О каноническом аспекте принятия африканских клириков в лоно Русской Православной Церкви

Кафедральный соборный храм Благовещения Богородицы на площади Тахрир в городе Александрия в Египте

На минувшем Синоде Русской Православной Церкви, состоявшемся 23–24 сентября 2021 года, было рассмотрено суждение «о последствиях сослужения Предстоятеля Александрийского Патриархата с главой раскольнической структуры, действующей на Украине» (журнал № 61). Принятые решения многими были трактованы так, что наша Церковь в скором времени примет в свою юрисдикцию тех африканских священников Александрийского Патриархата, которые обратились с просьбой о переходе под омофор Московского Патриарха, после того как Александрийский Патриарх Феодор 8 ноября 2019 года признал раскольническую структуру ПЦУ.

Уже обозначилось уверенное движение к положительному решению вопроса о принятии африканских клириков в юрисдикцию РПЦ

И хотя окончательное решение, очевидно, будет принято только на следующем заседании Синода, уже можно сказать, что обозначено уверенное движение к положительному решению вопроса о принятии африканских клириков.

Многие у нас порадовались такой новости, но были и те, кого она обеспокоила. В частности, с их стороны раздались вопросы о том, насколько это будет соответствовать канонам и не окажется ли неоправданным вторжением на каноническую территорию другой Поместной Церкви. Ответить на данную озабоченность мне и хотелось бы в этой статье.

Собственно, здесь на самом деле два вопроса:

1. Может ли Русская Православная Церковь создавать свою юрисдикцию в Африке, когда Александрийский Патриарх считает Африку своей канонической территорией?
2. Может ли Русская Православная Церковь в настоящих исторических обстоятельствах принять клириков Александрийского Патриархата без отпускных грамот от их архиереев?

Сразу скажу, что лично я отвечаю на оба вопроса положительно и далее приведу основания, которые вижу для такого ответа.

Начнем с первого вопроса. Вплоть до начала ХХ века титул Александрийского Патриарха звучал так: «Папа и Патриарх Великого Града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта». Это и есть традиционная и общепринятая в Православии каноническая территория Александрийского Патриархата. Египет, Ливия, Эфиопия – и все. А согласно шестому канону Первого Вселенского Собора и второму канону Второго Вселенского Собора, власть Александрийского епископа распространялась и вовсе лишь «на весь Египет». Связано это с тем, что исторически на Африканском континенте сосуществовало несколько Поместных Церквей – Александрийская, Карфагенская и Эфиопская. И только после того, как Эфиопская Церковь отпала в монофизитство, а Карфагенская исчезла под ударами арабов, Александрийская Церковь осталась единственной Православной Церковью в Африке, впрочем, претендуя лишь на некоторые ее северные районы в качестве своей канонической территории.

Только печально известный Мелетий (Метаксакис), находившийся на Александрийской кафедре с 1926 по 1935 год, добавил к своему титулу слова «и всей Африки». Такое серьезное распространение юрисдикции Александрийского Патриархата не было следствием всеправославного обсуждения и какого-либо соборного решения, но лишь единоличным решением одной спорной исторической фигуры. Причем долгое время это притязание оставалось на бумаге и лишь несколько десятилетий спустя, уже во второй половине ХХ века, греки начали вести миссию среди чернокожего населения ряда африканских стран (в некоторых же странах черного континента до сих пор нет ни одного прихода Александрийской Церкви).

Понятно, что в свете весьма драматичных событий ХХ века другим Поместным Церквам было не до обсуждения юрисдикции над Африкой и тем более спора об этом. Впрочем, мне доводилось слышать, что Константинопольский Патриарх признал юрисдикцию Александрийского Патриарха над всей Африкой только в 1970-е годы в обмен на перевод Американского экзархата Александрийской Церкви под юрисдикцию Константинополя.

Все сказанное выше, разумеется, не было теми причинами, которые сподвигли Русскую Православную Церковь открыть свою юрисдикцию в Африке, это лишь небольшой исторический экскурс. О нем уместно вспомнить, поскольку сейчас некоторые греческие архиереи Александрийского Патриархата заявляют своим клирикам, что Африка будто бы всегда принадлежала Александрийской Церкви и только она здесь может что-либо делать. Это попросту неправда.

