«Немцы видят в Православной Церкви хранительницу святоотеческих преданий»

Настоятель храма великомученицы Варвары города Крефельд иерей Алексий Веселов пришел к вере в православном лагере, а сегодня он – организатор православных смен для детей и взрослых со всей Германии. О воспитании детей, опыте семейных отношений, жизни прихода, ювенальной юстиции и плюсах пандемии – в нашем интервью со священником, ответственным за молодежную работу Берлинско-Германской епархии Русской Православной Церкви.

Священник Алексий Веселов

«Священническое служение – это вклад в вечность»

– Отец Алексий, как вы оказались в Германии? Родились здесь или приехали из России?

– Я родился в Санкт-Петербурге. Когда мне было 5 лет, мы переехали в Ригу, а когда исполнилось 11 – в Германию. В церковь мама и бабушка начали ходить в Риге, меня брали с собой на службы в храм Всех святых. Там я даже пару раз прислуживал в алтаре. Еще мне хорошо запомнилось, как мы иногда на трамвае ездили в Свято-Троице-Сергиев женский монастырь. Молитвенная обстановка в маленьком деревянном монастырском храме производила на меня глубокое впечатление.

– В видео о православном детском лагере города Крефельд вы сказали, что пришли к вере, именно побывав среди верующих детей во время одной из смен много лет назад. Как это произошло? И насколько те события стали определяющими в выборе вами священнического служения?

​​

– По переезде в Германию я достаточно быстро отказался от Церкви и Бога. Скорее не в силу переезда, а в силу переходного возраста. Однажды (мне было лет 16) мама решила поехать в православный лагерь в Крыму и взяла меня с собой. Я был в ужасе: три недели в секте! Мама меня пыталась подбодрить тем, что там тоже есть ребята моего возраста, но я был уверен, что они все фанатики. У меня даже картинка перед глазами возникла: группа подростков идет по улице, в руках открытые Библии, которые они на ходу читают. Тогда я хотел стать программистом и решил, что просижу все три недели у себя в комнате за изучением компендиума по C++. Каково было мое удивление, когда в лагере я встретил вполне-таки нормальных ребят. Но там, в Крыму, я обрел не только много друзей, но и веру в Бога. Буквально через несколько недель я переменил выбор профессии и решил стать священником. Это был юношеский максимализм. Я подумал: любая работа приносит лишь временные плоды. Компьютерная программа завтра устареет, даже построенный дом рано или поздно разрушится. А священническое служение – это вклад в вечность. Если мне удастся помочь хоть одному человеку спастись – это плод навсегда.

«Православные лагеря – самая эффективная форма молодежной работы»

– В организуемых вами детских и молодежных лагерях участвуют ребята только из Германии или приезжают и из других стран?

– В основном приезжают ребята из Германии, но бывают и гости из других стран.

– Расскажите подробнее и о самой идее, и о методиках работы лагерей, а также о других особенностях, которые можно отметить.

– Идея возникла в диаспоре уже давно, а в нашей епархии получила распространение в 1990-е годы, когда началась массовая волна эмиграции и возвращения поздних переселенцев. На мой взгляд, лагеря – самая эффективная форма молодежной работы. В лагере взрослые, молодежь и дети живут вместе целую неделю в христианской общине. Общий распорядок дня, вместе готовим, вместе едим, вместе учимся. Человек, приехавший в православный лагерь, на всю неделю погружается в православную среду.

Приехавший в православный лагерь погружается в православную среду, видит, что православных много

Если в классе у ребенка, как правило, только 1–2 воцерковленных одноклассника, то в лагере православные – все. И ребенок чувствует себя среди своих, видит, что православных много. Эта неделя преображает детей, они ощущают доброту православных людей, их отличие от других людей в мире. Нередко мне звонят изумленные родители и рассказывают, как после лагеря изменилось отношение их детей к своим родным и к своей вере.

– Нельзя не спросить о тех людях, чьими усилиями эти лагеря организовываются. Это священники, преподаватели, ктиторы, неравнодушные родители и, наверное, активные ребята из среды молодежи? Пожалуйста, расскажите о них.

