмах Кустурицы, та самая, которую играют на свадьбах или похоронах.

То, что стало трагедией для России, промыслительным образом обернулось благом для Сербии

Направляемся к русской церкви Святой Троицы. В 1999-м году она сильно пострадала от ракетного удара, нанесенного по находящемуся поблизости Белградскому телецентру, но была быстро восстановлена. Маленькая и светлая. В ней покоятся останки одного из вождей Белого движения, барона Врангеля, а на стене у выхода висит мемориальная доска с именами русских добровольцев, погибших за Сербию.

Потом мы долго гуляем по городу, и Радула, указывая на разные достопримечательности, рассказывает мне о русских архитекторах, инженерах и ученых, которые внесли неоценимый вклад в строительство Сербского государства, вновь обретшего свою независимость после Первой Мировой войны. До войны преобладающая часть сербского народа не имела широкого доступа к образованию, и после создания Королевства сербов, хорватов и словенцев обнаружилась острая нехватка национальных кадров. А в России в это время шла Гражданская война, и в Сербию хлынул поток русских эмигрантов, среди которых было много выдающихся представителей русской культуры, науки и духовенства. Воистину то, что стало трагедией для России, промыслительным образом обернулось благом для Сербии. Вечером, сидя в уютном ресторане, поднимаем бокалы за наши братские народы.

В сербской «Австрии», как у себя дома

Дворик дома о. Милана

В один из таких монастырей, Хоповский, мы и заезжаем. Только что закончилось утреннее богослужение, в храме еще пахнет ладаном. Мы молча прогуливаемся по пустынному внутреннему дворику, пестрящему осенними цветами. Выходя из монастырских ворот, встречаем пожилую женщину. Ее морщинистое лицо светится в солнечных лучах. Она улыбается и тихо приветствует нас словами: «Благословен этот прекрасный день!» Поют птицы, шелестит желтеющая листва, в траве вдоль монастырских стен бродит рыжий котенок. Испив воды из святого источника у подножья холма, садимся в машину и едем дальше. Следующая остановка – Сремски-Карловци.

Все какое-то свое, родное – и люди на улицах, и знакомая речь

Этот небольшой, с виду типично европейский город славен не только архитектурными памятниками в стиле барокко, но и судьбоносными историческими событиями, многие из которых связаны с Россией. В 1921-м году здесь проходил Первый Всезарубежный Собор. В период с 1922 по 1927 годы в Сремски-Карловци жил барон Врангель. Недалеко от памятника русскому военачальнику стоит другой, посвященный «патриоту России и Сербии» графу Савве Владиславичу-Рагузинскому, который служил при дворе русского Императора Петра I.

Наконец мы добираемся до столицы Воеводины, города Нови-Сад. После посещения Петроварадинской крепости, построенной для защиты Габсбургов от турок, обедаем в национальном ресторанчике на берегу Дуная, где нас потчуют свежим и копченым сазаном, а потом гуляем по городу. Такое впечатление, что мы не на Балканах, а где-нибудь в Зальцбурге или Линце. Впрочем, это немудрено: Австрия совсем рядом. И вместе с тем все какое-то свое, родное – и люди на улицах, и знакомая речь.

Синий Ангел

Храм св. Ахиллия

Мы долго стоим перед чудесной фреской с изображением ангела в синем одеянии

На следующий день я вновь собираюсь в дорогу, которая должна привести меня в монастырь Милешево на юге Сербии. Путь неблизкий. У меня новый гид, улыбчивая и очень осведомленная женщина. И имя у нее соответствующее – Милка. По мере удаления от Белграда пейзаж становится все более живописным: невысокие, но все же внушительного размера горы со скалистыми выступами, луга, на которых пасутся коровы и овцы, извилистые ленты рек в ущельях.

Милка предлагает заехать в городок Ариле, где находится храм Святого Ахиллия со знаменитой фреской «Синий Ангел». Ариле – «столица» малины. Кусты малины рассажены здесь повсюду – на равнине, по склонам холмов – и напоминают виноградники. Во дворе стоящего на холме храма нас встречает отец Милан, человек приятной наружности, очень подвижный и энергичный. Он живет в располагающейся неподалеку деревне Прилипац, а сюда приехал с группой художников, для которых он ежегодно организует пленэр. Но о нем чуть позже. Нас тут же приглашают к столу, угощают кофе и сливовицей. «Отец Милан, а старцы в Сербии есть?» – спрашиваю я. «Да, но мало», – отвечает он. К сожалению, те монастыри, в которых подвизаются старцы, в нашу программу не включены, но слова отца Милана я беру на заметку. Потом мы долго стоим в храме перед чудесной фреской с изображением ангела в синем одеянии. На прощание нам по традиции говорят: «Ангела вам в дорогу!» «Да еще какого, Синего!» – думаю я про себя с улыбкой. И вот мы мчимся по извилистым дорогам на встречу с другим – «Белым».

