А.С. Пушкин: «Душу твою люблю я ещё более твоего лица»

Наталья Николаевна Гончарова-Пушкина-Ланская. Художник: Александр Павлович Брюллов. Акварель. 1831-1832

11 февраля (29 января ст. ст.) Россия вспоминает день гибели Александра Сергеевича Пушкина, защищавшего честь любимой супруги. Женщина, подарившая великому поэту семейное счастье и четверых детей, до сих пор остается загадкой. Мало в нашей истории фигур настолько непонятых, малоизвестных и оболганных, как Наталья Николаевна Гончарова-Пушкина-Ланская.

После нее почти не осталось дневников и писем. Неразговорчивая, закрытая, очень сдержанная в проявлении своих чувств при жизни, Наталья Николаевна и столетия позже вызывает массу кривотолков и сплетен. Высший свет, не принимавший ничего настоящего, заклеймил ее в 1830-х, как в конце XIX века заклеймит последнюю российскую императрицу, обладавшую схожим характером. Их, в прямом и переносном смысле возвышавшихся над многими, за эту возвышенность не простили. Молчаливость объявили недостатком ума, сдержанность – гордыней, а жизнь по заповедям – религиозным фанатизмом.

Девица Гончарова

«Главную прелесть Натали составляло отсутствие всякого жеманства и естественность», красоту ее берег «покров стыдливой скромности». «Все в ней было проникнуто глубокой порядочностью» и «это тем более удивительно, что того же нельзя было сказать о ее родственниках… Наташа Гончарова явилась в этой семье удивительным самородком», – писала о ней близкая знакомая Гончаровых Надежда Михайловна Еропкина. Как тут не вспомнить пушкинское описание Татьяны:

«Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой»?

Наталья Николаевна Гончарова в детстве. Неизвестный художник. Начало 1820-х годов Выросшая в обедневшей дворянской семье странного отца и строгой матери, юная Таша получила в наследство хорошее образование, цветущую красоту, чуткий думающий ум и нежную, добрую, глубоко верующую душу.

В своей детской тетрадке она записала недетские слова:

«Ежели под щастием будем разуметь такое состояние души, в которой бы она могла наслаждаться в сей жизни новыми удовольствиями, то оно невозможно по образованию души нашей и по множеству неприятностей, с которыми часто невольным образом встречаемся в юдоле печалей».

В доме Гончаровых часто жили монахини и странники, и дети с ранних лет слышали от богомольцев множество повестей о житиях святых и святых местах. Мать Наталья Ивановна долгие часы проводила в своей домашней молельне. Ежегодно будущая теща Пушкина ходила пешком на богомолье в Иосифо-Волоколамский монастырь, где проводила до двух недель, делала туда вклады. Во время своего последнего паломничества она там умерла и там же похоронена.

В доме Гончаровых часто жили монахини и странники, и дети с ранних лет слышали от богомольцев множество рассказов о святых местах

Принципы воспитания детей Натальи Ивановны выражены в «Правилах жизни», которые были найдены в записной книжке молодых девиц Гончаровых:

• «Никогда не иметь тайны от той, кого Господь дал тебе вместо матери и друга теперь, а со временем, если будет муж, то от него.
• Никогда никому не отказывать в просьбе, если только она не противна твоему понятию о долге.
• Старайся никогда не рассказывать ни про кого ничего дурного, исключая того, кто должен это знать.
• Не осуждай никогда никого ни голословно, ни мысленно, а старайся найти если не оправдание, то его хорошие стороны, могущие возбудить жалость».

Пример живой православной веры, сугубо передавшейся младшей дочери Наталье, и эти евангельские правила сохранили душу будущей жены гения незамутненной и чистой.

Жена Пушкина

А. С. Пушкин. Художник: О.А. Кипренский. 1827 г. Почти два года Пушкин ждал от матери юной Натальи Гончаровой согласия на брак. За это время невеста сама определенно выказывала свои чувства к Александру Сергеевичу, и ей удалось убедить мать и деда отдать ее замуж за неблагонадёжного поэта. Академик В.П. Безобразов, которому спустя много лет попал в руки девический альбом Наташи, писал:

«Я читал в альбоме стихи Пушкина к своей невесте и ее ответ – также в стихах. По содержанию весь этот разговор в альбоме имеет характер взаимного объяснения в любви».

