«Операции шли одна за другой…»

Мила – прихожанка Свято-Иоанно-Предтеченского собора в Вашингтоне. 10 лет она провела в больницах, перенесла 50 только крупных операций и еще множество мелких хирургических вмешательств. Врачи откровенно говорили ей, что она одной ногой в могиле и шансов на выздоровление нет. У Милы практически нет кишечника, ей ежедневно на несколько часов ставят капельницу. Тем не менее она не только радуется жизни, но и по мере сил активно помогает храму: печет просфоры и готовит вкусные обеды для прихожан. Свое спасение она связывает с чудом: ей помогли Пресвятая Богородица и блаженная Ксения Петербургская.

Корреспондент портала «Православие.ru» познакомилась с Милой в Вашингтоне и записала ее историю.

Со свадьбы в больницу

Я выросла в маленьком киргизском городке, после школы училась на фельдшера-акушера. Друзья знали о моем веселом и жизнерадостном характере, поэтому часто приглашали меня в качестве тамады. Для студентки это был неплохой заработок. За несколько месяцев до окончания училища я была ведущей на свадьбе. После угощения мне стало так плохо, что вызвали машину «Скорой помощи». В больнице поставили диагноз «непроходимость кишечника», но я сама, как медик, понимала, что это не так. О какой непроходимости кишечника можно говорить, когда у меня были сильная рвота и расстройство желудка? Даже не дали выпить бария сульфат, а без него невозможно видеть органы пищеварения на рентгеновском снимке.

Это было отравление. Но кто меня, совсем девчонку, будет слушать? Об операции узнала, когда положили на стол и надели маску для наркоза. Неправильный диагноз, неучет наличия спаек (после неудачного удаления аппендикса в детстве) привели к тому, что мне порвали кишечник. Через пару дней после хирургии меня попытались посадить. Картина была ужасная: швы стали расходиться, из живота потекло.

Меня передали родственникам со словами: «Забирайте домой: ей недолго осталось»

Медики провели разные манипуляции и передали меня родственникам со словами: «Забирайте девушку домой, ей недолго осталось».

Родители решили не сдаваться и отвезли меня в Бишкек, столицу Киргизии, где я прошла долгий курс лечения, перенесла новые операции. Но всё тщетно: режут, зашивают, сажают, опять всё рвется. Специалисты беспомощно разводили руками и не скрывали, что помочь мне может только чудо.

Как подопытный кролик

В больнице Милу навещает матушка Мария Потапова     

Видимо, мой случай был интересным, и меня взял военный госпиталь при американской базе в Бишкеке. Там со мной работали врачи-корейцы. Я подписала документ, что с условиями ознакомлена. В частности, в договоре прописали: госпиталь не несет ответственность за последствия, медики имеют право проводить эксперименты и записывать на видеокамеру все хирургические и терапевтические процедуры. Они действительно делали всё, что хотели, – вплоть до оперирования без наркоза. Можете представить, какая эта боль? Меня привязывали к столу, держали руками голову. Чего я там только не перенесла! После хирургии почти сразу ставили на ноги и заставляли ходить. Сделав несколько неуверенных шагов, я падала в обморок. Меня приводили в чувства, поднимали за шкирку, словно я не человек, а котенок, и требовали двигаться дальше.

Жаловаться некому: добровольно подписала согласие. Сбежать тоже было невозможно – из-за физического состояния и из-за того, что госпиталь на территории военной базы: забор, охрана.

Поплакаться родным не могла: ко мне никого не пускали. Было чувство, что все меня бросили.

Потом сказали, что медикаменты заканчиваются, схема лечения непонятна. Как подопытного кролика передали уже американским врачам того же госпиталя. Среди них был прихожанин протестантской церкви при военной базе. Он сочувствовал мне, искал возможность помочь. Однажды он спросил, не хочу ли я поехать на лечение в США. Конечно, всю дорогу на самолете я бы не перенесла, поэтому добиралась через Германию. Путь был непростой. На месяц попала в немецкую больницу. Потом уже оказалась в военном госпитале «Волтер Рид» в Бетесде (штат Мэриленд, США).

Опять одна операция шла за другой. Иногда даже на хирургический стол не клали; живот был постоянно в раскрытом виде, кожа там почти сгнила, внутренние органы были видны. Переворачиваться не могла на бок или на спину: все бы внутренности вывалились. Я не могла самостоятельно пить или есть два года, разучилась, как это делать.

Стало ясно, что операции надо прекратить: организм больше не выдержит нового вмешательства

Через какое-то время стало ясно, что операции надо прекратить: организм больше не выдержит нового вмешательства. Каждые два часа делали болезненные перевязки. Настроение было подавленным, жить не хотелось. Я лежала и загнивала заживо. Дело было не только в «усталости» организма, но и в том, что хирурги не знали, что со мной делать, и отказывались от меня.

Единственная врач пожалела меня, прониклась моим состоянием и согласилась взяться за меня. Правда, она была хирургом-кардиологом. Но, несмотря на другую, не гастроэнтерологическую специализацию, обещала попробовать соединить кишки, чтобы было как у всех «нормальных» людей. Женщина честно предупредила, что «возможно, не сделает лучше, но точно не сделает хуже». Выбора у меня не было. Увы, и ее попытки оказались безуспешными.

