Дружба противоречий: К.П. Победоносцев и В.К. Саблер

Константин Петрович Победоносцев

Он умело сглаживал все конфликты, то и дело возникавшие из-за непримиримого характера Победоносцева

Что же особенного было в Саблере, что увидел в нем Победоносцев? Главная, пожалуй, его особенность состояла в том, что он умело сглаживал все конфликты, то и дело появлявшиеся из-за непримиримого характера Константина Петровича. Протоиерей Николай Балашов писал, что Победоносцев весьма ценил именно эту способность Саблера и «нередко использовал его в роли миротворца»^[3]. Вот типичный пример использования этой способности Саблера на практике. Начальник архива и библиотеки Синода писал в своем дневнике: «Вот что-то в Киевской академии неладно. Говорят, что студенты взволновались. Причина будто бы в том, что инспектор требования большие предъявляет. Были исключены из академии за что-то два студента. Их приняли в Казани. Студенты заявили, что, следовательно, они были уволены беспричинно. Пошли волнения. Уехал туда Саблер. Вот уж может кто уладить всякое дело! Впрочем, с внешней стороны, он мастер улаживать всякие дела»^[4].

В.К. Саблер

В обществе Саблера неизменно связывали с Победоносцевым. В.В. Розанов назвал его даже «луной, вечно сопровождающей свое солнце»^[10]. Считалось, что даже на оперу Победоносцев неизменно ходил со своим товарищем, а когда митрополит Палладий (давно уже находившийся в конфликте с Саблером) попытался обратить внимание Победоносцева на «темные», по его мнению, стороны его товарища, то получил такой отпор, что больше не пытался заговаривать с Победоносцевым о Саблере. Одним словом, Победоносцев так ценил своего помощника, что защищал даже его репутацию (пригрозив митрополиту Палладию, что обратится к Государю, если тот будет распускать слухи о Саблере).

Саблера даже называли «улыбкой Победоносцева», сурового и сухого в общении

Интересен был еще тот факт, что по существу характеров Саблер и Победоносцев были полными противоположностями. И вместе с тем они будто дополняли друг друга. Педантичный до мелочей, хлопотливый и чрезвычайно трудолюбивый Саблер дополнял великого государственного деятеля, идеолога и мыслителя Самодержавия. Победоносцев был сух в общении с духовенством, Саблер же отдавал ему все почести, покровительствовал «ученому монашеству» и часто выступал ходатаем за отдельных священников (например, он хлопотал за проведение архимандрита Антония (Храповицкого) в архиереи^[11]). Саблера даже называли «улыбкой Победоносцева»! М.О. Меньшиков писал: «Сам тогдашний министр Церкви ходил точно в трагической маске, сам метал на архиереев громы, но, выйдя от него, преосвященные встречали, как луч солнца из-за туч, мягкую улыбку Владимира Карловича и хватались за нее, как утопающий за соломинку»^[12].

Но вопрос о том, так ли предан был Саблер Победоносцеву, как луна «своему солнцу», как «правая рука» своему хозяину, остается не вполне ясным. В тех же общественных кругах ходило мнение, что Саблер держит Победоносцева чуть ли не под полным контролем, что он обводит его вокруг пальца, продвигая какую-то свою линию. Ходило устойчивое мнение о полновластности товарища обер-прокурора. Даже Георгий Гапон (священник, известный всем в связи с событиями Кровавого воскресенья 1905 года) упоминая Саблера в своих мемуарах, называл его «могущественным помощником обер-прокурора» и «правой рукой Победоносцева»^[13].

Группа членов Святейшего Синода. Участники Чрезвычайного собрания Святейшего Синода (1911). В нижнем ряду: еп. Ямбургский Георгий (Ярошевский), еп. Туркестанский и Ташкентский Димитрий (Абашидзе) обер-прокурор Святейшего Синода В.К.Саблер, архиеп. Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский), архиеп. Волынский Антоний (Храповицкий), еп. Могилёвский и Мстиславский Стефан (Архангельский), еп. Чистопольский Алексий (Дородницын)

Как бы то ни было, но однажды Саблер все же не смог решить конфликт так же умело и деликатно, как это удавалось раньше. Ему пришлось сделать выбор и объявить о своей позиции прямо и без оглядки на своего знаменитого покровителя и начальника. Впрочем, того требовало революционное и бескомпромиссное время первой русской революции, когда противоречие между взглядами Победоносцева и общественным мнением касательно церковного вопроса проявилось особенно отчетливо.

Идею созыва Собора и изменения статуса Православной Церкви Саблер поддержал

Константин Петрович Победоносцев был известен как «стражник» Самодержавия и непримиримый поборник синодальной системы. Когда вопрос о необходимости реформировать церковное управление встал особенно остро, Победоносцев стоял насмерть, всеми силами стараясь не позволить Николаю II согласиться на созыв Собора. Созыв Собора Русской Православной Церкви фактически означал бы конец церковной зависимости от светской власти, конец синодального управления, конец «симфонии властей». Это принципиально расходилось со взглядами Константина Петровича. Он считал, что Самодержавная власть и Церковь едины, и стоит последней обрести независимость, первая потеряет свою основу и в конце концов погибнет. И именно эту мысль старался утвердить Победоносцев в сознании Императора Николая, будучи сначала его воспитателем, а затем долгое время оставаясь главой ведомства православного вероисповедания. В 1905 году, во время разгоревшейся революции, вопрос о церковной реформе обрел новую силу. Похоже, что единственный, кто был против реформы, это обер-прокурор Синода. И в такой момент, когда Победоносцеву столь не доставало поддержки, он ее не получил и от своего верного товарища. Саблер оказался сторонником реформ. Можно сколько угодно спорить о том, поменял ли Саблер взгляды под влиянием обстоятельств или изначально не был поборником синодального управления, но фактом остается то, что он достаточно легко и быстро согласился с мыслью о необходимости созыва Собора и изменения статуса Православной Церкви. При этом его позиция стоила ему места (он был уволен с поста товарища обер-прокурора в том же 1905 году) и чуть не поставила крест на всей его карьере, ибо Победоносцев дал ему «такую аттестацию, которая его окончательно похоронила»^[14].

Но это был совершенно не конец карьеры Владимира Карловича. Более того, занятие им этой позиции вместе с глубоким знанием церковного дела и опыт товарища обер-прокурора – все это сыграло свою роль в будущем Саблера. Когда вопрос о церковной реформе вновь стал подниматься в общественных кругах, когда было необходимо найти человека, открыто выступившего в поддержку реформы, но вместе с тем сговорчивого, готового на компромиссы и имевшего способность сглаживать конфликты, Император вновь вспомнил бывшего товарища Победоносцева, и в 1911 году назначил его обер-прокурором Святейшего Синода. Однако здесь появились иные силы, которым удалось уже навечно похоронить репутацию Владимира Карловича, как бы тот ни старался ее спасти. Поэтому сегодня Саблер известен не столько как товарищ Победоносцева, сколько как друг и сторонник Распутина (хотя вопрос о том, имел ли Саблер вообще какое-то отношение к Распутину, еще предстоит выяснить). Так в общественном мнении Саблер из тени Победоносцева превратился в ставленника Распутина, и эта слава закрепилась за ним вплоть до наших дней.