Пушкин в стихах называет жену «смиренница моя», «моя Мадонна, чистейшей прелести чистейший образец». А в письмах: «душа моя», «женка моя», «ангел мой». «Тебя, мой ангел, люблю так, что выразить не могу»; «Какая ты умненькая, какая ты миленькая!»; «…душу твою люблю я ещё более твоего лица»; «…кроме тебя в жизни моей утешения нет».

Поэт особенно ценил в своей супруге глубокую веру и часто просил ее молитв

Поэт особенно ценил в своей супруге глубокую веру и часто просил ее молитв:

«…благодарю тебя за то, что ты Богу молишься на коленях среди комнаты. Я мало Богу молюсь и надеюсь, что твоя чистая молитва лучше моих, как для меня, так и для тебя».

«…Авось за твою чистую молитву простит мне Бог мои прегрешения».

Но в салонах «ангелу» и «мадонне» не место среди светских львиц, так же как и гению – среди пошляков и интриганов. Немногие заглянут за необычайную красоту и заметят, как Дарья Фикельмон, что прекрасная Натали «носит на челе печать страдания». Ее тяготят светские обязанности и огорчают денежные затруднения Пушкина. Будучи в положении, она не может спокойно гулять в саду и вынуждена искать укромные уголки, ибо императорская чета желает встречать ее на прогулках.

Об этом же пишет мать Пушкина:

«…Весь Двор от нее в восторге, императрица хочет, чтобы она к ней явилась, и назначит день, когда надо будет придти. Это Наташе очень неприятно, но она должна будет подчиниться…».

Снова видны черты не царицы балов, а любимой Пушкинской Татьяны:

«Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива».

Наталья Николаевна, выйдя замуж 18-летней девушкой, называет Пушкина в письмах родным «мой муж и повелитель» (письма к мужу, увы, не сохранились), проявляет поистине христианское послушание, исправно ведет дом, помогает поэту в издательских делах и почти каждый год рожает ему по ребенку (за неполных шесть лет – пять беременностей и четверо детей).

Дети Пушкина в 1841 году: Гриша, Маша, Таша, Саша. Михайловское. Рисунок Натальи Ивановны Фризенгоф

«Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение», – писала верная помощница поэта.

«Бог мне свидетель, что я готов умереть за нее», – еще до свадьбы написал Пушкин будущей теще пророческие слова

«Бог мне свидетель, что я готов умереть за нее», – написал Пушкин будущей теще пророческие слова еще до свадьбы. И потом, после дуэли:

«Жена моя ангел. Она, бедная, безвинно терпит и может ещё потерпеть во мнении людском».

Людское мнение оказалось безжалостным, невзирая на то, что Наталья Николаевна после смерти мужа была на грани помешательства. Приговор света не смог смягчить даже императорский духовник, доктор богословия и член Святейшего Синода протопресвитер Василий Бажанов. Он приходил к вдове каждый день в течение недели и долго с ней беседовал. После исповеди священник сказал окружающим: «Я борюсь с собой, чтобы не оставить ей полезное чувство вины, но по мне она ангел чистоты». Всю оставшуюся жизнь отец Василий будет духовником Натальи Николаевны.

Конец жизни Пушкина, которого многие упрекали в несдержанности, был поистине христианским. Врач его, побывавший на полях сражений, никогда не видел такого терпения при таких страданиях. А старый священник, принимавший у него предсмертную исповедь, признался, что желает такую кончину себе самому. Примиренный со всеми поэт до последнего вздоха выказывал любовь к своей супруге и свидетельствовал о ее невиновности.

«Видит Бог, я ни в чем не виновата!» – вырвалось у несчастной вдовы Пушкина на его смертном одре. Призвав Бога в свидетели, Наталья Николаевна раз и навсегда предпочла Его Суд суду человеческого мнения. И больше никто никогда не услышал от нее не только оправданий, но даже попыток рассказать свою версию трагедии, сломавшей ей жизнь.