– В основном это родители, которым небезразлична духовная жизнь их детей. В лагере все волонтеры. Большинство – работающие люди, которые в лагерь едут в счет своего отпуска. Есть, к примеру, врачи, которые работают на полную ставку, а на каникулах приезжают в лагерь в качестве поваров и всю неделю по 10 часов в день стоят у плиты. Если на смену приезжают 100 детей, то нам нужно человек 20 взрослых (организаторы, преподаватели, повара) и столько же подростков-вожатых, чтобы с ними справиться. И, удивительно, желающие помочь всегда находятся!

Также в лагере есть вожатые. Как правило, это молодые ребята, «выросшие» в лагерях, то есть начавшие ездить в лагерь несколько лет назад детьми. Тут стоит отметить, что состав лагеря достаточно стабильный: процентов 90 участников новой смены уже были в нашем лагере до этого. Таким образом в лагере почти все друг друга знают, возникает семейная, доверительная обстановка. Это очень важная составляющая нашей концепции. Концепция лагеря рассчитана на ребенка, который в семилетнем возрасте первый раз приезжает, потом в течение нескольких лет ездит два раза в год в лагерь, в 15 становится вожатым и еще несколько лет помогает в лагере в этом качестве. Больше того, я наблюдаю, что через годы, создав свои семьи, бывшие воспитанники лагеря становятся в нем волонтерами и организаторами.

– Самый главный вывод, который вы сделали за годы работы с детьми и молодежью?

– С ними нужно работать! Разные люди в школе, университете, интернете и обществе изо дня в день влияют на молодежь, предлагают им свои взгляды и ценности. Если мы не предложим им альтернативный взгляд, как они смогут в будущем сделать выбор в сторону Церкви? Можно выбрать только то, что знаешь сам. Людям старшего поколения это не совсем понятно, так как они пришли в Церковь в совершенно другой обстановке. Действительно, 20–30 лет назад молодые люди воцерковлялись без какой-либо молодежной работы. Но это было время после распада Союза, время поиска самоидентичности, духовности, просто желание жить лучше. Современные же молодые люди растут в достатке, и мир диктует им свои ценности. По отношению к ним требуется активная просветительская позиция.

«Лица прихода»

– Немного о вашем приходе. Где он находится, в честь какого святого назван, насколько многочисленна община? Прихожане – выходцы из России и постсоветского пространства, потомки эмигрантов или есть принявшие Православие немцы?

– Наш приход назван в честь святой великомученицы Варвары. Святая Варвара – покровительница шахтеров, так как уберегает от внезапной смерти. В Нижнем Рейне, регионе, в котором находится наш город, была развита добыча угля. И у входа в каждую шахту можно было встретить изображение святой Варвары. Перед тем, как спуститься под землю, шахтеры молились святой о том, чтобы в этот день вернуться домой. Поэтому наш выбор и пал на эту особо почитаемую здесь святую.

А прихожане – в основном русские немцы. Но есть и выходцы из России, Украины, Молдавии и разных других стран. Также у нас в храме относительно много принявших Православие немцев, которые в последнее время всё больше интересуются нашей верой.

– А откуда такой интерес?

– Немцы видят в Православной Церкви хранительницу святоотеческих преданий. Без преувеличения. Они видят, что, в отличие от местных католиков и протестантов, мы стремимся к благочестивой жизни, серьезно относимся к Библии. Постимся, молимся, не идем на поводу у современности. А в западных конфессиях сейчас всё очень размыто, нет субстанции.

Стать православным для немца непросто. И в эмоциональном, и в практическом плане. Ведь ему нужно не только отказаться от веры своих родителей, но и стать членом иностранной общины. Другой менталитет, незнакомый язык. И всё же желание найти истину настолько велико, что всё больше немцев берут на себя это бремя.

– Скажите, как в общине появилась идея проекта «Лица прихода»? Что это за проект? И какие еще инициативы вам вместе с прихожанами удается организовывать во внебогослужебное время?

