История села Тентюково в лицах (+ВИДЕО)

Данная статья написана по результатам проекта по истории, над которым работали ученики 6-го класса города Сыктывкара. Также по итогам расследования был сделан небольшой фильм.

​

В Сыктывкаре существует кладбище, которого нет на карте, оно не числится и по документам – фактически его нет. Но люди – коренные тентюковские жители – продолжают там хоронить своих близких.

Александра Ивановна

Эта история берет свое начало в 1930-е годы. В селе жила зажиточная семья Александры Ивановны Деминой. Лишь этот дом был обшит доской, имел большие окна на русский манер. Ее отец владел участком леса^[1].

В городе началась эпидемия дифтерии, забравшая многих родственников Александры Ивановны. Она унесла жизнь и единственной ее дочери Нины 24 лет, и младшего внука – 9-месячного Жени. Двухлетнего внука Александра Ивановна выходила сама, когда Нину с младшим сыном положили в больницу.

Александра Демина (Титова) (крайняя слева) с внуками и своей мамой

Александра Ивановна с мужем похоронили дочь и внука в лесу, принадлежавшем ее отцу. Место они выбрали на возвышенности, посуше, открытое.

Вскоре Александра Ивановна лишилась и второго внука: вернулся из дальней командировки зять и забрал сына навсегда.

Она была верующим человеком. Лично знала блаженного Александра Сорвачева, по прозвищу Тентюковский, – он был ее соседом, жил буквально через несколько дворов. Жили в селе и ссыльные – репрессированные священнослужители^[2]. В ее доме, помимо прочих ссыльных, жила монахиня из Краснодара. Немногие тогда брали в дом чужих людей, тем более таких и зачастую умирающих у них, найдя там последнее пристанище.

«Священная дружина»

В середине 1930-х годов Нижнеконскую церковь в Тентюково закрыли, все стали ходить в Кочпонский храм. В Кочпоне сложилась православная община из ссыльных монахов, священников, мирян. Александра Ивановна дружила с ними. При обстоятельствах, обычных для 1930-х годов, прятала у себя под домом, закапывая, священнические облачения.

Матушка Мария с супругом – о. Прокопием Шаламовым Среди кочпонских православных была матушка Мария Шаламова. Когда НКВД арестовал ее мужа, священника Вотчинского прихода в местечке Дырнос дор, она приехала в Сыктывкар – поближе к нему, а когда его расстреляли – решила принять монашество. Она писала архиепископу Великоустюжскому Питириму, испрашивая его благословение на постриг. Владыка, понимая, что время неспокойное, советовал ей оставаться в миру, утешая и называя их дружное православное общинное жительство «священной дружиной».

Все письма просматривались. Было заведено дело об антисоветской деятельности подпольной группировки под названием «Священная дружина», вынесен приговор: расстрел. 15 сентября 1937 года приговор привели в исполнение^[3].

Александра Ивановна, видимо, подкупила охранников, чтобы они выдали тела убиенных^[4]. Тогда осужденные сами копали себе расстрельные ямы. А из сведений о Локчимлаге в п. Аджером известно, что ямы эти не закапывались, в лучшем случае закидывались ветками^[5].

Осужденные сами копали себе расстрельные ямы. А потом ямы эти просто закидывались ветками

Можно представить себе, что испытывала матушка Мария, когда копала эту яму с остальными приговоренными – членами «Священной дружины». В Вотче у нее осталось семеро детей, их она уже никогда не увидит. Вот она, страшная неотвратимая реальность! Возможно, все это время она переживала свою Гефсиманию, свое искушение Петра, свои борения и сомнения и желание отречься и остаться в живых, но она выдержала это борение.

Они погибли: были расстреляны. Единственной их виной была вера. Их было 13 человек: Герман (Ряшенцев) – епископ Вязниковский, викарий Владимирской епархии; Серапион (Шевалеевский) – епископ Арзамасский, викарий Горьковской епархии; игумен Иоанникий (Тарара), иеромонах Михаил (Любимов), монахи Иоанн (Смурыгин), Мартемиан (Васильев-Жуков), иерей Стефан Ермолин. Участь духовенства разделили и миряне, среди них Павел Елькин и Мария Шаламова^[6].

Они были разных сословий и профессий – срез общества.

Павел Елькин – мирянин. Он был, подобно будущему апостолу Павлу^[7], ревностным гонителем христиан. Занимался экспроприацией хлеба у крестьян, подобно Сталину в молодости на Кавказе, был активным членом ВКП(б).

Его жизнь переменила встреча с епископом Германом (Ряшенцевым), отбывавшим ссылку в Сыктывкаре и служившим в Кочпонском храме. За 20 лет, как видно из следственного дела, Павел Елькин прошел путь от большевика до мученика. Так же, как и апостол, чье имя он носил, Павел Елькин имел горящее, искренне верящее сердце. Он не был равнодушным, теплохладным, но искренне верил в то, что делает. Поэтому был «позван», «окликнут по имени».

Могилы убиенных

Их расстреляли у тюрьмы в Верхнем Чове^[8]. По свидетельствам очевидцев и местных жителей, там и сегодня можно обнаружить ямы – в стороне, около старого кладбища^[9].

Павел Елькин – в нижнем ряду крайний справа

Александра Ивановна с помощниками на двух телегах^[10] под покровом ночи, видимо, лесными дорогами, везла 13 тел в тентюковский лес, где лежали ее дети. Там, по словам Тамары Пантелеймоновны Лапиной, племянницы Александры Ивановны Деминой, они выкопали две могилы: в одну сложили всех мирян, в другую – монашествующих и священнослужителей. Однако есть также и мнение, что похоронили каждого из мучеников по отдельности^[11], чему может быть косвенным подтверждением наличие 15 захоронений на месте первых могил, с которых начался погост, то есть это 13 могил участников «Священной дружины» и одна сдвоенная могила Нины и Жени.