А причиной для действий Русской Православной Церкви стало уже упомянутое выше признание Александрийским Патриархом раскольников из ПЦУ 8 ноября 2019 года. Здесь стоит учесть то обстоятельство, что в целом ряде африканских стран уже были русские приходы. Их прихожанами являлись преимущественно выходцы из стран канонической ответственности Русской Православной Церкви, храмы были построены русскими, и служили в них русские священники, но за литургией они поминали Александрийского Патриарха и местных греческих архиереев, архиереев, находясь в их юрисдикции.

Я лично знаю проживающих в Африке русских православных христиан, которые отказались посещать приходы Александрийской Церкви

Вероломный поступок Патриарха Феодора, ранее поддерживавшего каноническую Украинскую Православную Церковь, поставил Русскую Церковь в сложное положение. Она неоднократно предостерегала своих чад от общения с расколом, а тут получилось бы, что крещенные ею миряне и направленные ею в Африку священники вошли бы против своей воли в общение с расколом через молитвенное и евхаристическое общение с Александрийским Патриархом, признавшим этот раскол как якобы Церковь. И это не эфемерная проблема: я лично знаю проживающих в Африке русских православных христиан, которые после упомянутого поступка Патриарха Феодора отказались посещать приходы Александрийской Церкви.

И вот, чтобы уберечь этих своих чад от общения с раскольниками, Синод Русской Православной Церкви 26 декабря 2019 года, признав невозможность поминовения Патриарха Александрийского Феодора в диптихах, а также продолжения молитвенного и евхаристического общения с ним, постановил также «Представительство Патриарха Московского и всея Руси при Патриархе Александрийском преобразовать в приход Русской Православной Церкви в Каире. Вывести из юрисдикции Александрийского Патриархата приходы Русской Православной Церкви, находящиеся на Африканском континенте, придав им ставропигиальный статус» (журнал № 151).

Это было официальным открытием юрисдикции Русской Православной Церкви в Африке. Де-юре и де-факто она существует уже почти два года как. Примечательно, что в то время это не вызвало тех недоуменных вопросов, которые возникли сейчас. Практически все у нас данное решение восприняли как что-то само собой разумеющееся.

Если мы сделали это для русских, проживающих в Африке, то на основании чего нам отвечать отказом на аналогичные прошения африканцев?

Однако на имя Святейшего Патриарха Московского стали поступать десятки прошений от клириков Александрийского Патриархата, желающих также защитить себя и своих прихожан от общения с раскольниками. И здесь возникает вопрос: если мы это сделали для русских, проживающих в Африке, то на основании чего нам отвечать отказом на аналогичные прошения африканцев? Только лишь на основании их цвета кожи? Это было бы расизмом, а Русская Церковь принципиально чужда расизма.

Для принятия мирян-африканцев в Русскую Православную Церковь вообще нет никаких препятствий. Но когда речь заходит о клириках, то вопрос может возникнуть, поскольку по канонам клирик зависит от своего правящего архиерея. И в обычной ситуации без отпускной грамоты от своего архиерея он не может никуда перейти.

А что если архиерей вошел в общение с раскольниками? Эта ситуация необычная, но именно она произошла в Африке. Напомню, что святые отцы единодушно учат о невозможности спасения в расколе и о том, что раскол есть отпадение от Церкви и путь в погибель.

«Не обольщайтесь, братья мои! Кто следует за вводящим раскол, тот не наследует Царствия Божьего», – писал священномученик Игнатий Богоносец^[1].

А блаженный Августин говорил:

«Мы веруем во святую соборную Церковь. Однако еретики и раскольники также называют свои общины церквами. Но еретики, ложно мысля о Боге, искажают саму веру, а раскольники беззаконными разделениями отступают от братской любви, хотя верят в то же самое, что и мы. Поэтому ни еретики не принадлежат Вселенской Церкви, которая любит Бога, ни раскольники не принадлежат к ней»^[2].

И священномученик Иларион (Троицкий) писал:

«Знаем мы и убеждены в том, что отпадение от Церкви в раскол ли, в ересь ли, в сектантство ли – есть полная погибель и духовная смерть. Если Христос создал Церковь и Церковь – Тело Его, то оторваться от Тела Его – значит умереть»^[3].

Так что раскол – отнюдь не мелочь и не всего лишь административный спор, как пытается это представить сейчас Патриарх Феодор в общении с африканскими клириками. Раскол – это прямой путь в ад. И если переходить к канонам Церкви, то второе правило Антиохийского Собора гласит:

«Да не будет позволено иметь общение с отлученными от общения, ни сходиться в домы и молиться с находящимися вне общения церковного: чуждающихся собраний одной церкви не принимать и в другой церкви. Если же кто из епископов, или пресвитеров, или диаконов, или кто либо из клира, окажется сообщающимся с отлученными от общения: да будет и сам вне общения церковного».

