Как отец Иоанн (Крестьянкин) помог спасти моих деток

«Извините, если написала слишком много лишнего. Возьмите, что сочтете нужным. Просто хотелось поделиться пережитым. Может, кого-то моя история отведет от неверного шага. Измените, пожалуйста имена, если будете печатать». Письмо с таким послесловием мы получили на редакционную почту портала editor@pravoslavie.ru. В нем наша читательница рассказала о том, как приснопоминаемый старец Иоанн (Крестьянкин) своими молитвами и советами участвовал в её жизни. Мы выполнили просьбу Веры (свое имя она разрешила оставить), убрали её фамилию и отчество и изменили имена детей. Которых, возможно, сейчас и не было, если бы не молитвы отца Иоанна…

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Как занемогла доченька

Это случилось в начале 1990-х, когда все кругом рушилось: великая страна, планы, надежды миллионов простых граждан. Никто не знал, что ждет его завтра. Я с мужем и двумя детьми жила в глухом районном центре. Каждый день мы отправлялись на работу, но уверенности, что вовремя получим зарплату, не было. Надежда была только на приусадебный участок, где мы после работы и по выходным трудились до темноты, возделывая всевозможные овощи, картофель и много чего еще, чтобы обеспечить семью продуктами на целый год. В магазинах всё равно ничего не было, а в подвале на стеллажах стояло множество закруток из салатов, огурцов, компотов и прочего; в засеках горы картофеля для себя, уток, кур и поросенка. Это радовало нас и вселяло уверенность в завтрашнем дне, совсем как того евангельского богача. Но о богаче мы тогда еще совсем ничего не знали.

Случилось всё совсем неожиданно. Младшая Анечка, которой едва исполнилось четыре годика, вдруг занемогла. Появлялась небольшая температура, потом проходила, через день или два появлялась снова. Лечение антибиотиками ни к чему не приводило. Все были в недоумении. Молодой детский врач, недавно прибывший в глухомань на отработку положенного после окончания мединститута срока, да помилует его Господь, внимательно обследовал ребенка и, к удивлению родителей, заявил, что лимфоузлы сильно увеличены и необходимо срочное обследование в детской областной больнице. Там и был поставлен повергший всех в шок диагноз. Лейкемия.

«Лейкемия». Когда я услышала это от врача, мир рухнул для меня в тот же миг

Когда я услышала это от врача, мир рухнул для меня в тот же миг. Я не помнила, как вышла из кабинета. В душе были неимоверная боль и отчаяние от безысходности. Я знала, что в нашем районе уже были такие случаи со смертельным исходом. Мысль лихорадочно искала выход и не находила. В стране была неразбериха. Где взять деньги на лечение? Если в облздравотделе откажут, что делать дальше? Ноги совсем не слушались. В коридоре перед своей палатой я встала, прислонившись к стене: войти не было сил. Очнулась от того, что медсестры разносили обед и мне нужно было кормить ребенка.

Анечка ела за столом, такая родная и любимая, а я смотрела на нее и все еще не могла поверить, что это случилось именно с ней, и не находила ответа почему. Неотступно преследовала мысль: почему именно со мной и с моим ребенком? Почему?!

Чиновники, к счастью, сработали оперативно, и через два дня я с Анечкой прибыла в Ленинградскую детскую городскую больницу № 1, где тогда лечили детей с таким диагнозом со всего Северо-Западного региона. И начались будни, трудные и опасные, длиною в полгода. Анечке предстояла интенсивная химиотерапия. Было страшно, пугала неизвестность. В сознании срабатывал стереотип, что с таким диагнозом конец только один. Палата находилась на восьмом этаже. В палате было душно. Я открыла дверь на балкон, вышла подышать. Через высокий балконный барьер я осторожно посмотрела вниз. Я всегда боялась высоты – сразу кружилась голова. Но в этот раз ничего не случилось, а наоборот, мне захотелось еще раз взглянуть туда, вниз. Прислонившись к бетонному барьеру, я смотрела с восьмого этажа вниз, на светлые бетонные плиты, и они манили, притягивая к себе. Мелькнула мысль, что разом закончатся все мучения, все равно бесполезные. Но в следующий момент я вспомнила, что я не одна. А как дети, как муж? И я с ужасом отпрянула назад.

