Говори со Мной…

Этот – чрезвычайно откровенный – материал мы получили от нашей читательницы Натальи, фамилию которой опускаем.

Первый раз я говорила с Ним, когда мне было около 10 лет. Приступ острой боли – и откуда-то изнутри отчаянный вопль: «ГОСПОДИ, ПОМОГИ!» Передышка, надежда на облегчение страданий – и снова боль, и еще громче внутренний крик: «ГОСПОДИ!» Мама была рядом, она, как могла, пыталась помочь, но я откуда-то знала, что истинный Спаситель – только Он…

Мама, как могла, пыталась помочь, но я откуда-то знала, что истинный Спаситель – только Он

Меня крестили в сознательном возрасте, но помню я мало. Размытые черты внутреннего убранства храма и силуэты крестных – вот, пожалуй, и все, что сохранила не слишком услужливая память. После таинства Крещения о Боге со мной никто не говорил (во всяком случае, я этого не помню), в церковь не водили, и никто не учил меня молитве. До сих пор не понимаю, с чего я решила, что надо просить Его о помощи, и, откуда я узнала, какими словами это нужно делать. У меня есть только одно объяснение – Дух Святой вразумил на молитву.

«Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым» (1 Кор. 12, 3).

Потом были долгие годы тишины. Около 15 лет я не вспоминала о Нем. Второй разговор, а вернее, снова вопль о помощи, я издала в ситуации, максимально неподходящей для молитвы. Аборт. Я делала его по своей воле, без давления с чьей бы то ни было стороны. Мне сделали укол, но адская боль пронзала насквозь и, казалось, была невыносима.

– ГОСПОДИ!

– Здесь нельзя этого говорить, – металл в голосе врача мгновенно охладил мою горячку.

Третий разговор состоялся через пару лет – на моей первой в жизни Исповеди. Я тогда еще не знала, что, по сути, каемся мы перед Господом, а священник только свидетель, и думала, что рассказываю все батюшке. Но сегодня я знаю точно – тогда, размазывая по опухшему лицу сопли и слезы, – я говорила с Ним.

С этого дня начался долгий путь узнавания, узнавания нашего Бога. Мне уже пятый десяток, а чувство такое, что мой младенческий лепет только кажется мне время от времени чем-то вразумительным. Духовный возраст с биологическим совпадает крайне редко.

Теперь я говорю с Ним, думаю о Нем каждый день. Иногда это тяготит, иногда окрыляет, иногда формально звучат слова молитвы, а каменное сердце отстраненно, почти демонстративно молчит. От этого становится тошно, в тысячный раз в сознании всплывает вопрос: «Зачем это все делать, говорить, если в ответ – тишина?!»

Читала святых отцов, слушала разъяснения батюшек: когда мы говорим с Богом – это наша молитва, когда Бог отвечает нам – это слова Евангелия. Почти безучастно раз за разом перечитываешь знакомый текст, и вдруг – «О, чудо!» – какая-то заповедь, или напутствие, или предостережение, как мечом, пронзает сердце, и ты задыхаешься от боли, а потом от радости – Он слышит, Он мне ответил! Ответил на какое-то вопрошание, что мучило последние дни, или месяцы, а иногда и годы. И приходит осознание: как проста оказалась Истина, как очевидно легкое решение казавшегося трудным вопроса.

«Приходите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Я успокою Вас… ибо иго Мое благо и бремя Мое легко» (Мф. 11, 28; 30).

Как дорого каждое мгновение духовной радости, дарованное Им по милости, а не по каким-то твоим заслугам. Какие могут быть заслуги выкупленного раба перед его Господином. Особенно когда этот раб так мучительно и с каждым днем все ярче видит свою мерзость и закостенелость в грехе, а Господина своего все очевиднее осознает милосердным, всепрощающим, долготерпеливым, любящим.