Евстратий Зоря и патриарх Феодор. Фото: romfea

Согласно данному правилу, вступление в общение с раскольниками подвергает отлучению от церковного общения самого вступившего, то есть он оказывается в таком же положении по отношению к Церкви, как и тот раскольник, с кем он вступил в общение. Речь идет, подчеркну, не о любом каноническом нарушении, а о том, что выводит человека из Церкви и лишает надежды на спасение, – а это касается только ереси и раскола.

По мнению тех, кто задает обсуждаемые здесь вопросы, клирик будто бы может отложиться от своего архиерея только по причине ереси. И даже в случае угрозы раскола он якобы не должен его оставлять. Однако мне было бы сложно назвать такую позицию соответствующей православной экклезиологии. Ведь тогда, получается, миряне, согласно святоотечскому учению, не должны следовать за священником, уходящим в раскол, а священники должны следовать за епископом в раскол? Столь явно абсурдное понимание никак не получится назвать «каноническим подходом». Напомню, что, по словам святого Иоанна Златоуста, «производить разделения в Церкви – не меньшее зло, как и впадать в ереси… грех раскола не смывается даже мученической кровью»^[4].

Об уравнивании угрозы еретиков и раскольников в канонах Церкви свидетельствует 6-е правило Второго Вселенского Собора, где говорится:

«Еретиками же именуем как тех, которые издавна чуждыми Церкви объявлены, так и тех, которые… хотя притворяются, будто веру нашу исповедуют здраво, но которые отделились, и собирают собрания против наших правильно поставленных епископов».

То понимание, согласно которому якобы клирик должен последовать за своим архиереем в раскол, противоречит приведенному выше 2-му правилу Антиохийского Собора. Во исполнение этого правила наша Церковь разорвала евхаристическое общение с Александрийским Патриархом. Речь ведь идет не о частном нарушении или прегрешении отдельного иерарха, а об официальной позиции предстоятеля Церкви. Патриарх Феодор провозгласил признание раскольнической структуры и открыто вступил в общение и сослужение с раскольниками.

Соборно засвидетельствовано, что между нашей и Александрийской Церковью существует раскол

Синод Русской Православной Церкви 24 сентября 2021 года постановил, что этими действиями он «еще больше углубляет раскол между нашими Церквами». Напомню, что Синод по статусу – это малый собор епископов. То есть соборно засвидетельствовано, что между нашей и Александрийской Церковью существует раскол. И если мы это признали, то на каком основании мы можем отвергнуть прошения клириков, желающих уберечься от раскола?

Согласно 2-му правилу Антиохийского Собора, клирики Патриарха Феодора должны быть вне общения с таковым предстоятелем. Однако по канонам священник без епископа служить не может. Если бы в Александрийской Церкви нашелся епископ, который противостал бы действиям Патриарха, вошедшего в общение с раскольниками, то тогда эти клирики должны были бы обратиться к этому епископу.

Но, как отмечает наш Синод в своем постановлении, «к настоящему времени никто из архиереев Александрийской Православной Церкви не выразил несогласия с действиями Патриарха Феодора по поддержке раскола на Украине». Уже после решения Синода свою позицию высказал митрополит Антинойский Пантелеимон (Лампадариос):

«Решение Вселенского и Александрийского Патриархатов относительно признания автокефалии “Православной церкви Украины” неканонично и противоречит священным канонам Православной Церкви. К сожалению, это решение создало больше проблем не только на Украине, но и во всем православном мире, особенно в Африке… Что касается священников Танзании, желающих присоединиться к Русской Православной Церкви, это вопрос, который они должны решить сами. Единственный способ преодолеть этот конфликт – истинное покаяние патриархов Варфоломея и Феодора и архиепископа Афинского Иеронима. Они должны отозвать свои неканонические решения и восстановить мир и единство Церкви. В противном случае они столкнутся со Страшным Судом Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа, так как это стало соблазном для верных»^[5].

