Как мы можем быть «православными, но в общении с Римом»?

Крестный ход в Свято-Тихоновском монастыре

«Любящий Бога предпочитает познание Бога всему от Него сотворенному,
и непрестанно прилежит к тому с вожделением»

Преподобный Максим Исповедник. Главы о любви

Когда мы называем что-либо «нефирменным», «небрендовым» (generic, дженерик, т.е. продукт или изделие, продаваемое без обозначения известной фирмы-производителя – Д.Л.), мы часто думаем об этом предмете как о «менее надежном» или «посредственного качества». Соглашусь, мои нефирменные бумажные полотенца отрываются не так легко, моим нефирменным панировочным сухарям не хватает специй, а мое нефирменное зарядное устройство для телефона слишком быстро перестает заряжать. Точно так же я осознал, что мои «нефирменные» вера и духовность быстро засыхают и становятся бесплодными. Они не обладали качеством «фирменного продукта», и оттого хотелось большего. Как и в случае с «нефирменным» продуктом, я смирялся с неполнотой или, если угодно, некафоличностью своей духовной жизни. Осознанием этого я обязан моей любимой жене Люси, которая однажды в разговоре с нашим священником назвала нашу прежнюю конфессию «нефирменным Православием».

В средней школе я решил, что цель моей жизни – стать римско-католическим священником

В начальной школе я всегда прислуживал на католической мессе. Мне нравилось находиться среди священников и открыто исповедовать свою римско-католическую веру. В средней школе я решил, что цель моей жизни – стать римско-католическим священником. Знал, что никогда не женюсь и никогда не обращусь в другую веру. По сути, у меня были ответы на все вопросы, и жизнь была заранее распланирована.

Учась в старших классах, стал активно участвовать в латинской мессе, а к первому году обучения в колледже заявил родителям, что собираюсь поступить в духовную семинарию ближайшей осенью. Мама отнеслась с пониманием, зная, чем я действительно хотел заниматься, но отец отреагировал очень негативно и сказал, что больше не желает со мной разговаривать. Было трудно смириться с реакцией отца, видя, что другие молодые люди получают благословение от родителей, но продолжал стоять на своем (специально использую эту фразу^[1], потому что я тоже служил в армии).

Тем же летом я неожиданно встретил свою будущую спутницу жизни Люси. Честно говоря, два летних месяца были крайне мучительными. Мои сердце и разум были настроены на семинарию (поскольку меня уже приняли в римско-католическую семинарию), но еще больше они были привязаны к Люси. Было что-то, чего я не мог отпустить. В конце концов воля Божия восторжествовала, и я решил оставить семинарию еще до начала обучения, чтобы быть с Люси.

Когда мы вступили на путь семейной жизни, я познакомил Люси с латинской мессой, и действием Святого Духа ее вера возросла и стала приносить плоды. Она духовно развивалась и созревала удивительным образом. Вера стала частью нашей совместной жизни, но мы еще не достигли цели.

Я узнал, что моя бабушка, отошедшая в вечность четырьмя годами ранее, была православной христианкой

Через пару лет я узнал, что моя бабушка по отцовской линии, отошедшая в вечность четырьмя годами ранее, была православной христианкой и, скорее всего, принадлежала к греческой юрисдикции. Оставаясь верным Риму, я решил изучить византийский обряд Римско-Католической церкви. Несколько лет мы с Люси посещали приход Украинской Греко-католической (ранее называемой «Русинской») церкви; одновременно с этим я прислуживал на латинской мессе в качестве алтарника. Разумеется, по воскресеньям мы были очень заняты, но одновременно начиналось и наше знакомство с восточной традицией.

Спустя некоторое время мы стали постоянно ездить в один приход, увидев, что тамошнее богослужение немного больше тяготеет к православному, а юрисдикция, в которой находится приход, более открыта православному богословию, судя по взглядам большинства прихожан. К слову сказать, католикам византийского обряда рекомендуют придерживаться православного богословия, хотя это услышишь не везде.

