«Он осушил наши слезы»

Корнилий (Якобс), митрополит Таллинский и всея Эстонии Долгое время мне снился один и тот же сон: я несу на руках маленькую дочку Дашеньку – легкую, почти невесомую… Задыхаясь от быстрого шага, бесконечно пробираюсь с ней сквозь какую-то неподвижную черную мглу и, с трудом преодолевая пространство, то и дело напрягаю зрение, стремясь увидеть хоть малый просвет… Господи, куда же я бегу?!

Утром, просыпаясь, понимала, что сон не расходится с явью, хотя дочка давно выросла – ей 16 лет. Подсознательный сюжет упрямо напоминал лишь о том, что третий год я «несу на руках» своего больного ребенка, которому не в силах помочь врачи: все методы лечения и новые препараты приводили лишь к явному ухудшению состояния девочки. Медицинские центры, консилиумы светил, поиск панацеи… – всё это стало «бесконечным бегом в ночи».

Мы порой не замечаем, что живем, «не приходя в сознание». И живем так до тех пор, пока душевная боль не заставляет нас из внешне благоустроенного мира перейти в свой внутренний мир – туда, где должна состояться встреча с Богом. В слове «болеть» есть некое откровение: ты начинаешь понимать нечто очень важное только тогда, когда тебе «больно».

Владыка Корнилий оказался тем человеком, который помог мне боль понять сердцем, не умом. Помог принять новую реальность – с отчаянной битвой за дочь, которая из солнечной девчушки и победительницы литературных конкурсов в одночасье превратилась в инвалида.

«Ваш крест – это ваше спасение! Есть Промысл Божий о каждом из нас. Смиритесь. Вы должны полюбить свои страдания…» – сказал мне владыка, узнав о медицинском «приговоре» Петербургской военной академии.

Мой мозг бунтовал: трудно было понять, как можно «полюбить» страдания! Позже пойму: можно! «Человек восходит на Небо через скорби и муки. Наши страдания – наши учителя», – повторял владыка. И я училась у страданий… Училась смиренно принимать тяготы, выпавшие на долю, училась прощать тех, кто по немощи своей бросил в беде, училась ценить маленькие радости и не задавать вопрос «за что?», а спрашивать – «для чего?», ибо необходимо было переосмыслить суетность внешнего мира, которая уводила от ощущения Неба. Я понимала: у человека можно отнять всё, что он имеет, и только Небесный свет невозможно отнять! Небо можно лишь потерять, усомнившись в Промысле Божием – «маловерный! зачем ты усомнился?» (Мф. 14: 31).

Именно непомерные страдания дочери сподвигли меня обратиться за помощью к Богу, Пресвятой Богородице и святым праведникам. Душа стала трудиться над «ощущением Неба в себе» – стала паломницей по святым местам.

Вспоминается Иоанновская обитель, где нашел вечный покой «пастырь Истины», как называют современники праведного отца Иоанна Кронштадтского. Этого великого молитвенника очень чтил владыка Корнилий.

Всего один день я должна была провести в Петербурге и успеть сделать главное: помолиться святому Иоанну Кронштадтскому в храме-усыпальнице.

По окончании Божественной литургии в верхнем храме – соборе 12 апостолов – мы с моей спутницей-паломницей, с трудом протиснувшись сквозь плотную людскую стену, спустились вниз, дабы попасть к гробнице Батюшки. И вдруг услышали, что доступа в усыпальницу не будет, только – завтра. Люди стали расходиться, а я, буквально задохнувшись от неожиданной вести, растерянно села на освободившуюся скамью, не зная, что делать. Закипали слезы… И вдруг – звонок по телефону: «Ольга Константиновна, где вы сейчас? Всё ли благополучно? Кто это у вас там плачет?» А это доносилось пение хора… Я горько пошутила: «Душа это моя плачет, владыка. Не попасть мне к батюшке Иоанну». Владыка спокойно ответил: «Благословляю…». Разговор на этом и закончился. И хотя силу благословения владыки Корнилия отмечали многие, я, вздохнув, стала отрешенно наблюдать за послушницами, которые уже начали старательно чистить монастырскую утварь. Мелькнула мысль: «Слава Богу, что вообще смогла побывать в святой обители».