– Проект возник случайно. Мы решили снять фильм о приходе и задумались, какой выбрать концепт. Во время поиска мы задались вопросом: а что такое приход? И поняли, что приход – это люди, прихожане. Это не мероприятия, не воскресная школа, не священник, а верующие, которые приходят в храм. И тогда мы решили показать в фильме их лица, взяли у ряда прихожан интервью. Но записи оказались такими хорошими, глубокими, что мы решили опубликовать каждое интервью отдельно, чтобы дать возможность и самим прихожанам, и интересующимся нашей общиной познакомиться с людьми, которые приходят к нам в храм.

«Эта школа помогает сохранить семью»

– Исходя из своего богатого опыта, поделитесь, каким должно быть правильное воспитание детей в наши дни?

– О, это очень обширный, комплексный вопрос. Даже не знаю, как кратко ответить… Наверное – осознанным.

Каким должно быть воспитание детей? Прежде всего – осознанным!

Современным родителям нужно много знать и постоянно развиваться самим. Нужно читать литературу про воспитание, непредвзято анализировать себя. Учиться выстраивать отношения с детьми. Глубинно познавать свою веру, чтобы иметь возможность дать серьезные ответы детям.

– Расскажите, пожалуйста, о семейно-приходской школе общины.

– Идея такой школы возникла из потребности. Многие семейные пары сталкиваются с двумя сложностями: как воспитать детей, и как жить мужем и женой. Но, не имея возможности посмотреть на отношения друг с другом и с детьми со стороны, они вращаются в замкнутом кругу проблем. Логика примерно такая: пять лет подряд я каждый день говорю сыну не кидать носки на пол; наверное, нужно сказать ему об этом еще раз, и он наконец-то поймет и сделает. Но и в очередной раз носки не в грязном белье, что вызывает раздражение. Да и муж с женой часто не понимают друг друга.

На масленице

Такие проблемы естественны, ведь никто нас не учил, как нам быть супругами или родителями. Единственное, на что мы можем ориентироваться, это пример наших собственных родителей. Но этот пример не всегда идеальный, а также не всегда подходящий в нашей собственной жизненной ситуации. Поэтому работа с супругами стала важной частью нашей приходской жизни. Раз в месяц мы собираемся на семейно-родительскую школу, обсуждаем проблемы, пытаемся посмотреть на них со стороны, переосмыслить супружество и родительство. Вместе читаем книги, обсуждаем их.

Большинство из супружеских пар говорят, что после бесед их жизнь улучшилась. Были случаи, когда школа помогла людям сохранить семью.

«Выражения “ювенальная юстиция” в Германии никто даже не знает»

– Ювенальная юстиция родом из Европы – страшилка, которой мы в России до ужаса боимся. Это и понятно: картинка отъема детей по необъяснимым причинам, в том числе из многодетных семей, кажется чем-то жутким и неестественно диким. Что правда, а что не совсем в этих историях?

– Выражения «ювенальная юстиция» в Германии никто даже не знает. Да, есть Министерство по делам несовершеннолетних, и оно теоретически имеет право изымать детей из семьи. Но это делается в исключительных и обоснованных случаях. В силу моей деятельности как ответственного за молодежную работу, в Германии у меня широкий круг общения. В прошлом лагере, к примеру, у меня были дети из 53 городов Германии. Но за всю мою практику я не знаю ни одного случая, когда бы необоснованно изымали детей из семей. Я опрашивал несколько десятков моих собратьев-священнослужителей, и не один из них мне также о произвольных изъятиях поведать не смог.

Мне известно лишь несколько случаев, когда детей забирали. В одном мать воспитывала ребенка без отца и заболела острым психическим заболеванием. Очень трагично, но она действительно не была в состоянии воспитывать и даже элементарно заботиться о ребенке. В другом отец поссорился с подростком, оба выбежали на улицу, и ребенок, в истерике размахивая ножом, орал на отца. Полиция забрала мальчика в детский дом, но уже через две недели его вернули обратно в семью. Только на днях узнал о другом случае: ребенок несколько лет приходил в школу с синяками. Рассказывал учителям, что отец бьет его ремнем. Когда ребенок в очередной раз пришел в школу избитый, с синяками на лице, его забрали. Но даже в этом случае – через некоторое время его вернули обратно родителям.

