Кондак на Преображение

Вступление

Вниманию читателей предлагается впервые переведенный на русский язык с греческого полный текст кондака на Преображение. Самое его начало — кондак (в современной терминологии) и первый икос — до сих пор используются в богослужении этого великого праздника. Однако в древности кондаком называлась большая поэма, состоявшая из проэмия (вступления) и целого ряда больших строф — икосов. Слово икос (οἶκος) по-гречески означает «дом», и строфа названа так неслучайно, в силу сложности своей конструкции и многообразия заключенных в ней размеров. Каждый стих разбивается на отрезки, для которых характерен свой размер. Кондак пелся в Константинополе во время всенощного бдения — «агрипнии», большую часть его исполнял певец, а народ подхватывал припев — в данном случае «Отчее сияние».

Возникает вопрос: когда был написан кондак на Преображение? По мнению его издателя, Константина Трипаниса, он бы создан в первой половине VII века, возможно — между 626-м и 641-м годом. Косвенными свидетельствами являются, с одной стороны, призыв «возвесели царей», что может быть указанием на императора Ираклия и его сына и соправителя Константина, а с другой стороны, цитата из Акафиста — «стену имея, Родившую Тебя». Константинополь был спасен во время Аварской осады 626 г. предстательством Пресвятой Богородицы, и в благодарность за это граждане города воспели Ей Акафист, изначально созданный прп. Романом Сладкопевцем, но отредактированным Патриархом Сергием в 626-м г.

Кондак пелся в Константинополе во время всенощного бдения — «агрипнии»

В чем для нас ценность этого кондака?

Во-первых — это одно из древнейших свидетельств о празднике Преображения, который был установлен не ранее VI века. Далее, он вводит нас в богословие Преображения, как преддверие Креста и Воскресения:

Творение все Меня/ прославит, Творца своего/, на престоле и Кресте,
зря землетрясение/ и все, что совершается/, сотник скажет вместе со разбойником:
«Воистину Сын Божий/ по воле страдает».
Народ беззаконный/ пусть бушует, но расточится он.
Коль любит кто Меня/, пусть крест приимет свой/ и последует Мне.
И пускай меня убьют/, но падут/, и восстанет
Отчее Сияние.

Икос 6.

Ныне, однако же, вам/ прежде времен покажу/ Я величие мое,

чтобы вы могли дерзать/, то, что есмь Аз Божий Сын/, тогда же буду уничижен,

как закон Моисеев/ хотящий разрушить.

Ибо и закона/, и Моисея Аз есмь Господь.

Этот кондак являет нам удивительное богословие света

И, наконец, этот кондак являет нам удивительное богословие света. Христос является, как предвечное «Отчее Сияние», явившееся в мир, чтобы просветить падший человеческий род:

И малым не было различие
между стоящим/ Господом славы
и Его рабами/, соглаголющими со всех Владыкою.
Он испускал ведь свет/ и все осиявал вокруг/, те отражали свет,
только смотря/, трепеща/, непрестанно хваля
Отчее Сияние^[1].

Проэмий.

Ты на горе преобразился/, и как Твои ученики вмещали,
Увидели/ славу Твою/, о Боже Христе,
да, когда увидят Тебя, распятого,
и постигнут страдание/ добровольное,
миру же проповедуют/ то, что Ты воистину еси
Отчее Сияние.

Икос 1.

Восстаньте, поврежденные/, поникшие всегда/ и в землю устремленные
помыслы моей души/, взлетите, устремитеся/ в высоты Божья восхождения.
Да с Петром устремимся/, с детьми Зеведея,
и с ними на гору/ на Фаворскую сотворим восхождение.
Да с ними увидим мы/ всю славу Бога нашего/ и глас да послушаем,
тот, что свыше услышали/, проповедали
Отчее Сияние.

Икос 2.

Ныне что же вижу я/? ведь с нами днесь шествуют/ и прекрасно же бегут
Божиих воистину/ горячие любозрители/, народ Господень избраннейший.
Прямым же все мы/ путем да направимся,
ныне избирая/ правый, неизменный Евангельский.
Отсюда очевидно ведь/ божественны, спасительны/ пути познаваются.
Отсюда является/, светится/ нашим душам
Отчее Сияние.

Икос 3.

Ясно Матфей для нас/ и Марк, и с ним же Лука/ во Писаниях своих
поведали страшное/ и Божье Преображение/, ныне что изрекут? Днесь послушаем.
После Петрова/ огня дерзновенья.
И они приводят/ Владыку, глаголющаго исповедание:
«Страдать мне надобно и умереть/, ведь я стремлюсь к сему/, и беззаконники,
подобно ветрам/, налетят/, но не загасят
Отчее Сияние».

Икос 4.

Ныне же ваши сердца/ да не смутятся ничем/, ибо душу днесь мою
за всех даровать/ сего желая, возмогу/ и положить ее, и вновь принять ее.
Коль не пожелаю/, никто не удержит.
Если не велю я/, то смерть не дерзнет ко мне приблизиться.
На плоть уловлю ее/, приходит, уловляется/ и тростью сокрушается.
Ад пустынным/ явится/, коль покажется
Отчее Сияние.

Икос 5.

Творение все меня/ прославит, Творца своего/ на престоле и Кресте,
зря землетрясение/ и все, что совершается/, сотник скажет вместе со разбойником:
«Воистину Сын Божий/ по воле страдает».
Народ беззаконный/ пусть бушует, но расточится он.
Коль любит кто Меня/, пусть крест приимет свой/ и последует Мне.
И пускай меня убьют/, но падут/, и восстанет
Отчее Сияние.