Внимание мое привлекла высокая монахиня. Легко огибая столпившихся паломников, она быстро шла к нам. «Миленькая, пойдемте, провожу вас к Батюшке», – чуть тронув меня за плечо, сказала она. Я не поверила услышанному и переспросила: «Вы это нам, матушка?» Ответом был – утвердительный кивок головы.

В слезах молитвенной благодарности простояли мы около получаса на коленях у святой гробницы, облицованной белым мрамором. А владыка Корнилий потом сказал: «Позвал вас к себе батюшка Иоанн, позвал… утешил».

Наши воспоминания очень часто эмоционально выгорают, обесцвечиваются, но есть образы, совсем не блекнущие во времени. Владыка Корнилий – один из таких людей. Только рассказывать непросто о глубоком духовном мире митрополита, трудно найти нужные слова – всё кажется приблизительным и неточным.

Останутся в памяти долгие вечера, когда владыка, чуть откинувшись в кресле, неспешно рассуждал о человеческих слабостях и силе духа, о спасительной молитве и крепости православной веры, о жизни и смерти. «Ожидание смерти, – говорил владыка, – это самое большое ожидание, достойное человека. Это ожидание помогает очищать совесть покаянием и торопит вершить добрые дела…».

«Ожидание смерти, – говорил владыка, – это самое большое ожидание, достойное человека»

Да, смертью человека осмысляется его жизнь. Очень важно, как уходим мы в Вечность. Наша смерть – венец прожитой жизни. Так уж случилось, что мы с дочкой Дашей и «доброй, но строгой келейницей», как называл митрополит Ксению Георгиевну – помощницу по хозяйским делам, оказались свидетелями последнего вздоха владыки Корнилия.

Шла Пасхальная неделя… В тот солнечный день 19 апреля 2018 года я не должна была быть у митрополита. Обсуждение очередного номера газеты планировалось на следующий вечер. Но телефонный звонок владыки всё решил иначе. Тихим голосом он, поинтересовавшись самочувствием моей дочери и узнав, что приступов ночью не было (а они были каждодневно!), попросил принести ему подготовленные к верстке материалы и… «захватить с собой Дашу». Никаких предчувствий! Только – радость! Пасхальная радость!

За чаепитием, рассуждая о том, что душно людям жить без духовной любви, владыка, отставив чашку с чаем, задумчиво сказал: «Дашенька, ты придешь ко мне еще раз?» Дочка радостно откликнулась: «Дорогой владыка, конечно, я еще много раз приду к вам…». «Нет! Только еще один раз!» – последовал ответ. Через какое-то мгновение, вдруг сильно закашлявшись, он резко поднялся со своего места. Тяжело опершись руками о край стола и несколько раз отрывисто глотнув воздух, стал оседать… Быстро приехавшая «Скорая помощь» была уже не нужна.

В глухой тишине мы безотрывно смотрели на почившего владыку Корнилия, лицо которого выражало полное спокойствие. В пасхальной радости улыбались его губы – он увидел Свет, к Которому стремился всю жизнь.

Благодарная память… Что это?! А это всего лишь ответ живого, любящего сердца на бесхитростную доброту, на искреннее сострадание и молитвенную помощь.

Благодарность не нуждается в словесных изъявлениях – настоящее неназываемо, это – состояние души, это – ощущение Неба!

По вердикту врачей моя дочь должна была сегодня находиться в инвалидном кресле, но… Владыка Корнилий и все, кто молились за болящую девочку, вымолили ее у Бога – болезнь отступила! Сегодня Даша – художник-визажист и счастливая невеста. Милостив Господь!

Мы забудем тех, с кем когда-то смеялись, но никогда не забудем того, кто осушил наши слезы. Память о владыке Корнилии – это память моего любящего сердца, для которого нет разлук и потерь.