«Чтобы Божественная литургия здесь не прерывалась!»

Таков был наказ епископа Саранского и Мордовского Варсонофия (нынешнего митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского) в 1998 году при освящении домового храма в возрождающемся Александро-Невском мужском монастыре, расположенном неподалеку от ковылкинской деревушки Кимляй. Еще совсем недавно владыка Варсонофий об этой деревушке и утраченном монастыре ничего не знал, но два священнослужителя – благочинный Ковылкинского округа протоиерей Олег Букарев и иеромонах Серафим (Новаковский) – привезли его к «осколкам» каменной стены, сохранившейся от Александро-Невской женской обители. Душа у них болела из-за того, что сюда, на Флегонтову гору в былые времена столько богомольцев устремлялось, однако теперь здесь видны лишь остатки стены да фундаменты. А вокруг – непроходимые кустарники и крапива. Показав архиерею разрушенную святыню, батюшки попросили благословения приступить к созиданию на этом святом намоленном месте мужского монастыря. Владыка благословение дал. (Благодарная Мордовия помнит, сколько сил архипастырь положил на то, чтобы в этих краях возродились многочисленные храмы и монастыри). И на месте разрухи в Кимляе появилась братия, а потом, спустя годы, вырос пятиглавый храм. Хотя монастырь малочисленный, в нем подвизаются три насельника, но службы здесь совершаются ежедневно, утром и вечером. Чтобы понять, как удается малому числу монашествующих трудиться на ниве Господней смиренно, с благодарением Богу за всё, разговор с настоятелем обители игуменом Романом корреспондент портала «Монастырский вестник» начала с момента выбора им монашеского пути. Точнее, с того, что этому предшествовало.

Как Господь внес Свои коррективы

Отец Роман, из Вашей биографии запомнился примечательный факт: после призыва в ряды Вооруженных сил Российской Федерации в 90-е годы прошлого века Вы несли службу в легендарной Новочеркасской дивизии оперативного назначения. Хорошо известно, что ее воинам в ту неспокойную эпоху приходилось бывать в разных «горячих точках» нашей большой страны. Вам тоже? Попали в их число? И возникали ли уже тогда у Вас мысли о монашестве?

Мысли о монашестве пришли ко мне несколько позже. А во время службы в армии я, сержант Олег Невский, вместе с другими бойцами своей части, входившей в состав батальона ДОН-100, в 1994 году патрулировал местность и нес дежурство на контрольно-пропускном пункте под Владикавказом. Ранее, в октябре 1992 года в Пригородном районе Северной Осетии вспыхнул межнациональный конфликт между местным населением и возвратившимися из депортации в свои родные места ингушами. Пролилась первая кровь. А в следующем месяце начались вооруженные столкновения между противоборствующими сторонами, и Президент РФ Борис Ельцин ввел на территории Ингушетии и Северной Осетии Чрезвычайное положение. В те осенние дни погибли 608 человек – и ингуши, и осетины. Затем почти все ингушское население Владикавказа и Пригородного района бежало в Ингушетию, и внешняя сторона конфликта как бы сошла на нет. Однако Вооруженные силы РФ там оставались до конца 1994 года. То есть нам приходилось слышать отголоски недавних событий, но боевых столкновений больше не происходило... В армии было интересно. Бездельничать было некогда! Всё время, свободное и несвободное тоже, уделялось военной подготовке. Знаете, что мне особенно запомнилось? Очень дружественная атмосфера в воинских подразделениях и сплоченность.

Наши ребята - участники специальной военной операции на Украине     

Такую сплоченность проявляют сейчас и участники специальной военной операции на Украине, о чем свидетельствуют многие кадры документальных съемок, репортажи военных корреспондентов. Мы видим: готовность защищать свою Родину и наши духовные ценности есть у всех – от сержанта до генерала.

Ценя ту атмосферу, я хотел после демобилизации остаться служить по контракту. Хотел вернуться в свою часть, собирал необходимые для этого документы.

И что помешало?

Господь внес Свои коррективы. Первый раз я осознанно пришел в храм, еще когда жил с родителями в Сухуми. В 1992 году из-за грузино-абхазской войны мы переехали на Кубань, где я стал ходить на службы в Свято-Успенский храм Тихорецка постоянно. Настоятель – приснопамятный протоиерей Петр Дашевский – обратил на меня внимание и предложил помогать в алтаре. Многие прихожане, да и не только они, отмечали, что приход отца Петра на Тихорецкую землю ознаменовал собой новую историческую веху. За тридцать три года службы пастыря в этом храме столько поколений пришло к вере, столько людей раскрыло Богу свои сердца! А мне задержка с оформлением документов позволила прикоснуться к церковной жизни. Чуть позже отец Петр предложил мне трудиться в церкви на постоянной основе: я был официально принят пономарем и сторожем, так что больше не пришлось совмещать церковные послушания с работой на заводе, куда я временно устроился. И я просто растворился в церковной жизни – высокие думы о других путях и перспективах уже не одолевали.