Помощь Пресвятой Богородицы

Здесь расскажу про первое чудо, которое со мной произошло. Когда сердобольная врач оперировала, у меня оторвался тромб с ноги и прошел сквозь сердце. Никто не знал, где он остановится. Если в голове, то я либо превращусь в овощ, либо умру. Убрать тромб на том этапе было невозможно, оставалось только ждать. Меня ввели в искусственную кому. Это помогло замедлить процессы в организме, в том числе заставить тромб двигаться не так быстро. Мой знакомый, хотя он и не был воцерковленным, услышав о тромбе, пошел в Свято-Иоанно-Предтеченский собор. Он знал настоятеля – отца Виктора Потапова – и его жену матушку Марию и попросил их помолиться обо мне. Отец Виктор, другие священники, диаконы начали читать Акафист Пресвятой Богородице перед мироточивой «Гавайской» Иверской иконой Божией Матери. Находясь в коме, я как будто видела сверху верующих в храме, наблюдала и слышала, как они читают молитвы. Вдруг на меня начинает стремительно нестись большая черная туча. Стало страшно, и я закричала: «Пресвятая Богородица, помоги!» А собравшихся в храме просила: «Читайте, пожалуйста! Еще-еще молитесь за меня! Мне так плохо!» Через несколько секунд появилась золотая колесница, она несется сквозь эту страшную тучу, на колеснице – Пресвятая Богородица, одетая как царица, на голове – красивая золотая корона. Матерь Божия ласково смотрит на меня и молча протягивает Свою руку. Я хватаюсь за нее…

Матерь Божия ласково смотрит на меня и протягивает Свою руку

Тут я очнулась и услышала от медиков: хорошая новость: тромб прошел не в голову, а в легкие. Там его и раздробили.

Я могла бы принять это за сон. Но я подробно пересказала знакомым, кто и где стоял по время акафиста перед иконой, сколько человек было в храме, как падал свет через окно, другие детали описала. Рассказала всё так, как будто сама была в храме в тот момент. Конечно, это чудо: Матерь Божия спасла меня, смилостивилась надо мной.

В загадочной женщине-враче узнала блаженную Ксению Петербургскую

После этой операции мне решили поднять уровень гормонов и стероидов. Врачи посчитали, что такой подход заставит расти мой кишечник. Эти лекарства имеют побочные эффекты, а мне их еще вводили в таких дозах, что удивительно, как я продолжала жить.

«Вижу, чем тебя лечат… – говорит это новая «врач» по-русски. – Так нельзя. Я все отменю»

Через месяц после терапии заходит ко мне в палату женщина-врач, средних лет, в белом халате. На русском языке, без акцента, обращается: «Здравствуй! Пришла посмотреть, как тебя лечат. Вижу, какие дозы дают. В таком количестве нельзя вводить, это как эксперимент на людях, а не лечение. Не волнуйся, внесу изменения в план лечения, удалю эти лекарства, и никто их не вернет».

Незнакомая доктор подошла к дежурному пункту медперсонала и села за компьютер. Причем рядом медсестры разговаривали, просматривали бумаги, но они как будто не видели мою посетительницу. Новая врач поработала за компьютером и ушла. В тот момент меня это не удивило, а потом я задумалась.

Всё казалось странным. Обращалась врач ко мне на русском языке. Пришла одна, а обычно в американских госпиталях лечащий доктор всегда представляет нового специалиста, объясняет, в какой он области работает, какие вопросы его интересуют. Думаю: может быть, это стажёр? Тоже не похоже – возраст не подходящий: практиканты, как правило, молодые. Решила: наверное, так надо, хотя оставалось чувство: вроде всё правильно, а как-то много странностей в этой картинке. У меня большой опыт – столько лет лежала в больнице, общение с американскими докторами по-другому происходит. Да и русских врачей не встречала в военном госпитале…

Мила Со временем я забыла об этой необычной встрече.

А на днях «узнала», кто моя добрая посетительница. Я немало времени провожу в ютубе, это мой маленький мир. Через него я могу путешествовать, бывать на церковных службах, узнавать новое. Вот и недавно смотрю передачу, где подробно рассказывали о православных иконах. Крупным планом показывают одну из икон блаженной Ксении Петербургской. Я видео поставила на паузу и громко позвала мужа: «Быстрее иди сюда, смотри: это лицо доктора, которая отменила гормональную терапию! Это святая под видом врача ко мне приходила в больницу!» До этого я не видела именно этот образ святой Ксении. Настолько была поражена, что плакала и смеялась.

Теперь мне стало понятно, почему никто не заметил, как «чужая» женщина в белом халате ходила по больнице, почему у нее не было бейджа, как она миновала посты охраны, беспрепятственно работала за компьютером. Конечно, это было чудо.

После посещения святой я пошла на поправку, мне становилось легче и лучше.

Да, мне непросто. Но я жива, радуюсь жизни, молюсь, пеку просфоры, езжу в паломнические поездки, например в Джорданвилльский Свято-Троицкий монастырь (штат Нью-Йорк). Многим увлекаюсь, сейчас учусь рисовать, нашла рецепты изготовления шоколадных конфет. Люблю читать; например, сильное впечатление произвела книга «Отец Арсений». Она помогает понять: как же мне можно грустить, когда люди пережили более тяжелые времена, так сильно страдали!