Белый Ангел

Милешевский монастырь

К Милешевскому монастырю мы подъезжаем уже ближе к вечеру, когда садится солнце. Заселившись в простую, но уютную гостиницу у монастырских стен, идем на вечернюю службу. В просторном храме – лишь священник, пять или шесть монахинь на клиросе и мы. Монастырь знаменит своими уникальными фресками. Их духовная строгость и вместе с тем нежная земная красота завораживают. Стою перед фреской с «Белым Ангелом», считающейся одним из величайших шедевров православного изобразительного искусства. Это тот самый Ангел, который отвалил камень от двери гроба Господня и сидел на нем, и «одежда его была бела, как снег» (Мф. 28, 3). Перед сном прогуливаюсь вдоль монастырских стен. Луна серебрит близлежащие холмы, тихо журчит речка Милешевца.

Милешевский монастырь

Утром, после Божественной литургии, мы едем в монастырь Студеница. Пейзажи продолжают радовать глаз. По дороге в обитель останавливаемся в каньоне реки Увац, чтобы полюбоваться белоголовыми сипами. Одна из птиц, вынырнув откуда-то из-за деревьев, плавно пролетает прямо у нас над головами, словно приветствуя нас своими широкими крылами.

Монастырь Студеница

Овчар-Кобларское ущелье для паломника – как Афонская Гора в Греции

Сербские монастыри располагаются, как правило, в живописнейших местах. Студеница – не исключение. Это один из самых больших и богатых монастырей Сербии с двумя прекрасными старинными церквами из белого мрамора. Народу, надо сказать, в монастырях встречается немного, да и насельников тоже маловато, но люди продолжают притекать туда небольшими ручейками, и святые обители, как и прежде, остаются центрами духовной жизни. Когда мы находились в Студенице, вечером в монастырь приехала группа сербских офицеров, человек 30–40, и было трогательно наблюдать, как эти статные мужчины в военной форме тихо, стараясь не шуметь, передвигались по храму, подолгу задерживались перед иконами, крестились, как потом, сидя за большим столом в трапезной, внимательно и почтительно слушали еще нестарого и такого же статного настоятеля.

Жичский монастырь

Программа следующего дня предполагала посещение еще трех монастырей, которые, как и два предыдущих, являются объектами всемирного наследия ЮНЕСКО. «Милка, а нельзя ли нам изменить маршрут? Отец Милан говорил о старцах. Вот бы благословиться у них!» Звоним батюшке. Он сразу же берет трубку, говорит, что с радостью сопроводит нас, и назначает нам встречу неподалеку от городка под названием Овчар-Баня. По дороге туда мы все же успеваем посетить краснокаменный Жичский монастырь, в котором когда-то подвязался почитаемый во всем мире Николай Сербский.

Жичский монастырь

Овчар-Кобларское ущелье – одно из самых красивых мест в Сербии, а для паломника – это как Афонская Гора в Греции. Здесь десять монастырей, располагающихся недалеко друг от друга, – так, что передвигаться от одного к другому можно пешком, как на Афоне.

Карта Овчар-Кобларского ущелья

«Ищите прежде Царствия Божия и правды Его»

По узкой, изрядно разбитой дороге, поднимающейся в гору, едем с отцом Миланом в Преображенский монастырь. «Мы к отцу Вениамину с гостем из России. Он у себя?» – спрашивает батюшка у встречающего нас у ворот пожилого монаха. «У себя, – отвечает тот, – проходите, пожалуйста». Нас ведут в трапезную, усаживают за стол, предлагают кофе. Минут через десять к нам выходит архимандрит Вениамин, один из самых известных в Сербии духовников. Ему за восемьдесят. Несмотря на возраст и проблемы со здоровьем, у него необыкновенно ясный и сосредоточенный взор. «Ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и вся сия приложатся вам (Мф. 6, 33), – говорит он сразу, без предисловий. – Здоровы мы или больны, за все возблагодарим Господа!» Эти слова обращены непосредственно к нам, сказаны для нас, как напутствие. Он говорит о духовном кризисе в мире, затронувшем и Сербию, и о том, что душа человеческая все равно стремится к Богу. Потом дрожащей старческой рукой он записывает в свой потрепанный помянник наши имена и имена наших близких. Благословившись у старца, мы идем в храм, очень скромный по сравнению с тем, что я видел до сих пор. И вообще, обстановка в обители скромная и даже бедная. Монастырь живет в основном на пожертвования простых людей. На прощание мне дарят изготовленную в монастыре большую восковую свечу.