В те годы мы с Люси также часто посещали православные приходы, особенно Свято-Тихоновский монастырь^[2]. Во многих случаях мы уходили после литургии со словами: «Вот какими мы должны быть!»

Я продолжал уверять себя, что быть католиком – это единственно «правильный путь»

Однако я продолжал уверять себя, что быть католиком – это единственно «правильный путь». Я бы никогда не оставил Рим. С течением времени мой круг чтения книг по церковной истории расширился, беседы с православными христианами и католиками византийского обряда стали более существенными, а наша с Люси молитвенная жизнь расцветала по мере включения в православную духовность. Как говорят о себе многие верующие, прошедшие подобный путь, мы с Люси уже были православными сердцем и душой. Втайне мы приняли некоторые православные богословские положения, несовместимые с западным богословием. Это заставило нас задаться вопросом: как мы можем быть «православными, но в общении с Римом»? Ведь было ясно, что одна сторона отклонилась от того, чего некогда придерживалась, а другая сторона отказалась отступить от истинной веры. Это было похоже на попытку соединить два магнита одинаковыми полюсами. Внутренняя брань порождала еще большие упадок и неуверенность.

Кульминация нашего пути наступила в День поминовения^[3] 2017 года. Мы с Люси решили посетить Свято-Тихоновскую обитель после того, как увидели онлайн их паломничество на выходных. Теперь, когда пишу это, вспоминаю, что первым человеком, рядом с которым я припарковался, когда мы приехали, и с которым первым заговорил в тот день, был чтец нашего прихода! Бог точно знает, что делает! Мы с Люси сразу пошли в часовню приложиться к мироточивой «Иверской Гавайской» иконе Пресвятой Богородицы. Как оказалось, несмотря на то, что это был главный день паломничества, в котором участвовало более ста человек, в монастырской церкви не было абсолютно никого, кроме меня и Люси. Нас встретило исходившее от святыни небесное благоухание. Мы подошли к иконе Божией Матери, чтобы попросить Ее молитв.

Мы с женой посмотрели друг на друга и сказали: «Нам нужно стать православными»

Мой вопль к Ней был глубоким и сердечным: я хотел служить (Византийской) Церкви и просил Ее поставить нас с Люси на освященный, правильный путь, ведущий на Небо, и просветить наши сердца, чтобы можно было духовно расти. Затем, оставив Люси в церкви, я решил выйти и прогуляться по территории обители. В течение следующего часа встретил двух православных священников, общение с которыми стало явным ответом на мои молитвы. Весь оставшийся день был полон таких необыкновенных событий и впечатлений для нас обоих, что я был потрясен и потерял не только дар речи, но и способность мыслить! Тем же вечером мы с Люси вернулись в отель и во время ужина (по крайней мере, пытаясь поесть, так как я все еще был в восторге от пережитого дня) посмотрели друг на друга и сказали: «Нам нужно стать православными».

Сидя там, за обеденным столом, я отправил электронное сообщение моему нынешнему духовнику с мобильного телефона – настолько был вдохновлен и тронут.

Мы, безусловно, верим, что в тот день были услышаны молитвы не только Богородицы, но и святого праведного Алексия Товта^[4], бывшего греко-католического священника, впоследствии перешедшего в Православную Церковь. Его мощи находятся в храме Свято-Тихоновского монастыря, где к ним прикладываются многие верующие, в том числе и я. Часто призываю его в молитве, ибо верю, что он хорошо понимает пройденный нами путь.

Наша с Люси вера теперь вовсе не «нефирменная», недостаточная или неполная. Она осуществляется на практике, она наполняет нас, она являет себя, она – вера кафолическая; одним словом – это вера полная. Мы оставили тропинки и вышли на освещенный путь, на котором нам предстоит подвизаться и вместе завершить брань. Наше понимание Бога когда-то было теоретическим, но теперь мы реально переживаем Его, Церковь и святых. Ничто не может сравниться с опытом «неотмирности» православного богослужения и чистотой церковного учения.

«Все погибнет, кроме того, что душа стяжала любовью и молитвой» (святитель и чудотворец Иоанн (Максимович).