От Промысла Божьего не убежишь

Про этих сестер-монахинь, с детства окормлявшихся в Глинской пустыни времен расцвета там старчества, можно сказать словами того, кто в итоге и стал им «и отцом, и матерью»: «Меня старцы друг другу из полы в полу передавали». Все мы родом из юности, и только те, кто умудряется сквозь всю жизнь пронести чистоту души, так запросто и могут рассказывать о своей жизни. Продолжаем публикацию воспоминаний новопреставленной ко Господу монахини Андроники (Пискуревой; † 28.07.2021).

Того, кто Богу доверился, Господь найдет через кого и как вразумить

Матрона Ивановна (Пискурева), в монашестве Андроника Когда наш духовный отец схиархимандрит Андроник (Лукаш) умер, нас схиархимандрит Виталий (Сидоренко) опекал. Пока глинские старцы живы были, кого нам еще. Помню, наш отец как-то к Кукше Одесскому поехал, а тот:

– А что ты, Иван, приехал сюда? У вас же вон какие старцы в Глинской пустыни.

Там у нас, в Глинской, еще такой иеросхимонах Гавриил (Тюшин; †1956), тоже старец такой молитвенный. Лежит он, умирает, а папа наш сидит над ним и плачет.

– Что я буду делать? Умрет, как я буду дальше жить?

Так схимник так салфеточку тогда с лица снимает и говорит:

– Иван Кириллович, веру надо иметь. А благословение возьмешь вон у той девочки, что за дверью стоит.

Папа:

– А? Что? – пошел дверь открывать, а там, рассказывал потом, – Галька стоит, молоко принесла.

Сейчас это монахиня Питирима.

Письмецо от схиархимандрита Виталия

А уж когда отец Виталий в 1992-м году отошел ко Господу, мы с сестрой заметались: кто у нас духовником будет? То нам, помню, владыку Никона (Васина), он потом был митрополитом Липецким, сейчас на покое, предложат, а мы его еще Колей знали, когда он в Тбилиси ездил, то еще кого...

Будущие архиепископ Алексий (Фролов) и схиархимандрит Макарий (Болотов) в Бурдино

Я каждый день читаю Псалтирь и не вижу этого конверта. А тут вдруг вытаскиваю его, а в конверте листочек, и на нем написано: Иннокентий

Потом уже, видимо, как раз в связи с кончиной отца Виталия, смотрю как-то, а по телевизору отец Макарий (Болотов) что-то говорит, он тоже в Тбилиси ездил, а после него архимандрит Иннокентий (Просвирнин). А с тех пор, как у нас папа умер, я уже постоянно читала Псалтирь, мне она как раз от отца Виталия досталась. И у меня на 14-ой кафизме листочек был вклеен, под листочком – конверт. Я каждый день читаю Псалтирь и не вижу этого конверта. А тут вдруг, уже по смерти отца Виталия, вытаскиваю его, а в конверте листочек, и на нем написано: Иннокентий.

Я сестре Вале в Мурманск звоню, она там тогда была:

– Всё, Валь, нашла! – говорю. – Иннокентий.

Пароль при встрече

Архимандрит Иннокентий (Просвирнин) в Новоспасском монастыре

Отец Иннокентий тогда уже в Москве, в Новоспасском монастыре жил. Он тоже из близких к отцу Виталию. То ли он сам тогда Вале в Мурманск позвонил, и она к нему приехала, – я уже этой истории не помню. Но потом, когда уже отца Иннокентия, считай, убили, избив так, что он не смог отправиться, у Вали от него наказ был: «Приедешь в Москву, найдешь архимандрита Алексия (будущего архиепископа Алексия (Фролова) – прим.), пароль будет ‟Валя Мурманская”».

Так мы и встретились с тем, кого вообще-то тоже еще со времен его диаконства знали, – с отцом Алексием.

Так, помню, как-то потом и архиепископа Краснолиманского Алипия (Погребняка), он сейчас викарий Горловской епархии, в Новоспасском монастыре Москвы, – как-то встретили:

– Ой, а вы не Вася были?

– Вася, – соглашается архиерей.

Вот так нас Господь и привел в Новоспасский монастырь.

Будущий архиепископ Алексий (Фролов) – крайний справа у митрополита Зиновия (Мажуги). Фото из архива сестер-монахинь Пискуревых

Будущий архиепископ Алексий (Фролов) идет за владыкой Зиновием (Мажугой). Фото из архива сестер-монахинь Пискуревых

Езжайте в Дивеево, вам там всё объяснят

А уже из Новоспасского нас отец Алексий благословляет:

– Езжайте в Дивеево.

Мы поехали, у меня ноги уже болели, спина болела. А там у нас знакомая монахиня Митрофания (Быкова) была, – духовная дочь отца Виталия, а потом отца Иннокентия. Ходили мы там всё по канавке, молились, чтобы Божия Матерь нас вразумила. На Исповеди мы искали отца Никона, так нам сестра Мария велела.