И напротив, я могу рассказать много случаев, когда «Jugendamt» (Ведомство по делам молодежи. – В.Б.) помогал родителям в трудных ситуациях. В Германии считают, что лучшие воспитатели – это родители. Поэтому, если министерство узнаёт о проблеме в семье, оно старается всячески помочь и поддержать родителей. Изъятие ребенка – последняя, достаточно редкая мера. А если ребенка всё же забрали, то его обязательно отдадут, если родители разрешили проблемы, которые привели к изъятию. Конечно, любая система может дать сбой; возможно, есть противоположные примеры. Но это редкие исключения.

Меня очень расстраивает, что страшилки о ювенальной юстиции тиражируются даже в российских церковных СМИ. Есть, к примеру, у отца Димитрия Смирнова ряд видеоинтервью с «жертвами ювенальной юстиции» в Германии. Когда я их слушаю, у меня возникает ощущение, что мы жили с этими людьми в совершенно разных странах. Рассказы о том, что в Германии якобы притесняют русских, плохо относятся к русским детям в школе и тому подобное. Может быть, и есть какие-то случаи, но это точно не норма.

В другом интервью одна женщина рассказывает о том, как Министерство по делам несовершеннолетних ее преследовало, пыталось отобрать ребенка, настраивало старшую дочь против нее. Когда вышло интервью, я поговорил с двумя священниками, которые знали эту женщину. Они оба сказали мне, что эта женщина была психически неуравновешенна, угнетала и травмировала детей. Старшая дочь убежала из дома не потому, что ее кто-то настроил против мамы, а потому, что с этой мамой жить было невыносимо. Но в интервью эта женщина выставлена жертвой, рассказывает какие-то глупости про обучение в немецкой школе. А ведь слушатели ей верят. У них возникает ощущение, как будто в Германии ненавидят русских и разрушают семьи. Это очень печально.

«Прихожане понимают: это их храм, их община»

– Каковы особенности приходской жизни в Германии?

– Приходы, как правило, небольшие, но очень сплоченные. Все друг друга знают, помогают и поддерживают. На прошлую Пасху у нас было человек 200 причастников, и я почти всех знал по имени. У священника с прихожанами очень близкие отношения, любой человек может мне позвонить, поговорить, что-то спросить. Для меня такая близость к людям очень ценна.

Другая особенность – активность прихожан в храме. На штатных сотрудников у общин денег не хватает, поэтому все необходимые работы выполняются прихожанами на общественных началах. Уборка, приготовление трапезы, ремонт, пение и чтение в храме, преподавание в воскресной школе и так далее – всё это делают сами прихожане. Они понимают: это их храм, их община.

Когда наш приход разросся, появилась необходимость упорядочить волонтерские труды прихожан, и мы создали рабочие группы. Во главе каждой группы – координатор, который обсуждает возникающие вопросы со мной и руководит работой группы. Таких рабочих групп у нас сейчас 24. В прошлом году на День православного волонтера в Германии к нам приезжал владыка Пантелеимон (Шатов). Проходя мимо доски, на которой были расположены фотографии, имена и должности координаторов, он несколько раз останавливался и фотографировал ее, так ему понравилась эта идея.

Уборка, ремонт, пение и чтение в храме, преподавание в воскресной школе… – всё это делают сами прихожане

Иногда меня спрашивают: «Отец Алексий, у вас такой активный приход, так много всего делается. Как у вас это получается?» На самом деле здесь нет никакого секрета. Я просто не мешаю людям. Ко мне подходит человек и спрашивает: «Отец Алексий, можно я буду то-то делать?» Я отвечаю: «Пожалуйста, Бог в помощь». Конечно, я поддерживаю людей, обсуждаю с ними проекты, направляю. Но у нас в Церкви много мирян, которые хотят что-то делать, помогать. Это огромный ресурс.