Помню день, когда я перестала ощущать свое одиночество. Ничем не примечательный вечер, возвращение с работы домой – и какая-то тоска на душе от мысли, что меня там никто не ждет. Только хотела по старой привычке пожалеть себя, что мне так плохо одной, но не смогла. Четко и ясно поняла, что теперь я не одна, что Он меня любит, и это навсегда. Не только в земной жизни, НАВСЕГДА, В ЖИЗНИ ВЕЧНОЙ. Какая светлая радость обняла в мгновение мое сердце!.. Меня любят безусловно, просто по факту моего существования на свете. Такую Любовь невозможно ничем заслужить, ее можно только получить как дар, чтобы всю оставшуюся жизнь не переставать изумляться этому чуду – и благодарить, благодарить, благодарить…

Сияющая икона

Господь отвечает на наши молитвы и вопрошания. Ни разу не было так, чтобы Он мне не ответил. Мучает какой-то вопрос – я начинаю молиться и через какое-то время получаю ответ. Это может быть статья или интервью какого-то батюшки «случайно» попавшее мне на глаза (как говорят, случай – это одно из имен Бога). Бывает, что обстоятельства жизни складываются в ответ. А иногда сама решимость, жгучее желание узнать волю Божью по интересующей меня теме куда-то исчезает, и ты понимаешь, что это и есть Его помощь, его ответ. А бывает и так. Первый час ночи, опять весь вечер просидела в Интернете. Давно нужно было помолиться и лечь спать, опять с тяжелой головой буду вставать утром на работу. И я малодушно решаю, что в таком состоянии я все равно не смогу молиться хотя бы мало-мальски внимательно. Решила не говорить формальной молитвы перед сном, а упала перед единственной своей иконой Спасителя и начала просить спасти мою беспутную душу. Долгое время мучила какая-то маята – понимаешь, что жизнь свою тратишь на ерунду, четко осознавая при этом, что единственная ценность в ней – это Иисус Христос. Ты хочешь взять крест и идти за Ним, а вместо этого – нытье, очередное погружение в мерзкую жижу мирских «радостей», и снова бессильный возглас: «СПАСИ, ГОСПОДИ!» То, что произошло после, можно списать на усталость глаз, блики настольной лампы, на визуальные галлюцинации, в конце концов. Господь себя никогда не навязывает, Он не насилует волю человека, чтобы тому уже некуда было деться. Он уважает нашу свободу. Хочешь – веришь в чудо Господне, хочешь – находишь ему рациональное объяснение. Я поверила. Уже не в первый раз я молила «СПАСИ!», но почему-то именно в этот момент икона как бы начала раскачиваться из стороны в сторону, а потом на ней начали появляться золотые блики, как от пожара, мечущиеся с одной стороны лика Спасителя на другую. Сам образ сильно затемнялся, потом становился светлым, сияющим. Языки невидимого пламени появлялись в разных местах и исчезали, будто переливаясь один в другой. Смотреть было невыносимо, и в то же время я боялась моргнуть, чтобы все не исчезло.

Языки невидимого пламени появлялись и исчезали, будто переливаясь один в другой

Наконец, я закрыла глаза и, открыв их, опять увидела перекатывающееся по иконе сияние. Это длилось довольно долго. А потом пришла мысль, что Господь так укрепляет перед каким-то испытанием, и что испытание это будет трудным, но таким радостным, что радость затмит собою все тяжести. Шла последняя неделя перед Великим постом. ГОСПОДИ, УКРЕПИ! ГОСПОДИ, СПАСИ! ГОСПОДИ, ПОМИЛУЙ МЯ ГРЕШНУЮ! Во время поста я еще дважды видела почти такие же блики на иконе. Последний раз светилась только она, а комната вокруг была как бы в расфокусе. Мне будто давали понять, что внимание должно быть сосредоточенно только на главном, на сути, на Нем. Все остальное – зыбко, тускло, неважно, та самая суета, которой грош цена.

Искушение

«Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он, или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его» (Рим. 14, 4)

Когда есть решимость отвергнуться греха, Господь близко и всегда помогает. Иногда медлит, чтобы возгреть нашу теплохладность, но бывают моменты мгновенной помощи, и это всегда настолько удивительно, что ты замираешь в благоговейном трепете и можешь только молча лить слезы радости от проживания любви Божией.

Блуд. Прелюбодеяние. Нечистый взгляд, нечистый помысел, нечистое пожелание жены ближнего своего…