Икос 6.

Ныне, однако же, вам/ прежде времен покажу/ Я величие мое,
чтобы вы могли дерзать/, то, что есмь Аз Божий Сын/, тогда же буду уничижен,
как закон Моисеев/ хотящий разрушить.
Ибо и закона/, и Моисея Аз есмь Господь.
И по природе Бог/ и не богопротивен есмь/, в средину тогда войдет
ревности исполненный/ человек/ и познает меня,
Отчее Сияние.

Икос 7.

После же этих словес/ Избавитель вселенной/, через дни немногие,
с собою на гору взяв/ Петра и Иакова/, и Иоанна, что был братом ему,
на гору возводит/ и преображается
перед лицем их/, и немедля подобным солнцу является.
И двое мужей со ним/ совместно с ним являются/, поющих, глаголющих:
«Святе, единственне/ Вседержителю/, Ты воистину еси
Отчее Сияние».

Икос 8.

Воскликнул один/: малым не было различие
между стоящим/ Господом славы
и Его рабами/, соглаголющими со всех Владыкою.
Он испускал ведь свет/ и все осиявал вокруг/, те отражали свет,
только смотря/, трепеща/, непрестанно хваля
Отчее Сияние.
и из них/ Ведь Я на скрижалях давно/ на Синайской же горе
показал все о Тебе/, и о Тебе Я возвестил/ неблагодарным тем и непризнательным.
«Все равно — предсказал Я/ на все же дерзнувшим».
И Господу этим/ вы дерзнете воздать, о всескверные?
Ведь Ты мне явил/, что жизнь всех, Тебя, на Кресте/ повесить они должны,
чтоб избежали смерти/ зрящие Тебя,
Отчее Сияние.

Икос 9.

Сказав сие, уступил/ другому же место он/ для того, чтобы воспеть
и воззвать к Спасителю/: «На колеснице огненной/, Владыко, принял своего раба.
И опалять не будешь/ раба заушающего.
И паки Пилату/ всех Судья имеет предстать».
Немедля поэтому Петр/ со страхом приближается/, однако предстает,
и сказал: «Владыка мой/, я возопию, и не опалишь меня —
Отчее Сияние».

Икос 10.

Как только они изрекли/, то, соглаголющих узнав/, Кифа Господу
отвечал и сказал: «Добро, человеколюбче/, есть нам пребывать всегда.
И, если Ты хочешь/, для каждого скинию
соделаем — для Тебя/, Моисею и Илии, Твоим рабам.
В то время как он говорил/, то свыше света облако/ их осенило вдруг
блеск невещественный/, неудержимый являющее,
Отчее Сияние.

Икос 11.

Велие учеников/ не только сие страшит/ видимое страшное,
но и голос с высоты/, возгласивший, словно гром/, и они на землю падают,
подобно как прежде/ на Иордане.
И ныне от неба/ Cына Отец проповедует:
«И Сей есть мой Сын/. Его, говорит, послушайте/, о Нем Я благоволил».
Посему скажите вы все/: ‟Иисус ведь есть
Отчее Сияние”».

Икос 12.

Так зрите, возлюбленные/, прозрачность Его чудес/, ибо когда глас пришел,
невидим Илия/ и Моисей становятся, Христос же один оставляется.
Чтоб таковых образ/ явленья не явил
сомнительным проповедь/, от Отца принесенную, проповедовал.
Ведь трое были сообща/, и трудно было понять/, чрез Кого произошло сие.
Явно, однако, было/ истинно/ соприсущное им
​Отчее Сияние.

Икос 13.

Легко ведь и ясно/, что открывает и Петр/, восприятие сего
совершилось с знанием/ святыми учениками/.
И малым не было различие
между стоящим/ Господом славы
и Его рабами/, соглаголющими со всех Владыкою.
Он испускал ведь свет/ и все осиявал вокруг/, те отражали свет,
только смотря/, трепеща/, непрестанно хваля
Отчее Сияние.

Икос 14.

Свет таковой с высот/, Божественный купно глас/ доносился до них,
как я прежде рассказал/, в молитве ученики/ тогда закрыли лица, к земле припав.
А после того же/, как все совершилось,
то все Сотворивший/ восставляет их всех, подняв от земли,
и кротким гласом сказав: «Восстаньте, о друзья мои/, об этом молчите вы,
пока Меня не увидите/ воскресшим из мертвых,
Отчее Сияние».

Икос 15.

О безмерной радости/! Стяжали ее премудрые/ Господа ученики,
когда с горы вместе с ним/ сошли они со тщанием/, чтобы прочим благовествовать.
Ревнуйте же равно/ любовью божественной,
как те, что из прочих/ подобных рабов были избраны.
И я об этом скажу/: Ничто же новое, иль особое/, но то, чему учат нас
Книги избранные/, божественные/, имже благоволит
Отчее сияние.

Икос 16.

Ныне великий Бог/, создавший Словом же все/, просветивший удивительно
иереев и царей/, и народ Твой, возвесели/ во свете и в силе Твоей,
лучи испуская/ для нас милосердья
и все изгоняя/ на нас находящее безумство тьмы.
На нас воссияй/ великие милости Твои/, да будем неколеблемы,
стену имея, Владыко, родившую Тебя,
​Отчее сияние.