Пришли на Исповедь, а там такой белый весь батюшка стоит. Исповедовал на «Тебе поем». Я плачу, говорю:

– Старец умер, мы остались одни.

А он:

– Знаете, есть в Новоспасском монастыре в Москве архимандрит Алексий, езжайте к нему.

– …

И Вале то же самое говорит! А мы же оттуда, от него…

«Какие еще мерки?!»

Потом, когда мы вернулись, долго-долго с отцом Алексием сидели, он нас не отпускал, дождь всё, помню, идет и идет.

– Да мы уже уморились, – говорю.

А он смеется:

– Да мне не хочется вас отпускать.

Ну, не хочется и не хочется, – сидим да сидим. А потом он позвал отца Иакова (Тупикова) и говорит ему:

– Отведи их, – а мы даже сначала и не поняли: куда?

Смотрим, в пошивочную нас ведет: мерки снимать, оказывается.

– Какие еще мерки?! – не понимаю. Валя меня в бок:

– Молчи.

Сняли мерки. «Ну, пускай делает, что хочет», – думаю.

Нам про монашество всю жизнь старцы говорили. И отец Виталий, да и владыка Зиновий (Мажуга), помню, увидит:

– Мотя, выбирай любой монастырь, в любой монастырь устрою.

«Дайте хоть одуматься!»

А потом мы уже как-то приехали в Новоспасский, и владыка нам уже вечером после трапезы вдруг говорит, что сегодня будет нас постригать.

– Вы что! – сначала думаю: шутит. – Дайте хоть одуматься!

– Идите в храм, молитесь, – отвечает.

Митрополит Зиновий (Мажуга). Фото из архива сестер-монахинь Пискуревых И мы пошли в храм. Ничего даже толком не готово было. Владыка сам мне ленточку на параман пришивал.

– А что ты боишься, Валентина? – сам, помню, шьет и спрашивает, оборачиваясь к сестре.

Та пожимает плечами, у нее вообще всё валится из рук от неожиданного объявления. Владыка пытается ее успокоить:

– Архиерей постригать будет.

Она в растерянности:

– Какой?!

– Я, – улыбается.

Его хиротония была на Преображение, а нас в тот же 1995-й год 11 декабря постриг.

Бант для монахини-«первоклашки»

– А какие вы хотите имена? – единственное, что уточнил у нас буквально перед самым постригом.

– Виталия и Андроника, – отвечаем.

(Хотя думала, он мне даст имя Серафима).

Монахини Андроника (вторая слева) и Виталия (крайняя справа) с прихожанками Новоспасского монастыря

Мне было 56 годов, и там как раз 56 ступенек по лестнице в храм, преодолевать вверх надо. А у меня боли тогда такие были, что мне не проползти бы было, но я владыке ничего не сказала, только спросила:

– Ползти?

Он так посмотрел и говорит:

– Да нет, идите.

Хотя поумаляться и нам дал. Про храм Преподобного Сергия Радонежского, где нас постригал, сказал:

– Это ваша колыбель у преподобного Сергия.

На апостольнике мне, помню, бантом сразу эти ленточки завязал, я так и ходила, как первоклашка с бантиком. В Дивеево, говорят, есть такое выражение: «первоклассная» монахиня.

Причастие дается на служение

Мы там потом в храме три дня причащались. Надо было после пострига все эти три дня стоять и не садиться.

Надо было после пострига три дня стоять и не садиться

В первый же день при нас владыка Таньку позвал:

– Не спали они? Не ложились? Не садились? – сразу показал: спуску не даст.

Та:

– Нет, – в трепете отвечает.

Владыка, кстати, и после Причастия никогда сразу садиться не благословлял. Причастие дается на служение. А сесть – это, значит, ты всё уже исполнил.

А попробуй-ка так не один день стоять и не садиться, но нам все же потом давали возможность посидеть. Отводили покушать. Послабление такое по немощи было.

Владыка, конечно, с нашим постригом поторопился. Мы недостойные.

(Я уж тогда не утерпела: «Сразу в мантию постриг?» – спрашиваю, – прим. О.О. – «Ну, а во что ж еще?» – ответила мать Андроника – и вспомнила насчет мантий).

«Вы хотите, чтобы я вам был отец и мать?»

Надя нам, помню, купила материал на мантии, а Лида из пошивочной пошла к владыке:

– Владыка, благословите матушкам мантии пошить, подарили материал.

– В каком монастыре они будут в этих мантиях ходить?

Схиархимандрит Виталий (Сидоренко) Та стоит, не знает, что ответить. Потом он у нас уточнил:

– А как, Андроника, вы ходили у отца Виталия?

– В платочке.

– Так и ходите, – благословил.