После этого я уже не терзалась прежними вопросами, а собрала внутри всю свою волю и, как робот, четко следовала всем указаниям лечащего врача. Я понимала, что успех лечения зависит прежде всего от меня и моих правильных действий.

Одна капельница длилась двое суток без перерыва. Анечку без конца тошнило, она капризничала. А я все эти двое суток ни на минуту не смыкала глаз.

Градус напряжения иногда зашкаливал. Перед очередной капельницей обязательной была пункция в позвоночник. Я стояла в коридоре перед процедурной и ждала, когда ребенка можно будет забрать и отвезти на стоявшей рядом железной каталке в палату. Когда дверь наконец открылась, я ухватилась за железную ручку каталки, и тут мощный разряд тока неожиданно сильно ударил меня. Это не только отдалось болью в руке, но я отчетливо услышала громкий щелчок. Это повторялось каждый раз, когда я забывалась и хваталась голой рукой за эту каталку.

То, что я увидела и пережила, я не могла забыть на протяжении нескольких лет. Не все дети выдерживали такое лечение. Некоторые сгорали от химии и уходили. И каждый раз это была трагедия.

Дома я все еще не могла прийти в себя. Всё пережитое стояло у меня перед глазами, и мне казалось, что это вообще никогда невозможно забыть. Душа болела за Анечку. Еще в больнице, после того случая на балконе, я больше никогда туда не заходила. Я просто смотрела через окно высоко в небо и думала, что там, среди облаков, где-то высоко-высоко живет Бог. Он, наверное, видит нас и услышит непременно, если я буду молить Его помиловать мою девочку. Тогда я твердо решила по приезду домой обязательно пойти в церковь.

Господь вошел в мою жизнь

В душе я верила всегда, детей, как положено, крестила, но пойти в праздник на службу времени как-то не находилось.

После первого же по приезду домой посещения богослужения я осталась в храме, чтобы купить в церковной лавке иконы, но не знала какие. Подошел батюшка, я поведала ему о своем горе, и слезы произвольно полились из глаз. А батюшка, необыкновенной души человек, все говорил и говорил, а мне хотелось слушать его бесконечно. Я чувствовала, что в душе моей впервые за долгое время зарождалось ощущение спокойствия. Батюшка – протоиерей Андрей Возьмилов – оказался духовным чадом отца Иоанна (Крестьянкина).

Я написала отцу Иоанну письмо и рассказала о своем горе. Батюшка незамедлительно прислал ответ

Так началось знакомство с великим старцем и поистине святым при жизни человеком. Я написала ему письмо и рассказала о своем горе. Батюшка незамедлительно прислал Анечке детские книжки о православной вере, а мне книгу своих проповедей. Это было так вовремя! Я читала их запоем и перечитывала снова и снова. Казалось, что всё было написано именно для меня и обо мне. Как ясно видел он человеческую душу, как точно и доходчиво всё излагал. Душа освобождалась на какое-то время от постоянно гнетущих тревожных мыслей, и тогда было легко и хорошо, почти как раньше. Но душой я понимала, что «как раньше» уже никогда не будет. Жизнь круто изменилась. Поначалу от осознания этого в глубине возникало какое-то чувство тоски по былой беспечности. Но мысль тут же возвращалась к реальности, и тогда я сокрушенно, со слезами, молилась перед иконой Казанской Божией Матери, и сердце снова рвалось на части от горя и сомнений, переходивших в отчаяние и безысходность. В это время в душе моей сам собой возникал безмолвный вопль, который совсем не выражался голосовыми связками, – просто вопила душа, вопила истошно, до самого неба.

Однажды утром Анечка тихонечко сказала мне, что она сегодня ночью во сне видела Боженьку. Меня тут же накрыла радостная волна. «А как ты Его видела? Что Он делал? Он тебя видел? Что Он тебе сказал?» – засыпала я бедную Анечку вопросами. Но что мог объяснить пятилетний ребенок? «Я видела, как Он молился», – вот и все ее слова.