Целый ряд танзанийских клириков митрополит вызывал «на ковер», требуя подписать бумагу с одобрением действий Патриарха Феодора

Вызывает уважение столь смелое заявление архиерея Александрийской Православной Церкви, однако владыка Пантелеимон находится на покое и не является правящим архиереем. Каких-либо действий по собиранию вокруг себя африканских священников, не согласных с решением Патриарха Феодора, он также не предпринимает. Если же говорить о правящих архиереях, то никто из них открыто с такими заявлениями не выступил. Хотя, например, когда я встречался в начале 2020 года с недавно почившим митрополитом Угандийским Ионой (Луанга), то в личной беседе он мне признавался в своем категорическом неодобрении действий Патриарха Феодора на украинском направлении. Но публично он эту позицию не озвучивал, как и некоторые другие архиереи Александрийской Церкви, опасающиеся лишиться финансовой помощи из Греции за свое несогласие. При этом другие архиереи отметились как ярые сторонники признания украинских раскольников^[6], а также начали гонения и притеснения своих клириков, подписавших «Открытое письмо священников Александрийского Патриархата»^[7]. Отца Давида Лакво сняли и с должности настоятеля, и с должности директора православной школы, выгнали с позором, оставив без средств к существованию. Отца Амвросия Чавалу и еще целый ряд танзанийских клириков их греческий митрополит вызывал «на ковер» и требовал подписать бумагу с одобрением действий Патриарха Феодора по признанию ПЦУ. А когда те отказались, также выгнал из их храмов и снял с должностей. При этом раздавались угрозы дальнейшего преследования вплоть до физической расправы.

Неужели даже этих бедных африканских отцов, пострадавших за то, что они высказались в поддержку нашей Церкви, мы не должны поддержать и принять?

Я все это пишу не для осуждения архиереев Александрийской Церкви, а лишь для того, чтобы обрисовать положение, в котором сейчас оказались африканские священники. Разумеется, не все из них осведомлены о трагических происшествиях в украинском православном обществе, Украина от Африки очень далеко, а доступ в интернет имеет не каждый местный священник. Но все же есть немало отцов, которые знают, что происходит, и хотят оградить себя и свою паству от общения с расколом.

Что же им делать?

Поскольку правящего епископа, категорически отвергнувшего путь раскола, в Александрийской Церкви не нашлось, то единственной возможностью упомянутых клириков остается обращение к епископу другой канонической Церкви, которая уберегла себя от вступления в раскол.

Поэтому в свете православного учения о грехе раскола и 2-го правила Антиохийского Собора (равно как и 10, 11, 12-го апостольских правил) принятие африканских клириков в настоящей ситуации в Русскую Церковь (или любую другую, не сообщающуюся с раскольниками) является и возможным, и правильным. Может быть, как временная мера – до освобождения Александрийской Церкви от общения с раскольниками. А может быть, как постоянная, в рамках уже два года как учрежденной юрисдикции Русской Православной Церкви в Африке. Это в скором времени рассмотрит и решит Синод, а затем и Архиерейский Собор.

Но, повторюсь, то понимание, что будто бы, согласно канонам, клирик должен следовать за предстоятелем в раскол, звучит столь же дико, как и идея о том, что нужно «за послушание» следовать в ересь.

Никто не может упрекнуть Русскую Православную Церковь в недостатке терпения и попыток диалога

И хотя сейчас многие греческие спикеры, связанные с Александрийской Церковью, разражаются гневными филиппиками в адрес Русской Церкви, пытаясь представить ее как агрессора, она, как и все единство Православия, является в данном случае жертвой авантюры Константинопольского Патриарха Варфоломея и поддержавших его беззаконные действия предстоятелей почти всех греческих Церквей. Никто не может упрекнуть Русскую Православную Церковь в недостатке терпения и попыток диалога. Но это христианское терпение и смирение авторы нынешней смуты восприняли как знак слабости и продолжили усугублять раскол. Русской Церкви остается лишь беречь своих чад от смертельной заразы раскола и протягивать руку помощи тем, кто хочет обезопасить себя и своих прихожан. Так уже случилось с Русским экзархатом и целым рядом отдельных клириков Константинопольского Патриархата.

Теперь очередь дошла до Африки.

Винить за это упомянутые авторы церковной смуты должны только себя самих. При этом идейной основой раскольнических действий Константинопольского Патриархата является воспринятая им ересь нового папизма^[8], а предпосылками для нынешнего движения африканских священников послужили также и определенные действия греческих архиереев в Африке^[9], но эти темы я уже освещал в других материалах.

Что же касается поставленных в начале данной статьи вопросов, то я надеюсь, мне удалось объяснить, почему лично я отвечаю на них положительно.