Размышления о Екатеринбургском майдане

Фото: РИА Новости / Павел Лисицын     

В отношений событий в Екатеринбурге мне хочется выдвинуть два тезиса - во-первых, если вас ненавидят, это не обязательно означает, что вы неправы. Во-вторых - участники выступлений делятся на ведущих и ведомых, и наше взаимодействие с ними, а также с теми, кто может быть вовлечен в их ряды, должно строиться исходя из этого.

Реакция верующих людей на протесты против храма и потоки ругани в сетях была иногда гневной, иногда - растерянной. С гневом все более-менее ясно. Гнев - это грех и слабость, которая обязательно будет использована против нас и которой следует избегать. “ибо гнев человека не творит правды Божией” (Иак.1:20)

Поговорим о растерянности. Нам стоит отложить в сторону небольшое число людей с разделенной лояльностью, которые разрываются между двумя сообществами - Церковью и борцами с режимом, и в ситуации конфликта становятся на сторону революционеров.

Обратимся к людям искренне благонамеренным. Некоторые комментарии выглядят примерно так: “Наверное, мы как-то согрешили. Наверное, мы что-то сделали не так, что эти люди на нас так злы”.

Что же, это хорошо, когда христиане рефлексируют на тему "что мы делаем не так?". Способность задаваться этим вопросом - огромное преимущество. Бывают ситуации, когда христиане вызывают соблазн и враждебность своим недостойным поведением. Я с пониманием отношусь к людям, которые думают о том, как бы нам не подать соблазна. Важно об этом думать.

Мы все - грешные люди, и часто бываем неправы. Как говорит Авва Дорофей, “Бог попускает нам искушения, чтобы мы укоряли себя”. Нам надо беречься гнева и упоения собственной правотой.

Но бывает и по-другому. Враждебность вызвана не грехами Церкви - она вызвана Церковью как таковой, как сообществом, исповедующим - плохо ли, хорошо ли - Христа.

Большевики ненавидели Церковь не за то, что Церковь как-то плохо себя вела - а потому, что в их идеологии в принципе была заложена враждебность к любому богопочитанию вообще и Православию в особенности. Было бы наивно думать, что будь новомученики как-то посвятее, как-то поближе к евангельскому идеалу, большевики бы умилились сердцем и перестали их ненавидеть.

Это было бы не только наивно, но и противно Писанию, где прямо сказано, что верные христиане будут сталкиваться с острой враждебностью - именно потому, что они верные христиане. Как сказал Господь, “Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел”(Иоан.15:18) Единого Безгрешного распяли, гнали и Апостолов.

Сейчас говорят о дореволюционной Церкви - как и о Церкви в наши дни, что она “срослась с режимом”. Но мы можем вспомнить, что другие религиозные общины, которые не только не срослись с царским режимом, но и терпели при нем некоторые стеснения - например, старообрядцы или баптисты - также подверглись гонениям со стороны революционеров. Их внережимность их не спасла - разве что, за православными пришли в первую очередь, а за ними - во вторую.

Вспомним слова классика консервативной мысли о революционерах:

“Эти люди должны разрушать, иначе их существование утратит цель. Одни из них самоутверждаются, разрушая гражданскую власть и начиная с нападок на церковь; другие считают, что падение гражданской власти должно сопровождаться гибелью церкви. Они прекрасно понимают, какими ужасными последствиями чревато это двойное разрушение церкви и государства; но их так подогревают собственные теории, что они не могут остановиться даже перед разрушениями и несчастьями, неизбежность которых им известна"

О ком это сказано? О нынешней волне борьбы с “режимом и сросшейся с ней Церковью?” Нет. О большевиках? Нет. Это написано еще в 1790 году, о революции во Франции, Эдмундом Берком. Конечно, церковные люди и времен ancien regime во Франции, и времен Российской Империи, и времен “режима Путина” могли грешить, и грешить тяжело - но ненависть революционеров была вызвана не этим. А именно церковностью как таковой.

Люди, скачущие с криками "кто не скачет - тот за храм" или сносящие забор, восклицая "сегодня забор - завтра Путин" интересуются соответствием Церкви евангельскому идеалу также мало, как Марат, Ленин, Троцкий или Джугашвили.

Вы не можете понравиться революционерам - и, утешьтесь, вы и не должны им нравиться. Это нерешаемая задача, которую вы и не обязаны решать. Искать расположения людей, которые враждебны нам по идейным мотивам, не входит в наши христианские обязанности.

Конечно, некоторые из нас - причем не самые худшие, люди, искренне желающие жить по Евангелию, смущаются и теряются, когда хихикающие безбожники говорят “Вам же велено подставлять вторую щеку! А ну-ка, покажите нам, какие вы христиане, гы!”

С точки зрения наших противников, христианство это такая религия, которая обязывает всякого христианина немедленно отказаться от каких-либо мер по защите как его ценностей, так и интересов, и полностью и сразу уступить их воле, какова бы она не была. Если же он хоть в чем-то не уступает, то он подлежит обличению в недостатке евангельского духа.

