Святитель Николай, добрые азербайджанцы и эстонская таможня

Протоиерей Олег Врона, настоятель Никольского храма в Таллине, вспоминает о том, как святитель Николай не дал прекратиться Евхаристии в сложные времена всеобщего дефицита.

Дефицит вина и порядка

Это событие произошло в 1991 году. Некогда шумная антиалкогольная кампания 1985 года к тому времени сошла на нет, но последствия ее ощущались едва ли не во всех бывших республиках только что прекратившего свое существование Советского Союза. Иные борцы с народным пьянством доходили, по слухам, до того, что вырубали ни в чем не повинные виноградники, так что от этой вакханалии трезвости досталось всем, и приходам в том числе. Наиболее расторопные настоятели и старосты, едва почуяв, что в стране разворачивается очередная кампания по борьбе с пьянством, запаслись кагором сразу на год вперед, а то и более. Но были и такие, как автор этих строк, кто упустил этот момент и, оставшись кто с месячным, а кто и с недельным запасом вина, вынужден был рыскать по магазинам, не осталась ли где-нибудь бутылка-другая вина, пригодного для Таинства Евхаристии. В это самое время, в мае-июне девяноста первого, ко мне подходит в храме наш прихожанин Анатолий Георгиевич – человек в приходе известный и уважаемый. Приблизившись ко мне почти вплотную, он, будто спохватившись, стремительно, не сгибая колен, наклоняется – так что стороннему наблюдателю могло бы показаться, что он хочет что-то поднять с пола, – и так же стремительно выпрямляется со сложенными перед собой ладонями. «Благословите!» – выдыхает Анатолий Георгиевич и, едва дождавшись, пока я осеню его крестообразно, начинает говорить: «Тут моя сестра с мужем собрались ко мне в гости из Баку. Может, что привезти?» Я ему, недолго думая: «Пусть, если смогут, привезут вина для церкви».

И я, недолго думая, говорю: «Пусть, если смогут, привезут из Баку вина для церкви, а то тут его не достать»

Анатолий Георгиевич: «Сколько?» «Бутылок тридцать», – называю ему первое пришедшее в голову количество. Анатолий Георгиевич, не моргнув глазом, кивком головы соглашается с моей просьбой, и мы, обменявшись улыбками, означающими, что мы обо всем договорились, расходимся.

Потом уже, после окончания этой удивительной истории, я спрашивал себя: как это угораздило меня обременить людей такой просьбой! Это ведь и тяжесть какая, и объем какой! Если в стандартной коробке для вина помещается шесть бутылок, то получается целых пять коробок. И ведь надо учесть еще и собственный багаж этой пары. А как отнестись к тому, что со всей этой ношей надо было еще делать пересадку в Москве?! Тут уж любой скажет, что дело это нешуточное и не каждый на такое решится.

На границе эсты ходят хмуро

А между тем после нашего разговора в храме с Анатолием Георгиевичем прошло месяца два-три, когда наконец Анатолий Георгиевич по телефону сообщил мне, что только что сестру с мужем-бакинцем при въезде в Эстонию задержал таможенный контроль. Сказав, что он срочно выезжает в Нарву на машине вызволять сестру с мужем из неприятной ситуации, попросил помолиться.

Надо сказать, что к этому времени между Нарвой и Ивангородом вдобавок к естественному препятствию в виде реки Наровы добавилось еще и искусственное в виде пограничных и таможенных пунктов с той и с другой стороны реки. Так неприятная сама по себе процедура известных проверок на границе в случае, если вы пересекали границу Эстонии со стороны России на поезде, усугублялась еще и тем, что вас будили рано утром, где-то около пяти утра, когда был самый-самый сон, и не давали уснуть часа два, не меньше. Если же пограничники или таможенники выявляли какого-нибудь нарушителя, и тем более злостного нарушителя, то стоянка поезда на границе ко всеобщему недовольству пассажиров могла затянуться и на более долгий срок. Часто такие препирательства заканчивались злосчастной процедурой высаживания проштрафившегося пассажира и препровождением его на пограничный пункт для дальнейшего решения его участи.

Как правило, поезд не ждал проштрафившегося пассажира и, выстояв предусмотренное инструкцией время, трогался с места, оставляя в вашей душе, с одной стороны, чувство жалости к бедняге – высаженному из поезда пассажиру, а с другой – нехорошее чувство облегчения, что эта участь коснулась не вас и можно, закутавшись в одеяло, еще подремать под производимую невидимым барабанщиком перкуссию где-то внизу, совсем недалеко от вашего спального места. Но бывает, что сон не идет, а в голове начинает прокручиваться сценарий, что, возможно, этот бедняга ни в чем не виноват, что произошла какая-то ошибка и, может, перед ним даже извинятся на таможне, но от этого ему будет не легче, потому что его поезд ушел, а следующий будет нескоро, но кроме него самого это мало кого волнует. Почему-то эти последние слова у вас вызывают чувство, будто кто-то бросил камень в ваш огород, – и вы отказываетесь дальше представлять этот сценарий. Вам это вроде бы удается, но в следующую минуту вы вновь вспоминаете то, что недавно наблюдали.