Вскоре после этого отец Иоанн прислал утешительное письмо, в котором писал, что всё время помнил о нас и молился, и еще:

«Всем сердцем восчувствуйте, как велика Божия Любовь и Милосердие. И учитесь теперь за всё благодарить Бога. Не терзайте себя сомнениями, а по-детски относитесь к Богу как к любящему Отцу. В согрешениях не отчаивайтесь, а тут же, на том же самом месте, покайтесь, и прощены будете.

Старайтесь теперь только причащаться почаще и радуйтесь жизни и тому, что Господь вошел в нее для вас».

Я радовалась каждому письму от батюшки, это был поистине бальзам на мою истерзанную душу. Но полный смысл этого письма дошел до меня много позже. Однажды Анечка, будучи уже взрослой, пришла со мною в храм. Он был небольшой, с улицы сразу входили в небольшое помещение, где размещалась свечная лавка, а на стенах были выставлены различные иконы, большие и маленькие. Войдя в храм, Анечка вдруг удивленно остановилась и долго смотрела, не отрываясь, на икону Спасителя «Моление о чаше» («Гефсиманское моление»), а потом сказала, что она видела тогда, в детстве, именно этот живой образ Иисуса Христа, как Он молился в Гефсиманском саду на камне точно так, как изображен на иконе. Но тогда это была не икона, Он был живой.

Я совершенно уверена, что святыми молитвами отца Иоанна Господь тогда помиловал нас.

«Придется Вам каяться сердечно»

Буря в душе постепенно стихала. Я ходила каждое воскресенье в храм, причащала Анечку и понемногу приходила в себя. Как-то летом появилась информация, что в районе выявлено несколько случаев дифтерии, и всем было рекомендовано сделать прививки. Я решила не откладывать это дело, так как отпуск мой заканчивался. Была пятница, вторая половина дня. Медперсонал в поликлинике заканчивал свой рабочий день. Ответственная за прививки медсестра взяла в регистратуре ключ от уже запертого кабинета и хотела его открыть. Дверь не открывалась. Предположив, что по ошибке перепутала ключ, она вернулась обратно, но никакой ошибки не было. Она попробовала снова открыть дверь, но замок заклинило. «На следующей неделе сделаю», – подумала я и ушла. На работе сразу навалилось столько дел, что я напрочь забыла о прививке. А через неделю поняла, что я беременна.

Это стало полной неожиданностью для меня и совсем не входило в мои планы. Мне казалось, что ребенок будет полной обузой для меня, напрочь свяжет меня по рукам и ногам.

Беременность совсем не входила в мои планы. Мне казалось, что ребенок свяжет меня по рукам и ногам

Началась упорная борьба внутри меня самой. С одной стороны, я понимала, что это убийство, а с другой – в голове роем теснились всевозможные страхи и опасения. Коллеги по работе, видя мое беспокойство, «вошли в мое положение» и посоветовали проверенное на практике средство. «Сделаешь пару инъекций – и все разрешится само собой», – заверили они. Я задвинула подальше свою совесть и решила действовать твердо и последовательно. Купила в аптеке ампулы, шприцы и шла домой с полной решимостью осуществить задуманное и разом покончить со всеми переживаниями.

Дома при виде выложенных на столе шприцов моя решительность вдруг куда-то исчезла и появилось щемящее чувство жалости. «А ведь я хочу его убить, а он совсем не может себя защитить», – думала я. В таком состоянии и застала меня сестра, по какому-то делу забежавшая ко мне по дороге домой.

«Рожай! Бог даст, вырастим!» – поставила она окончательную точку.

В тот момент я реально ощутила, как будто с живота моего упал тяжелый груз. Мне показалось, что мой малыш – эта совсем маленькая и живая кроха, – в страхе ожидавший своего страшного приговора, облегченно перевел дух. И я вместе с ним.

Обо всем этом я написала в письме отцу Иоанну. Ответ, вместе с епитимией мне и именем для младенца, не замедлил себя ждать.