Отец Давид

Галерея отца Милана

Деревня о. Милана. Храм и галерея

Отец Милан – приходской священник. Небольшая белоснежная Церковь, в которой он служит, стоит на холме в центре деревни. Она утопает в зелени, во дворике – клумбы с цветами. Рядом с церковью дом с черепичной крышей. На нижнем этаже картинная галерея, а на верхнем, под крышей, – комнаты для художников, которых отец Милан принимает у себя каждый год, организуя для них осенний пленэр. Тяга хозяина к прекрасному проявляется в каждой детали его быта – в увитом плющом домике, в котором он живет со своей семьей, в мебели, которую он долго и тщательно собирал, реставрировал, а то и мастерил сам вместе с сыном, увлекающимся резьбой по дереву, и даже в огороде за домом, по которому расхаживают куры и парочка коз. После чашки «домача кафа» и пары рюмок местной сливовицы, выпитых за наше здоровье и за Россию, отец Милан приглашает нас отужинать в ресторане своего друга. Как тут откажешься! Ресторан располагается в живописнейшем месте напротив пещеры Потпечка. В нем подают свежую форель, выращиваемую в искусственных прудах в саду за рестораном. Друг отца Милана, которому принадлежит это заведение, – байкер, настоящий, с бородой, в кожаной куртке и с круглой шапочкой на голове. Вот они сидят рядышком за столом напротив меня, оба в черной одежде, и, право слово, трудно определить, кто из них священник, а кто байкер.

Дом для художников

Возвращение в Белград

Потом меня везут в славящийся своими минеральными водами курортный городок Аранджеловац, что в переводе с сербского означает «город Архангела», чтобы я мог перевести дух после долгой, насыщенной яркими впечатлениями дороги. В этом немного сонном городе, утопающем в зелени парков и садов, мы проводим целый день.

Подъезжая к Белграду на следующий день, мы решаем посетить памятник советским ветеранам войны на горе Авала. Он был воздвигнут на том месте, где в 1964-м году разбился самолет с делегацией советских военачальников, летевших в сербскую столицу, чтобы принять участие в праздновании 20-й годовщины освобождения города от немецко-фашистских захватчиков. Удивительное совпадение: мы возвращаемся в Белград как раз в День освобождения. Полдень, церемония возложения венков уже закончилась, но к памятнику продолжают подходить люди, в основном – пожилые мужчины, некоторые – в военной форме и с медалями на груди. Один из них извлекает из кармана фляжку со сливовицей, и мы по очереди, молча, выпиваем по глотку за павших героев. А ближе к вечеру в Белграде проходил военный парад, на котором присутствовал министр обороны Российской Федерации, и в сербское небо взмыли русские «Стрижи».

Вечером – прощальный ужин в ресторане «Река», пользующемся огромной популярностью из-за живой музыки и уютного интерьера. В переполненном зале – люди разного возраста: мужчины в нарядных рубашках и элегантных пиджаках, женщины в модных платьях и туфлях на высоком каблуке. Звучат сербские и англоязычные шлягеры. Мое внимание привлекает пожилой мужчина лет восьмидесяти. Невзирая на возраст, он танцует без передышки, кружит по залу, выделывает разные па. Потом, вероятно, подустав, он, галантно прощается с посетителями и с гордым видом покидает зал. Публика уже изрядно разгорячена, и оркестр без всяких пауз заводит задорную и одновременно щемящую сердце сербско-цыганскую музыку. Весь ресторан пускается в пляс.

На следующий день меня доставляют в Белградский аэропорт, названный именем великого сербского изобретателя Николы Теслы. В «Музее Теслы» я, к сожалению, побывать не успел. Ничего, в следующий раз. Ожидая посадки в самолет, почему-то вспоминаю слова моего первого гида, Радулы, оброненные им как бы в шутку: «У меня три кумира: Тесла, Кустурица и Путин». Тихо улыбаюсь про себя.