Мадам Ланская

Пётр Петрович Ланской После гибели Пушкина Наталья Николаевна, исполняя завет мужа, удалилась от света и уехала в деревню. В имение к брату она прибыла 24-летней женщиной с четырьмя детьми на руках (младшей не было года и мать кормила ее грудью, старшей было всего четыре) и в весьма трудном материальном положении.

Несмотря на то, что Пушкин завещал жене носить траур по нему не больше двух лет, она провела в честном вдовстве более семи. Ей несколько раз предлагали руку богатые и титулованные дворяне, желая избавить Наталью Николаевну от бедности и вернуть ее необыкновенную красоту высшему обществу. Каждый раз она отвечала отказом, ибо этим господам нужна была лишь она, а не ее дети. Она же, в первую очередь была матерью.

«Это была удивительная мать! Терпеливая, кроткая», – вспоминали ее дети. Она не только никогда не поднимала на них руки, но и не повышала голоса. «Мой маленький народец», – говорила она о них.

Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей

«Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей. Как бы ты ни была печальна, невольно забываешь об этом, видя их счастливыми и довольными».

Для них она была бесконечно доброй и ласковой, но почти всегда грустной. Редко кто мог увидеть Наталью Николаевну улыбающейся после гибели Пушкина.

«Иногда такая тоска охватывает меня, что я чувствую потребность в молитве, – признавалась она. – Эти минуты сосредоточенности перед иконой, в самом уединенном уголке дома, приносят мне облегчение. Тогда я снова обретаю душевное спокойствие, которое раньше часто принимали за холодность и меня в ней упрекали. Что поделаешь? У сердца есть своя стыдливость. Позволить читать свои чувства мне кажется профанацией. Только Бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца».

В холодности и легкомыслии ее упрекали не только недруги, но и некоторые друзья Пушкина. Вся дальнейшая жизнь Натальи Николаевны доказала обратное. Благодаря своему такту и деликатности она не испортила отношений ни с одним из близких семьи, хотя отношения эти были порой непростыми. («У тебя ангельская душа, но дурь удивительная», – пеняла ей сестра Александра за то, что Наталья Пушкина простила Екатерину Дантес и писала ей). Вдова поддерживала отношения с родными и друзьями поэта, занималась изданием его наследия, помогала людям. Лермонтов, близко узнавший ее лишь накануне отъезда на Кавказ, уехал, убежденный в невиновности жены Пушкина.

«В ее образе мыслей и особенно в ее жизни есть что-то трогательно возвышенное. Она не интересничает, но покоряется судьбе. Она ведет себя прекрасно, нисколько не стараясь этого выказывать», – свидетельствовал о Наталье Николаевне друг Пушкина П.А. Плетнев.

А неизвестный автор писал о вдове поэта так:

«Мадам Пушкина… в высшей степени обладает всеми теми целомудренными и умиротворяющими свойствами, которые тихо привлекают взгляд и пробуждают в сердце того, кто их наблюдает, мысль, я бы сказал, почти религиозную».

По слову апостола Павла «…итак я желаю, чтобы молодые вдовы вступали в брак, рождали детей, управляли домом и не подавали противнику никакого повода к злоречию», Наталья Николаевна вышла замуж во второй раз почти в 32 года. Избранником ее стал дотоле неженатый 45-летний генерал Петр Петрович Ланской. Этот удивительный человек сумел подружиться с подросшими детьми Пушкина, что растопило сердце любящей матери. Вяземский написал о Ланском: «Муж ее добрый человек и добр не только к ней, но и к ее детям». Эту доброту отмечали все. В свете, однако, выбор Натальи Николаевны вызвал недоумение. Намекая на бедность, брак Ланских назвали союзом «голода с жаждой».

Во втором браке Наталья Ланская родила троих детей, которых они, вместе с детьми Пушкина, вырастили одинаково. Все ее дети выжили, что просто удивительно при высоком уровне детской смертности того времени. Кроме своих семерых, Наталья Николаевна опекала, кормила и нянчила еще нескольких детей родственников и знакомых.

