О военном духовенстве

К истории служения военного духовенства в годы Русско-японской войны

Первым пастырем, погибшим во время Русско-японской войны, был иеромонахброненосца «Петропавловск» Алексий Раевский из Тверской епархии. 31 марта 1904 г. броненосец подорвался на мине недалеко от Порт-Артура. Большая часть команды броненосца, в том числе адмирал С.О. Макаров и художник В.В. Верещагин, погибла. Иеромонах Алексий разделил судьбу погибшей части экипажа.

В самом начале войны совершил свой подвиг священник крейсера «Варяг» Михаил Руднев. Русский крейсер вместе с канонерской лодкой «Кореец» вступил в неравный бой с превосходящими силами противника. Во избежание захвата кораблей, они были уничтожены командой. Во время сражения отец Михаил геройски исполнял свой пастырский долг, ободряя команду и напутствуя умирающих. За свой подвиг пастырь был награжден орденом святого Георгия IV степени. 10 июня 1904 г. иеромонах Георгий служил молебен во время боя и за проявленное мужество был награжден золотым наперсным крестом на георгиевской ленте.

Полковой священник     

1 августа 1904 г. в Корейском проливе произошло сражение между крейсером «Рюрик» и отрядом японских кораблей. Крейсер получил значительные повреждения и во избежание захвата был затоплен командой. Геройски вел себя во время сражения иеромонах Якутского Спасского монастыря Алексий (Оконешников). Во время боя пастырь причащал раненых, а затем стал помогать перевязывать их. Когда возник пожар, отец Алексий принял участие в его тушении. Во время погружения корабля в воду пастырь напутствовал тех, кто не мог покинуть судно. «Корабль постепенно погружался, – писал отец Алексий, – я исповедовал людей группами, перебегая от одной к другой. Ужасные картины: кто без рук, без ног, без челюстей, окровавленные, разбитые… умирающие принимали покаяние. Многие силились что-то сказать, но вместо слов получались какие-то конвульсивные движения». Вместе с остатками экипажа иеромонах Алексий попал в плен. Когда по решению японского командования пастырь был отпущен, ему удалось вывезти донесение о гибели корабля и корабельное знамя. За свой подвиг иеромонах Алексий был награжден золотым наперсным крестом на георгиевской ленте.

Полковой священник среди раненых     

Подвиг совершил и иеромонах Никодим с броненосца «Победа». После гибели броненосца он под вражескими выстрелами вплавь добрался до затонувшего корабля, поднял со дна моря антиминс, сундучок со Святыми Дарами и часть ризницы, которые перевез потом в 9-й Ингерманландский полк 3-й Маньчжурской армии.

Немало флотского духовенства погибло в Цусимском сражении 14–15 мая 1905 г. «Монах не только по платью, но и по духу», – так отзывался морской офицер В. Семенов о иеромонахе Назарии из Казанской епархии. Во время сражения отец Назарий находился со Святыми Дарами во временном перевязочном пункте, где и был сражен осколками неприятельского снаряда. Умирая, пастырь читал молитву об оставлении грехов всем во брани убиенным.

До последнего дыхания исполнял свой пастырский долг на броненосце «Ослябя» иеромонах Троице-Сергиевой Лавры Виктор (Никольский). Когда судно стало тонуть, а команда бросаться в воду, он отказался покинуть корабль. Иеромонах Зиновий (Дроздов) в книге «С эскадрой до Цусимы» описывает последние минуты жизни пастыря так: «Подошел было к борту и о. Виктор, на минуту задумался, махнул рукой, перекрестился и пошел обратно. Судно пошло ко дну. Добрый пастырь мужественно разделил последнюю участь со своими духовными чадами».

Отметим, что А.С. Новиков-Прибой в известном романе «Цусима» описал гибель этого пастыря совершенно иначе: «На правом борту очутился священник, из монахов. Это был мужчина средних лет, сытый, тяжеловесный. С развевающимися клочьями волос на голове, с выкатившимися глазами, он напоминал человека, только что вырвавшегося из сумасшедшего дома. Видя гибель броненосца, он надрывно заголосил: «Братья, матросики! Я не умею плавать. Спасите меня!» но тут же сорвался с борта, бестолково пошлепал руками по воде и скрылся под волнами». Кому же верить? Ни один из авторов ведь не присутствовал при гибели судового иеромонаха, они могли описать событие только с чужих слов. Однако восстановить справедливость в отношении иеромонаха Виктора необходимо.