Винная «свинья» и невиновные люди

В этом новом сценарии герои – не очень молодые муж и жена, по доброте душевной взявшиеся перевезти чей-то багаж, не подозревая, что количество какого-то товара в этом багаже намного превышает допустимые нормы. Таможенный контроль разоблачает злостных нарушителей, и тут же в купе их подвергают унизительному допросу, что вызывает у них непреодолимое чувства стыда; они путаются в показаниях, пытаясь оправдаться и при этом не подвести хозяина «контрабандного» багажа. Из этого ничего путного не получается, и бедолаг выводят из вагона как преступивших закон аморальных личностей, чем усугубляют их незавидное положение. Затем безжалостный сценарист зачем-то отводит именно вам роль хозяина багажа, подложившего «свинью» доверчивым супругам. Вам становится ужасно стыдно, и вместо того, чтобы оборвать этот сценарий, вы начинаете искать себе оправдание, перебирая, на кого бы можно было спихнуть вину, чем только усугубляете свое положение отрицательного персонажа. Неожиданно вас спасает знакомое позвякивание ложечек в стаканах, и вы, догадавшись, что проводница разносит утренний чай, открываете глаза и радостно выныриваете из-под одеяла.

К сожалению, последний из приведенных выше мысленных сценариев оказался очень похожим на реальные события, которые произошли с героями этого рассказа – четой из Баку. Точно так же, как и в этом мысленном сценарии, они, будучи без вины виноватыми, пережили чувство стыда, когда сотрудник эстонской таможни неспешно вслух на русском языке пересчитывал бутылки с вином и задавал неудобные вопросы, на которые у нашей пары не было ответов, что подействовали бы на таможенника как успокоительные пилюли. В результате последовала унизительная процедура высаживания из вагона и тяжелое переживание о том, чем всё это закончится.

То, что действительно веселит сердце человека

Анатолий Георгиевич, однако, не заставил сестру с мужем долго ждать на таможне и, заплатив положенный штраф, вызволил переживших стресс и натерпевшихся стыда путешественников вместе с их багажом и коробками с вином. Естественно, цена последних после всех перипетий с их владельцами и заплаченным штрафом сильно возросла. Через несколько дней мы встретились с Анатолием Георгиевичем, и, после благодушного принятия моих извинений за причиненные ему и его родственникам неприятности из-за моей необдуманной просьбы, он рассказал мне всю эту нашу «винную» историю, по моему мнению, достойную того, чтобы об этом написать.

«Когда, – начал свой рассказ Анатолий Георгиевич, – я рассказал своей сестре и ее мужу о вашей просьбе помочь нашему храму, они отнеслись к ней самым серьезным образом. Муж сестры, как и подобает в Азербайджане настоящему мужчине, освободил свою жену от хлопот по этому делу и взял всё на себя. Он быстро объездил множество магазинов, где, по его мнению, был хороший выбор вин, но, к своему удивлению, обнаружил, что выбор вин уже далеко не тот, что был раньше, а что касается кагора, то он таинственно исчез с прилавков бакинских магазинов.

Наконец, посовещавшись с женой, он решил зайти в православную церковь – благо, она находилась неподалеку от их дома – и там узнать, где они покупают этот самый кагор. Поскольку до местного духовенства добраться ему было не так-то просто, он стал расспрашивать женщин за свечным «ящиком» и прихожан в надежде, что кто-то из них мог быть в курсе вопроса о церковном вине. Все кивали головами в знак того, что вопрос важный, и выражали готовность помочь, но в итоге разводили руками и с извиняющимися улыбками отходили в сторону. В конце концов за дело взялась одна старушка, заявив сначала незнакомцу с азербайджанской внешностью, что кагора в магазинах он не найдет, но затем заговорщически сообщила ему, что есть неподалеку один магазин, где она видела кагор. Поблагодарив старушку, «посвященный в тайну» муж сестры немедля отправился искать тот самый единственный в своем роде магазин в Баку, в котором, по какому-то странному стечению обстоятельств, оставался какой-то – пока неизвестно какой – запас отовсюду исчезнувшего кагора.

И тут мы подходим к самой сути нашего рассказа. Магазин, куда направила старушка незнакомца азербайджанской внешности, оказался совсем небольшим. Мужчина-продавец, выслушав сетования нашего героя, что тот во всём Баку не может найти и бутылки кагора, воскликнул: «Дорогой, не знаю, кто тебя надоумил прийти ко мне, но ты обратился по верному адресу. С прошлого года стоит у меня тридцать бутылок кагора, никто не берет. Возьми хоть все».

Выслушав сетования, что во всём Баку нет и бутылки кагора, продавец воскликнул: «Дорогой, а у меня есть!»

«А мне как раз и нужно тридцать бутылок!» – с волнением ответил наш герой, ошеломленный таким совпадением.

На этих последних словах рассказа Анатолия Георгиевича я не мог удержаться, чтобы не воскликнуть: «Да это же наш святитель Николай! Это он так устроил! Несомненно!» Мы стояли с Анатолием Георгиевичем друг против друга, потрясенные этой историей и ее духовным объяснением, и улыбались, ощущая необыкновенное счастье, что в нашем Никольском храме такой небесный покровитель. Который даже таким опасным вообще-то продуктом, как вино, распоряжается именно во славу Божию.