Как Патриарх Павел отказался быть прикормленным

Согласитесь, трудно себе представить, что такой мирный человек, как любимый многими Патриарх Сербский Павел, мог быть в гневе – никак не вяжется его мирное устройство духа, его непреклонное следование заповеди «Блаженны миротворцы…» с проявлениями гнева. Другое дело, что природа гнева может быть разной: есть гнев, заставляющий зайти солнце (ср. Еф.4, 26), а есть гнев праведный. О таком гневе Патриарха Павла и рассказывает в своих воспоминаниях архимандрит Йован (Радосавлевич), друг и сомолитвенник святителя. Вот его небольшой рассказ.

Святейший Патриарх Сербский Павел (Стойчевич)

Во время безбожной коммунистической власти в Югославии епископ Рашко-Призренский Павел никогда не ходил голосовать. Помню, где-то в 1970-м году очередное «свободное волеизъявление трудящихся» было назначено на воскресенье. Владыка отправился в дорогу – он хотел служить в Приштине и Грачанице. Я проводил его до автобусной остановки и, принимая благословение, спросил:

– Что мне сказать властям, если будут интересоваться (а они будут), пойдет ли епископ Павел на голосование?

– Скажи им, что епископ уехал и понятия не имеет, когда вернется.

Около 10 утра пришли два милиционера, спрашивают, где владыка, когда пойдет голосовать. Отвечаю, что владыка уехал. В дороге он. Когда вернется, не знаю. Они мне не поверили:

– Утром мы его видели у здания епархии – он там точно.

Объясняю: да, был, и я сам его сопровождал на остановку.

– Так, – говорят. – Когда явится?

– Не знаю, – отвечаю. – Да и сам владыка не знает.

Владыка Павел вернулся около 5 вечера. Только вошел в епархиальное управление, поставил епископский жезл в угол, мантию повесил на вешалку – вламываются те же два милиционера и требуют, чтобы гражданин Стойкович проявил гражданскую сознательность и принял участие в народном волеизъявлении. Владыка, это было видно, чувствовал себя не очень хорошо.

– Я только что приехал, – говорит. – В дороге я устал, и мне нужно отдохнуть. Милиционеры вышли, но через 10 минут появляется другая пара, и настойчиво зовут владыку на избирательный участок. Он им ответил:

– Я только что сказал первой паре ваших, что после дороги мне требуется отдых; оставьте меня, пожалуйста, в покое.

Эти потоптались и тоже вышли.

Надо сказать, что владыка Павел, как бы ни уставал, никогда не отдыхал лежа: он сидел в кресле или на стуле, читая что-либо, делая какие-нибудь записи или что-то в этом роде. После обеда мы чаще всего спускались во двор и либо кололи дрова, либо пилили, либо грузили уголь. Но в этот раз Павле сидел на кухне, взял яблоко или орех и стакан воды. Сидел себе спокойно и отдыхал. Где-то через полчаса явилась третья парочка милиционеров со своим настойчивым приглашением. Вот тогда епископ Павел поднялся, вышел в коридор и очень строго и громко, как на плохо воспитанных детей, крикнул, даже почти рявкнул:

– Два раза вам сказал, чтобы оставили меня в покое. Я только что с дороги, должен отдохнуть, а вы вот уже третий раз мне надоедаете! Пожалуйста, уйдите отсюда и скажите этим вашим, что на голосование я не пойду.

Владыка был очень осторожен в словах и редко когда и кому открывал свои мысли в отношении коммунизма

Признаться, никогда я не видел владыку Павла таким строгим и рассерженным. Я опасался, что из-за такого «негражданского» поведения в отношении представителей власти у владыки появятся трудности, но всё, слава Богу, обошлось. Через несколько дней, когда был в Высоких Дечанах, стал свидетелем разговора архимандрита Макария (Поповича) с Мило Вуйовичем, начальником краевого отделения УДБА (аналог советского КГБ в коммунистической Югославии – прим. перев.). Вот что сказал Вуйович:

– Больше всего хотелось бы узнать, что думает этот ваш Павле о нас, о коммунистах.

Я сразу вспомнил, как владыка Павел выгнал милиционеров, как он не пошел на избирательный участок. Когда я вернулся в Призрен, рассказал об этом разговоре владыке. Мне казалось необходимым рассказать это ему, сообщить, каково отношение к нему нынешних безбожных властей. Но владыка Павел вместо благодарности очень строго сказал:

– Ни слова мне не говори, знать не хочу!

Владыка был очень осторожен в словах и редко когда и кому открывал свои мысли в отношении коммунизма. Иногда говорил нам:

– Не хочу связываться ни с кем из власти, не хочу влезать в их дела, просить об услугах, чтобы потом я был у них прикормленный, «в кармане». Поэтому, прошу вас, смотрите за собой – что делаете и что говорите.