Андрей Александрович Кострюков     

Время написания «Цусимы» (1932–1935 гг.) – время страшных гонений на Церковь, время, когда ни одно слово правды о духовенстве не могло проникнуть в печать, когда широкая публика могла судить о деятельности военных священников лишь по пасквилям Кандидова и Василенко. Антипатии Новикова-Прибоя к священникам видны на протяжении всей книги. «Смотрите-ка, ребята, наш рыжий клоп колдовством занялся», – говорит один из героев романа об иеромонахе броненосца «Орел» Паисии, кропящем судно святой водой. Причащает раненых он, «расплескивая причастие», исповедует для того, чтобы выведать политические настроения и т.п. Даже когда подвиг пастыря нельзя скрыть, автор «Цусимы» выискивает для его описания такие выражения, которые сводят на нет весь героизм священнослужителя. Вот как описывает Новиков-Прибой поведение иеромонаха Ионы, оказавшегося вместе с командой в воде после гибели броненосца «Адмирал Ушаков»: «Его искаженное лицо в черной лохматой бороде, с выкатившимися темными глазами, казалось окаменелым. Повернувшись в сторону противника, он почти бессознательно размашистым жестом благословлял большим золотым крестом морское пространство».

Иеромонах Зиновий впоследствии стал архиепископом, до конца дней своих оставался верным своим убеждениям и погиб за них в сталинских лагерях. Его книга и приведенные в ней факты заслуживают гораздо большего доверия, чем «Цусима» Новикова-Прибоя, с виду христолюбивого воина, а на деле революционера, скрывавшего свои убеждения, развращавшего матросов пораженческой пропагандой, а в конце жизни смело поливавшего грязью более для него неопасный царский строй.

Оставались верны своему долгу и многие другие священники тихоокеанских эскадр. Иеромонах из Харьковской епархии Маркелл, несший послушание на крейсере «Урал», после гибели судна спас антиминс, священные сосуды и устроил церковь на спасшем его транспорте «Анадырь». «Человек он был простой, с детско-несумнительной верой», – так отзывался о нем иеромонах Зиновий. Вот что писал о деятельности отважного монаха капитан первого ранга Добротворский: «В бою при Цусиме выказал полное бесстрашие и спокойствие, что действовало очень ободряющим образом на команду… Он появлялся повсюду, где только случались раненые, помогая им словом и делом, он выказал пример христианского самоотверженного выполнения долга». За мужество был награжден золотым наперсным крестом на георгиевской ленте.

Сухопутные священники также много делали для войск. Орденом святого Георгия IV степени был награжден священник II Восточно-Сибирского полка Стефан Щербаковский. Во время Тюренченского боя отец Стефан заменил погибшего командира полка. С крестом в руках пастырь «ринулся в первые ряды дрогнувшего полка, воодушевил солдат, спас полк от окончательного поражения, но сам получил тяжелые раны и солдатами полуживой был вынесен с поля битвы».

Священника 8-го Сибирского полка Петра Курдюмова воины последний раз видели на поле боя, которое он отказался покинуть, продолжая перевязывать раненых и напутствовать умирающих. По-видимому, там пастырь и принял смерть.

Героизм на поле боя проявил и священник Митрофан Сребрянский. Посреди боя, сидя на коне, священник совершал молебен в день полкового праздника – Покрова Пресвятой Богородицы. Священник Митрофан оставил замечательную книгу «Дневник полкового священника, служащего на Дальнем Востоке», впоследствии принял монашество с именем Сергий, много претерпел за веру, а последние годы своей жизни провел в Тверской области, где прославился своими молитвенными подвигами. Архиерейским Собором 2000 г. отец Сергий был причислен к лику святых.

(Публикуется в сокращении.)