Александра – Сандро, Сашук, как ее ласково звали односельчане, – хранила тайну долгие годы. Однажды, придя со своей племянницей-крестницей – уже молодой девушкой – на кладбище, она рассказала ей о том, кто похоронен под этими двумя столбиками, на одном из которых был прибит маленький металлический крест. Это была могила священнослужителей.

«Осия»

Неизвестная могила. Находится в непосредственной близости к двум могилам новомучеников

При обследовании кладбища наше внимание привлекла могила, расположенная в значительной близости от упомянутых захоронений новомучеников. В соседнем семейном комплексе – в одной ограде, где все могилы имеют признаки ухода, – поставлены металлические кресты по типу тех, что ставили в 1970–1990-х годах. И есть одна, отличная от них: между двумя могилами – могилка, за которой, вероятно, не смотрели – наравне с другими не содержали. Она находится между захоронениями 1935 и 1948 годов. Эта могилка уже даже утратила холмик, если он вообще был, так как она врезана между двумя другими могилами. На ней до сих пор стоит столбик, подобный тому, какие ставили с 1930-х годов. Основание его совсем истлело. На всем кладбище не нашлось такого второго. Данное захоронение очень мало похоже и на детское. На столбике вырезано лишь одно слово – «Осия».

На могилах новомучеников совершается молебен, следующая сдвоенная могила Нины и Жени, справа, сразу за оградой – могила Осии

Эта могила с надписью «Осия» может быть погребением блаженного Александра Сорвачева, расстрелянного в 1942-м

Напомним, что на могилах, где хоронила Александра Ивановна^[12], до недавнего времени не было ни одного металлического креста. Были столбики и деревянные кресты, что свидетельствовало о старости захоронений и их нетронутости^[13].

Что же значит имя «Осия»? В ветхозаветной истории был пророк Осия, живший в тяжелый для своей страны политический период^[14].

Флигель дома купчихи Суворовой, где позже располагались камеры заключенных НКВД В этой связи возникает предположение.

В 1942 году сотрудники НКВД приговорили блаженного Александра Сорвачева к пожизненному принудительному лечению в психиатрической больнице. Но приводить в исполнение это постановление не стали. Его, по воспоминаниям расстреливающих, выволокли во двор и там же расстреляли и закопали^[15]. Там же – то есть во дворе дома купчихи Суворовой, что сегодня является частью комплекса здания МВД в Кировском парке; дом купчихи Суворовой – его старое строение.

Думается, что, совершив подвиг – похоронив 13 мучеников за веру, Александра Ивановна не могла не совершить погребения блаженного Александра, расстрелянного спустя пять лет. Вполне логично предполагать, что она таким же образом спасла тело и перезахоронила его известным уже способом, спрятав, так сказать, до времени, уповая на то, что, когда придет час, «все откроется».

И действительно, она ведь не могла написать, что это могила Александра Сорвачева, 1889 года рождения, дата смерти – март 1942 года. Тело «спрятали». Тогда понятной становится и маленькая могилка, и столбик. Это указатель. Так надо.

Связь сквозь время

15 октября 2017 года на месте захоронения «Священной дружины» был установлен поклонный крест Из всех участников этих событий канонизации удостоились лишь трое, потому как по остальным не смогли собрать материал, необходимый для прославления. Это священномученики Герман (Ряшенцев), епископ Вязниковский; иерей Стефан Ермолин, служивший в Нижнеконской церкви с. Тентюково, а также мученик мирянин Павел Елькин.

Остальные участники этих событий, включая Александру Ивановну, также являются святыми по силе своего свидетельства, следования за Христом до конца.

В конце 1990-х годов, когда возник вопрос о выделении земли под строительство церкви в микрорайоне Орбита, что ранее был частью села Тентюково, случилось чудо. Все старожилы были поражены, когда под храм была выделена земля, на которой совсем недавно стоял дом и располагался огород Александры Ивановны Деминой.

Когда стоишь на том кладбище среди могил – этих полустертых холмиков, понимаешь: у тебя уже нет выбора «верю – не верю». Они вот, перед тобой – те, которые верили до конца. И ты уже никуда не можешь деться от этой реальности. И ты чувствуешь личную связь с этими людьми – связь, которая прорывает время, пространство, реальность. Они, нарушая законы жизни – выжить любой ценой, – пошли за Христом, пошли Его путем. И стали свидетелями о Христе для меня, для вас.

Старожилы были поражены: под храм выделили землю… на которой совсем недавно стоял дом Александры Ивановны Деминой!

Философ А.С. Филоненко^[16] утверждает, что подобные истории-свидетельства возвращают и лица истории. И я уже узнаю не просто сведения о моем городе, улицы – в фактах, а узнаю в лицах, словно это мое личное с ними знакомство. Так происходит открытие трансцендентных истоков данного мира, разрушая плоскость его восприятия. Для самоидентификации, для того, чтобы «я» состоялся, каждый должен знать не только себя, но должен ощутить подобное взаимопроникновение и близость во времени, в пространстве, реальности, чтобы через узнавание того места, где я живу, это стало моим. Должна состояться встреча с историей через людей, живших здесь, на соседней улице^[17].

И вот перед нами оживает в лицах и история села Тентюково, совершается встреча, для которой, по мысли А.С. Филоненко, и нужно лицо^[18].