У Католической церкви в Германии огромные финансовые ресурсы, у них есть церковный налог. Православные же приходы в этой системе не участвуют. Также у нас нет никакого финансирования из России, так что даже на зарплату священника хватает не в каждом храме. И, несмотря на это, приходская жизнь во многих наших общинах активнее, чем у католиков. И это всё из-за мирян-волонтеров, которые понимают, что храм – это их храм. Что всё, что они в нем делают, они делают для себя, для своих детей и для ближних.

– А какие проблемы существуют в вопросах взаимодействия с государством? И как складываются отношения с представителями других конфессий, прежде всего с лютеранами? А как – с другими Поместными Церквями?

– Государственные органы в Германии к церковным общинам традиционно относятся с уважением и доверием. Этой привилегией пользуются и православные общины. Но если честно, у обычных приходов особых отношений с городскими администрациями и представителям других конфессий нет. Не то чтобы было негативное отношение. Просто нет сфер взаимодействия. Мы живем сами по себе. Служим службы, организуем свою приходскую жизнь и так далее.

Протестанты и в первую очередь католики сдают нам помещения для совершения богослужений, иногда продают храмы – как в нашем случае: мы выкупили у местной католической общины костел. Иногда мы проводим богослужения в католических храмах у мощей общехристианских святых – но без участия инославного духовенства.

Что касается других Поместных Церквей, мы уважительно друг к другу относимся. Но и здесь у нас практически нет каких-то интересов, к которым мы могли бы вместе стремиться. Каждый занимается своей паствой.

«Мы не должны забывать, что главная цель – это Господь»

– Как пандемия COVID-19 сказалась на приходской жизни, внебогослужебной деятельности, вашей личной жизни и вообще перспективах планирования? Наложенные ранее ограничения позади или продолжают быть частью жизни? Как лично вы смотрите на всю эту непростую и неоднозначную ситуацию?

– В книге «Семь навыков высокоэффективных людей» Стивена Кови есть глава «Думайте в духе “выиграл-выиграл”». Можно думать «выиграл-проиграл». Нет ковида – выиграл, есть – проиграл. Конечно, в финансовом плане многим людям сейчас стало крайне сложно. Но для себя и для прихода я поставил цель – извлечь из ситуации как можно больше полезного. Лично у меня появилось больше свободного времени, и я стал писать статьи о воспитании, записывать просветительские видеоролики на немецком языке. Завершил проекты, которые за нехваткой времени не мог доделать несколько лет. Ну и, как большинство, занялся ремонтом дома.

В храме, за исключением богослужений, приходская жизнь практически приостановилась. Но у нас теперь больше служб, то есть можно больше времени уделить молитве. На службах меньше людей, они проходят без суеты, и я могу больше времени уделить исповеди. Также я стараюсь больше общаться с прихожанами во внебогослужебное время.

Паломничество к святому Любентию

– На ваш взгляд, если православный паломник окажется в Германии, какие места ему обязательно следует посетить и почему?

– В Германии есть огромное количество общехристианских святынь. Сложность в том, что о них не всегда можно узнать, так как у католиков почитание святых, а в особенности их мощей практически сошло на нет. На сайте католического храма можно узнать, когда и в каком архитектурном стиле он был построен, в какой тональности бьют колокола, когда проходят какие кружки и группы. Но какие мощи есть в храме – об этом там вы вряд ли найдете. Поэтому, когда человек едет в Германию, я бы посоветовал ему связаться с местной православной общиной и спросить, какие святыни есть в городе. Я работаю над картой православных святынь в Германии, но, к сожалению, там отмечено еще не так много мест.

– Традиционный вопрос каждому нашему гостю: какие слова из Священного Писания всегда воодушевляют вас и поддерживают в трудную минуту?

– Слова главной заповеди: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим (Мф. 22: 37). При всем том, что мы делаем в Церкви или в нашей жизни, мы не должны забывать, что главная цель – это Господь.