Н. Н. Пушкина-Ланская. Ницца, 1863 «Мое призвание – быть директрисой детского приюта, – писала она Ланскому. – Бог посылает мне детей со всех сторон…»

«Тесная дружба, соединяющая детей ее от обоих браков, и общее благоговение этих детей к ее памяти служит лучшим опровержением клевет, до сих пор на нее возводимых, – писал Петр Бартенев, – и доказательством, что несправедливо иные звали ее “кружевная душа”, тогда как она была красавица не только лицом, а и всем существом своим»…

Супруги Ланские прожили вместе 19 счастливых лет. Наталья Николаевна писала мужу:

«…когда я иногда подумаю о том тяжелом бремени, что я принесла тебе в приданое, и что я никогда не слышала не только жалобы, но что ты хочешь в этом найти еще и счастье, – моя благодарность за такое самоотвержение еще больше возрастает, я могу только тобою восхищаться и тебя благословлять…»

«Пустые слова не могут заменить такую любовь, как твоя. Внушив тебе с помощью Божией такое чувство, я им дорожу… Суета сует, все только суета, кроме любви к Богу и, добавляю, любви к своему мужу, когда он так любит, как это делает мой муж».

В полной мере вкусив горечь вознесения на пьедестал в высшем обществе и свержения оттуда, Наталья Николаевна писала мужу о свете так:

«Втираться в интимные придворные круги – ты знаешь мое к тому отвращение. Я нахожу, что мы должны появляться при дворе, только когда получаем на то приказание, в противном случае лучше сидеть спокойно дома».

Она не придавала своей внешности особенного значения и просто отвечала: «Красота – от Бога»

Сидеть дома и заниматься детьми было для нее отраднее, нежели посещать балы.

Та, кого упрекали в пристрастии к роскоши, всю свою жизнь прожила в весьма скромном достатке. Бог не дал ей искушения богатством, а искушение красотой и известностью она вынесла достойно. Даже перешитые платья великолепно сидели на ее статной фигуре, украшенные вышивками, сделанными дочерями. До конца своих дней Наталья Николаевна оставалась красавицей, второй муж, как и первый, окружал себя ее портретами и ревновал к другим мужчинам. Она же не придавала своей внешности особенного значения и просто отвечала: «Красота – от Бога».

«…Тихая, затаенная грусть всегда витала над ней. В зловещие январские дни она сказывалась нагляднее: она удалялась от всякого развлечения и только в усугубленной молитве искала облегчения страдающей душе», – писала о матери старшая дочь Ланских Александра.

В эти дни, а также по пятницам в память о Пушкине, который умер в пятницу, Наталья Николаевна до конца дней соблюдала особый пост, не нарушая его даже во втором браке. В этот день она носила черное и ничего не ела. Когда однажды Ланских позвали на прием в пятницу, она ушла в другую залу и там ходила взад-вперед до окончания ужина. Ланскому пришлось объяснять – это траур по Пушкину.

Петр Петрович Ланской был честнейшим человеком. Он единственный вернул императору Александру II большую сумму денег, собранную на ополчение в Вятке во время Крымской войны: «Так ты один возвратил их, Ланской? Да с тобою иначе и быть не могло!» Там же, в Вятке, супруги Ланские познакомились с находившимся в ссылке М.Е. Салтыковым (в будущем известным как Салтыков-Щедрин). Его литературные способности так впечатлили Наталью Николаевну и ее супруга, что они хлопотали о его освобождении, и Михаил Евграфович даже получил должность в Петербурге.

После кончины супруги Ланской вырастил детей Пушкина как своих, все получили достойное образование, сыновья впоследствии служили у него в полку, а дочери вышли замуж. «Мы любили нашу мать, чтили память отца и уважали Ланского», – скажет впоследствии старший сын Пушкина Александр.

Дом Натальи Николаевны был «воплощением могучей силы любви, сумевшей сплотить у нового очага всех семерых детей в одну тесную, дружную семью, и в сердце каждого из нас начертать образ идеальной матери, озаренной мученическим ореолом вследствие происков недремлющей клеветы», – писала ее дочь Александра Арапова (Ланская).

«Она была христианка в полном смысле этого слова. Грубые нападки, язвительные уколы уязвляли неповинное сердце, но горький протест или ропот возмущения никогда не срывался с ее уст».