Я тогда только вышла замуж и ни о каких утехах на стороне даже не помышляла. Порой случайное прикосновение к руке постороннего мужчины было крайне неприятно. Мужчины, все мужчины, превратились для меня просто в людей. И вдруг на одном мероприятии, где я была по долгу службы, встречаю человека, с которым за несколько лет до этого нас связывала сильная страсть. Расстались мы внезапно, по моей инициативе, и толком даже не поговорили. И тут, после нескольких формальных фраз, последовало предложение помощи и возможного общения. Я однозначно отказалась, заверив своего визави, что все было правильно в нашем разрыве и ничего не нужно возобновлять. Сообщила, кстати, и о своем замужестве. Уже по дороге домой во мне начала нарастать какая-то тревожность, природу которой я не могла понять. Позвонила мужу, он успокаивал, говорил, что надо отдохнуть, но я чувствовала, что дело не в усталости. Грех уже обжигал и разъедал душу, но я не отдавала себе в этом отчет. Приехав домой, я с чего-то решила посмотреть в Интернете информацию о том, как в последние годы развивалась карьера моего бывшего кавалера. И тут я очень сильно испугалась своего интереса к его персоне. Всю дорогу домой я говорила Богу, что люблю мужа и что мне никто не нужен. А тут сижу и разыскиваю факты биографии якобы безразличного для меня человека. Стоп! Я почти физически ощутила, как меня охватывает что-то темное, плохое, страшное и очень сильное. Я кинулась к иконам, рухнула на колени и начала взахлеб просить забрать у меня это влечение. Прошли секунды. По ощущениям, я молилась не более пары минут. Но, видимо, тот ужас, который охватил все мое существо, мгновенно возвел меня на такую пиковую точку напряжения, что я чувствовала его каждой клеточкой. Это был огонь, внутри меня бушевало пламя, и погибель была очевидна и неминуема. Поэтому на пределе своих человеческих сил я умоляла Господа меня спасти. И Он спас, тут же – все закончилось, как будто не было вовсе. Я даже не сразу это осознала. Стала прислушиваться к себе. Но нет, никаких следов, как ластиком стерли. Мирность, тишина и покой на душе. Я потом еще долго пребывала в легком недоумении: как такое возможно?! Все возможно Богу!

Незваный ли гость?

Мы порой крайне беспечно относимся к помыслам. Между тем однажды я на собственной шкуре прочувствовала, как верно сказано в Евангелии:

«А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28).

Дело было в командировке. Лето, море, немного алкоголя и легкой музыки – этого незамысловатого коктейля хватило, чтобы я с вожделением посмотрела на одного из своих коллег, когда уже поднималась в свой номер после корпоративной вечеринки. Он всегда мне нравился: высокий, красивый, умный, интеллигентный, обаятельный, немного сдержанный в проявлении эмоций, но это его совсем не портило. Он пожелал мне спокойной ночи, и я в мгновение ока прокрутила в голове сцену, после которой, по-хорошему, надо идти исповедовать грех блудных помыслов, что я, собственно, и побежала делать ранним утром. Именно побежала, потому что ночка у меня после этих помыслов была в высшей степени незабываемой. Я зашла в номер, переоделась, легла на кровать и боковым зрением увидела его. Рост – немного выше двух метров, крупный, черный, страшный, поэтому рассматривать или приглядываться к нему было совершенно невозможно. Я и до этого «видела», если можно так выразиться, неких сущностей. Но у них ведь тоже, наверное, есть своя иерархия. Так вот, этот экземпляр был самым серьезным из всего того, с чем мне приходилось сталкиваться. Ужас, который внушало мне это существо, буквально парализовал.

Ужас, который внушало мне это существо, буквально парализовал

Есть пророчество о том, что в последние времена люди будут спасаться одним упоминанием имени Божия. Казалось бы, что сложного – просто произнести: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную». Ан нет, не смогут многие этого сделать, и мне как будто показали, как это бывает. Почему я тогда не молилась? Почему не просила о помощи? Ведь можно было встать и перекрестить этого незваного гостя, если уж слова застряли в горле. Но нет. Я вся скукожилась на кровати. Я понимала, что надо срочно исповедоваться, но на дворе ночь, храмы откроют только утром, а этот не уходит, стоит как вкопанный. Было совершенно понятно, что о сне не может быть и речи. Надо было чем-то себя занять до утра. Я включила фильм «Остров» Павла Лунгина. Страх начал потихоньку уходить. Кто смотрел эту картину, помнит, что главный герой там молится – и за себя, и за тех, кто приходит к нему за помощью. Эти молитвы, произнесенные другим, но вызывающие у меня полное сопереживание, по-видимому, и отогнали темные силы. Существо исчезло, а утром ни свет ни заря я поспешила в храм. Там на аналое лежала икона Богородицы из янтаря, она, как и вся церковь, сияла, лучилась, умывалась утренними лучами ласкового южного солнца. Литургия, Исповедь, и я снова жива.