Вот он.

«Дорогая о Господе Вера!

Знали бы Вы, с каким ужасом читал я письмо Ваше – ведь случилось бы непоправимое. И с каким облегчением вздохнул я, когда дочитал до конца.

Но, дорогая моя, придется Вам каяться сердечно, ведь в помысле-то грех смертный был уже совершён. А потому непременно почитайте Покаянный канон в течение 40 дней и по окончании чтения поисповедайтесь и пособоруйтесь. Это будет Вам епитимия. Но все это начнете только после Крещения, когда пройдут Святки. А сейчас причащайтесь на праздник, как всегда.

Я Вам приведу пример из моей практики по исповеди. Молодая женщина прибегла, на ее взгляд, к безобидному средству – “спирали” – и была рада и спокойна, оградив себя от воли Божией своей волей, да даже и не своей, а вражьей. И случилось страшное: через три недели после совершённого ее дочь трехлетняя утонула в луже у дома. И вот тогда несчастная мать поняла вину свою.

А из святых отцов должен Вам сказать, что дети, рожденные матерью, воздадут преступной своей родительнице горем за каждого своего брата и сестру, которые были матерью лишены жизни.

Дорогая моя, ведь надо не только в церковь ходить и молиться, но надо жить по тому, что мы слышим в церкви, жить по закону Божию. Вы боретесь за жизнь Ани, а жизнь Дани готовились прервать, когда этот ангел не сделал еще ничего худого. И советоваться-то куда побежали – в мир, в тот мир, который уже захлебнулся святой младенческой кровью и вменяет это ни во что. А тем не менее все наши теперешние беды соткались из наших страшных беззаконий, из нашего безбожия. Слава Богу, что дело Вы не довели до конца. И дай Бог, чтобы случившееся с Вами рубцом осталось на сердце, возвращая Вас к Богу всегда, когда приступит враг. А Господь всего даст на всякого рожденного, у Него ведь все на учете.

Божие благословение Вам.

А рожденный-то будет в радость».

«А рожденный-то будет в радость!» – писал отец Иоанн. Так и вышло

Я с усердием читала 40 дней Канон покаянный, что тогда и было только по моим силам. А в положенный срок родился всем на радость наш сын. Только, видимо, от моего страшного намерения осталась у него на всю жизнь особая отметина на шее, внизу, в углублении между двумя артериями. Он родился с необычным пузырьком на том месте. Пузырек со временем постепенно уменьшался, но не исчез окончательно, а остался в виде пятна красноватого цвета с видимой точкой в середине, как от укола шприца.

Родился наш сыночек, по словам отца Иоанна, действительно всем в радость. И я благодарна Господу за него. Я теперь твердо уверена, что ведет нас по жизни Промысл Божий. Если бы я тогда, будучи беременной на ранней стадии, сделала прививку, не знаю, решилась бы рожать или нет. Искушение абортом было бы очень сильным, и Господь, видя немощь мою, не допустил этого.

Словно кто-то видит все мои помышления насквозь

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

Будучи в переписке с батюшкой, я чувствовала, когда он читал мое письмо и, видимо, хотел узнать больше. У меня возникало особое ощущение, что в моем сознании или, вернее, в подсознании я не одна, что присутствует кто-то еще, кто читает мои мысли и видит все мои помышления насквозь. Это ощущение можно в какой-то степени сравнить с первой секундой, когда анестезиолог вводит тебя в полный наркоз перед операцией. Ты еще в сознании, чувствуешь это воздействие на головной мозг, а потом сразу отключаешься. Вот эта самая секунда, только в легкой форме, длилась порой минутами. Я знала, что это был отец Иоанн.

Сейчас у меня дома висит батюшкин портрет на стене. Как-то с домашними мы вспоминали о нем, и там же был мой внук, 2–3 годиков от роду. И вдруг он поворачивается и показывает пальчиком на портрет, хотя никто его об этом не просил и не говорил, кто это.

Я уверена, что батюшка и теперь с нами и молится за нас.