Настоящий христианин в восприятии наших противников - это такой человек, убеждения которого запрещают ему отстаивать свои убеждения.

При этом отстаивать, скажем, личное имущество никто не возбраняет - если группа активистов сносит забор на вашей даче, никто не упрекнет вас, если вы обратитесь за защитой к государству. Но вот для защиты возводимых храмов обращаться к защите закона почему-то нельзя и объявляется страшным грехом против Евангелия.

Но воспрещает ли слово Божие обращаться к защите закона? Никоим образом. Святой Апостол Павел обращался к ОМОНу того времени (причем оккупационному), который "с великим насилием" (Деян.24:7) забрал его из рук мирных протестующих того момента, и настаивал на своих правах римского гражданина. Что не по понятиям обращаться к защите закона - это, может быть, криминальная, может быть, интеллигентская, но не христианская этика.

Разъясняя свою позицию, вступая в полемику, требуя защиты своих законных прав и интересов у государства, законопослушными налогоплательщиками которого вы являетесь, вы ничуть не грешите. Более того, вы не грешите, выступая, как лояльные граждане страны, против сил революции и смуты. Напротив, вы исполняете свой долг перед страной и согражданами, верующими и неверующими, которым революционеры не несут ничего кроме бедствий.

Необходимо тщательно избегать любых действий вне правового поля - хорошие люди тем и отличаются от революционеров, что действуют по установленному в государстве закону и порядку - но в рамках закона не смущаться действовать на благо Церкви, на благо общества в целом, и противиться силам хаоса и мятежа.

Теперь перейдем к вопросу о взаимодействии с оппонентами. Когда я только начал писать у себя в Фейсбуке отзывы на происходящее в Екатеринбурге, один добрый и мудрый друг обратил внимание на то, что нам важно не оттолкнуть протестующих, приписывая им злые мотивы, которые большинство из них, на самом деле, не разделяет, и, не учитывая их, во многом оправданных жалоб на положение дел в стране и в городе в частности.

Действительно, у людей, которые вышли против строительства храма, могут быть самые разные мотивы и самые разные жалобы. И чтобы разминировать бомбу, нужно избегать резких движений, и, прежде всего, тщательно и осторожно попытаться разобраться в ее устройстве. В социальной бомбе необходимы, по меньшей мере, два компонента - недовольные люди и те, кто выступает в роли детонатора, организовывает и направляет.

Чтобы ее разрядить, нужно, с одной стороны, создать каналы, при помощи которых недовольные смогут выразить свое недовольство, войти в диалог с властями, выразить свои законные нужды и претензии. С другой - обозначить реальность детонатора, того, что людей используют для достижения целей, на которые они сами не подписывались.

Здесь мы оказываемся перед лицом проблемы, суть которой обозначил еще Марк Твен: людей гораздо легче одурачить, чем убедить их, что они одурачены. Если говорить человеку, что он обманом втянут в дурное дело, это вызовет у него негодование и обиду - тут множество примеров, от МММ до Майдана. Если человек вложился - хотя бы на уровне постов в фейсбуке - то даже осторожный, вокруг-да-около намек, что зря он в это полез, будет воспринят с крайней враждебностью.

Человек слышит в этом личное оскорбление - "ты глупый и тебя легко водить за нос".

Как подойти к таким людям - я, честно говоря, не знаю. Те, кто пытались разубедить друзей или родственников покупать чудо-фуфломицины или волшебные приборы, знают, что это очень трудно - особенно, если человек уже как-то вложился.

Но мы можем (и должны) обратиться к тем, кто еще не втянут. И вот им стоит указать на то, что у любых массовых выступлений есть организаторы и выгодополучатели - и это совсем не их рядовые участники.

Уже многие обращали внимание на детальное сходство событий в Екатеринбурге с Киевским майданом - вплоть до мелких, и, казалось бы, ненужных деталей - вроде ребят, скачущих с речевкой “кто не скачет - тот за храм”. Майдан, как социальная технология, оказался чрезвычайно удачным - с точки зрения его организаторов - и нам стоит обратить внимание на то как это работает.

Пять лет назад, когда я переписывался с участниками киевских событий, и спрашивал “А кто это все вам организовал? Вполне ли вы понимаете цели организаторов?”, я получал ответ - никто, это самоорганизация народа. Одна добрая старушка принесла корзинку пирожков, другая - пару биотуалетов, третья - палатки, так и стояли месяцами, питаясь доброхотными приношениями сограждан и как-то сами собой организовывая все необходимое.

Когда я выражал сомнения в том, что многодневные выступления могут обойтись без подготовленных организаторов, работающих на полную ставку, и за всем мероприятием чувствуются чьи-то очень серьезные организационные и финансовые усилия, мне говорили, что я просто не верю в чудесные качества украинского народа и его способность к самоорганизации. Что же, я не верю до сих пор в такие чудеса, ни применительно к украинцам, ни применительно к русским. Пенсионная реформа вызывала острое недовольство - но люди, в основном, ворчали в социальных сетях, серьезных массовых выступлений не было. Почему? Их не организовали. У массового недовольства не было детонатора.