Потом, уже после пострига, владыка приходит:

– А я же вас постриг, а не вручил никому. Вы хотите, чтобы я вам был отец и мать?

– Да.

«Пивка бы попить»

Я никогда ранее и подумать не могла, что вот этот знакомый нам еще с юных лет диакон и будет нашим духовным отцом. Мы же его еще по Задонску помним, когда туда эта молодежь московская на каникулы приезжала. Крышу красили. Кто там на этих вымазанных в краске хлопцев тогда смотрел всерьез?! Крыша металлом покрыта, горячо на ней летом было. Так они еще и сами смеялись: «Пивка бы попить».

А Нинка, она сейчас игуменья Зиновия, еще и подтрунивала:

– Глянь, какой цыпленок хромой (возможно, будущий владыка Алексий был тогда после перелома ноги, – прим.).

А она сама хромая! Я про себя так и думаю: «Такий, як ты». И она тут же рассмеялась, серьезно подтвердив:

– Он такой, как я.

Отец Виталий ее за три месяца вылечил, сам уйдет, а она на его кровати спала. А так она должна была молодой умереть. Вымолил ее батюшка.

«Благодать коснулась, а может, мы его доконали»

Помню, после службы идем, причастились. Бог дал, что никого ни возле архиерейского корпуса, ни на лестнице нет, он поднялся на вторую площадочку, и я за ним иду. Он встал, а я думаю: «Как владыка постарел, наверное, благодать коснулась, а может, мы его доконали». Он поворачивается и отвечает на мои мысли:

– Андроника, как я постарел, как у меня болят ноги.

– А у меня спина, – отзываюсь я. Ноги тогда у меня еще не болели.

Владыка на меня так обернулся, посмотрел, улыбнулся, и мы пошли, сели у него там за столик. В тот раз еще, помню, он мне сказал:

– Ваш Глухов^[1] будет великий, там будет лавра.

Одна рука принимала, а другая отдавала

Приехали мы как-то до владыки Алексия, а он нам:

– Ну, пойдемте, я вас буду чаем поить.

Открывает холодильник:

– О! – говорит, – у меня мороженое есть.

Я и рта не успела открыть, что подпростыла, а он, даже не оборачиваясь:

– Тебе не надо, нам с Виталией.

Разрезал брикет пополам, несет к столу и чашки начинает расставлять – какие-то с отбитыми ручками, со сколами по краям… Я смотрела-смотрела… А сестра Виталия ему накануне подарила японский сервиз – красивый такой: с золотой каемкой по краям. Сижу молчу.

Но когда он мне печенюшки дал, такие, что зубы поломать можно, тут уж я не выдержала:

– А чего это вы нас из таких чашек поите?

– У меня других нет, – весело так отвечает.

– Вчера моя сестра вам сервиз подарила.

– … – сидит улыбается.

Одна рука у него принимала, а другая отдавала. Владыка Алексий был такой же, как отец Виталий.

Как владыке ботинки «подошли»

Помню, принесли как-то владыке мужские ботинки, ему какой-то батюшка их подарил. А владыка и говорит:

– На, Виталия, мерь.

– Вы что, владыка! – мол, они же мужские, – и тут же на меня показывает. – Отдайте ей.

Он:

– Андроника, мерь.

Я только их примерила, звонок раздается, голову поднимаю и слышу – там в трубку спрашивают как раз: «Владыка, я вам там ботиночки передал. Ну как, подошли?» Владыка на меня:

– Андроника, как? – кивает вопросительно: – Подошли?

– В самый раз, – шепотом отвечаю, осматриваясь. Страшные такие ботинки, мужские.

И владыка в трубку с благодарностью передает:

– В самый раз!

А первые ботинки он мне так подарил. Он меня вообще баловал. Сидим после службы, он глянул на мои ноги:

– Какой у тебя размер?

– Все сорок.

Раз, и мне дает свои туфли. Я обула. А он сам в одних носочках побежал к себе в покои, там надел другие.

Если и отец, и мать, то тогда и даяния сугубы

А то спросит:

– Андроника, в какой руке будешь брать?

– У двух.

Или как-то присмотрелся:

– Глянь, а на тебе же новая кофта! А я тебе другую приготовил.

– Давайте и ту. – Отдал мне свою кофту.

От него и доброты было с лихвой, но и строгости.

От него и доброты было с лихвой, но и строгости

Сколько знакома с ним, я ни разу не поднялась к нему, чтобы у меня не пересыхало в горле. Стоишь под дверью по 3–4 часа. Но он нам тоже говорил, когда шел к Святейшему Алексию, его духовному отцу, тоже волновался, заикался даже. Иногда заболтаешься, а он:

– Андроника, кто перед тобой сидит? Духовный отец, архиерей.

– Ой, простите, владыка, – спохватишься, – молчу.

Или строго так глянет – и одного его взгляда было достаточно.

(Продолжение следует.)