Почему организаторы остаются в тени? Потому что Майдан, как технология, предполагает вовлечение наибольшего числа политической пехоты - людей, которые придут создать массовку - а конкретные организаторы в лучах прожекторов немедленно вызовут вопросы об их целях и связях, и, как бы они ни отвечали на эти вопросы, часть пехоты уйдет.

Поэтому наиболее эффективными являются неопределенные лозунги типа “поймите, нас достало”. Всякого человека что-нибудь да достало - хроническое безденежье, придирки начальника, острое чувство личной неудачи. А начать входить в детали, развивать политическую программу - значит неизбежно разойтись в интересах с частью пехотинцев.

Поэтому, например, на Майдане мы могли наблюдать сочетание несочетаемых лозунгов и мотивов. Рвущиеся в Европу, к кружевным трусикам энтузиасты ЕС; националисты, смотрящие на ЕС несколько гомофобно и угрюмо; портреты Бандеры, под которыми люди искренне уверяли, что нет здесь никаких бандеровцев, а вышли они против коррупции; свирепые противники русского языка вроде Фарион и люди, искренне уверенные, что никто никак русский язык стеснять не будет; “кто не скачет тот Москаль”, и демократические москвичи, приехавшие и нашедшие, что ласкам нет конца - в волшебном зеркале Майдана всякий видел то, что он хотел видеть. А то, чего не хотел - того не видел. Старина Маккейн, приехавший “поддержать ваше правое дело”, раздача печенек - все это объяснялось чистой, сердечной привязанностью и восхищением, которое свободолюбивые украинцы вызвали у зарубежных политиков.

Чтоб поддерживать работу волшебного зеркала вопрос о заказчиках и организаторах должен оставаться в тени. На прямой вопрос об их существовании я обычно получал резко отрицательный ответ. На площадь вышел народ, тиранствами разъяренный, ставить вопросы о том, “кому выгодно?” или, тем более, “кто заказывает музыку” считалось признаком низкой и рабской души.

Так и в Екатеринбурге - вышел народ, вопросы об организаторах и интересантах отвергаются как неприличные, предположения о том, кто мог бы такими интересантами быть, клеймятся как вражеская пропаганда.

Но нам важно привлечь внимание к тому, что интересанты у всей движухи есть, и их цели не то, чтобы глубоко спрятаны. Крики “сегодня забор - завтра Путин”, с которыми, как это слышно на роликах, юные борцы сносили забор вокруг стройки, не имеют отношения к скверу и зеленым насаждениям. Они имеют отношение к тому, что называется regime change - смена правительства, которое не устраивает неких могущественных интересантов.

Цели их вполне понятны и рациональны - “шатать режим”, который они рассматривают как враждебный. Это и некоторые люди внутри страны, и те, кто ее покинул - как М.Б. Ходорковский, и правительство США, которое глубоко огорчено тем, что правительство России вмешивается во внутренние дела Соединенных Штатов в Сирии, Венесуэле, Украине и чуть ли не во всех уголках земного шара. Смена режима - или хотя бы серьезная внутренняя смута - могла бы сильно ограничить возможности Москвы. Эти люди знают, чего они хотят, и знают, как этого добиться. У них есть уже отлично отработанные технологии.

И к зеленым насаждениям - в Екатеринбурге или где-либо еще - это не имеет никакого отношения.

Конечно, активные участники протестов отвергнут такие соображения с негодованием - точно также, как люди на Майдане отвергали мысль, что они тут стоят за совершенно чужие интересы, а их собственные при этом тяжело пострадают. Так уж работает волшебное зеркало, в котором люди видят только то, что хотят.

Но вот людям, которые еще только могут быть втянуты, стоит задавать этот вопрос - кому выгодно? Кто выступает организаторами и спонсорами всей движухи? Вы уверены, что хотите помочь этим людям достичь их целей?

Однако у происходящего есть и несомненно позитивный момент. Вспомним, что День Победы мог выцвести, раствориться, сойти на нет вместе с последними ветеранами - но тут явилось немногочисленное, но крайне энергичное меньшинство, которое принялось решительно выступать против его празднования - “трупами завалили”, “Ленинград надо было сдать”, “Власов и Краснов - вот настоящие герои”. Это вызвало бурную ответную реакцию - люди стали толпами присоединяться к шествиям “Бессмертного Полка”, а день Победы превратился в самый популярный праздник в стране.

Нам становится особенно дорого то, что подвергается нападкам. Нынешний накат на Церковь приведет к тому, что православные люди сплотятся вокруг нее, а люди, которые просто ходили мимо, задумаются о том, где их дом, где их история, где их корни и их народ, и где их место в противостоянии революционеров и Церкви.