А монашество... Монашество – это призвание. Вспоминаю, как несколько лет назад на одной из монашеских конференций опытному в духовной жизни игумену тоже задали подобный вопрос относительно выбора монашеского пути. И он ответил, что из его личного опыта, если человек уже в самом начале колеблется и не может определиться с принятием монашества, то чаще всего хорошего монаха из него не получается. Этому решению должно предшествовать сердечное горение. Да, потом появятся трудности и искушения, но они будут преодолимы. Сам Бог помогает подвижнику. Если горения нет, то сколько мы знаем печальных случаев, когда монашествующий оставляет свой подвиг или остывает настолько, что о каком-то его духовном росте говорить не приходится. Но нельзя забывать и другое – горение сердца требуется поддерживать постоянно...

С Кубани – в Мордовию, вслед за духовным отцом

Отче, хотелось бы услышать рассказ, как Вы, если говорить мирским языком, оказались в Мордовии. Где Кубань, а где Мордовия!

Я поехал туда вслед за отцом Серафимом (Новаковским), рядом с которым потом пробыл двадцать один год, до самой его кончины. В 1992 году батюшку пригласил в новообразованную Саранскую и Мордовскую епархию владыка Варсонофий, только-только назначенный на эту кафедру. Вообще биография отца Серафима очень насыщенная, изобилует разными событиями. Многие годы он принадлежал к белому духовенству. Построил в городе Железноводске храм в честь святой равноапостольной великой княгини Ольги, какое-то время был благочинным церквей в Республике Дагестан, чуть позже – благочинным церквей в Республике Азербайджан. Протоиерей Георгий воспитывал с матушкой пятерых детей. В 1986 году по благословению архиепископа Антония (Завгороднего), возглавлявшего Ставропольскую кафедру и, добавлю, очень много сделавшего для всестороннего развития церковной жизни в крае, отец Георгий и его матушка приняли монашеский постриг с именами в честь преподобного Серафима Саровского и преподобного Антония Киево–Печерского. Познакомился я с иеромонахом Серафимом, ставшим впоследствии архимандритом, настоятелем Кимляйского Александро-Невского монастыря, в городе Тихорецке, в храме, в котором пономарил. К тому времени я уже горел желанием принять монашество, и это знакомство ускорило дело. Перспектива быть всегда рядом со своим духовником окрыляла, придавала сил, поэтому и отправился в Мордовию. Постригал меня отец Серафим. Вначале – в иноки. Имя Александр, в честь святого благоверного князя Александра Невского, определилось жребием...

Инок Александр (Невский)?

Да, полгода я жил с этим именем. В монашестве стал Романом – в честь святого благоверного князя Романа Рязанского, о котором до этого ничего не знал. А когда узнал, каким был этот святой, поставленный Ордой перед выбором – принять страшную мученическую смерть или татарскую веру, то проникся, ощутил величие его подвига. Историю с моими именами – мирским, иноческим, монашеским – считаю промыслительной. По милости Божией вся моя жизнь окружена покровительством русских князей. Мой Небесный покровитель от Крещения – святой благоверный князь Олег Брянский, внук святого мученика князя Михаила Черниговского, замученного в Орде татарами. Согласно летописным источникам, князь Олег был равнодушен к богатству и мирской славе. Его больше всего привлекала монашеская жизнь. Поэтому он (живший в XIII веке) уступил свой престол брату и постригся в монахи. Потом мне было дано имя в честь Александра Невского. Теперь ношу имя в честь святого из рода князей, которые во время татарского ига прославились как мужественные защитники христианской веры и Отечества.

Ваш духовный отец архимандрит Серафим отошел ко Господу осенью 2015 года. Каким он был? За что его ценили братия, прихожане?

Главным качеством батюшки была настоящая христианская любовь. Да, порой он проявлял немалую строгость, но этого требовало воспитание. Допустил кто-то из нас ошибку, заленился – получи епитимью. Нет, многочисленные поклоны он никогда не давал – максимум с десяток, но всегда как-то мудро подводил к пониманию ошибки, и становилось очень и очень стыдно. Давал время на обдумывание и исправление. Ведь кнутом можно только в чувства привести, но не излечить... Всё это принималось как должное и заслуженное, потому что когда видишь результат от этих уврачеваний на себе, то не сомневаешься в квалификации врача. Ну, а самым, наверное, «страшным» и результативным было, когда батюшка просто закрывался в своей келье. Становилось больно от осознания, что ты каким-то своим непослушанием обидел его! И эта боль, этот стыд помогали в следующий раз «не наступать на те же грабли». Отличало отца Серафима и умение (оно шло от его личного опыта) давать мудрые наставления мирским женатым людям. Это многим тогда в жизни помогло, да и сейчас помогает. И, конечно, своим примером отец Серафим показал, какую веру надо иметь, чтобы даже на одре болезни – с осознанием, что земная жизнь подходит к концу, – оставаться крепким духом.

После вопроса о духовном отце не могу не задать вопрос о родителях – близких Вам людях по крови. Как они отнеслись к Вашему выбору?

Тяжело им было принять это. Я ведь у них единственный ребенок... Правда, решение мое не отвергли. Помню папины слова, сказанные маме: «Мать, каждому свое, у каждого свой путь». Больше данная тема нами не затрагивалась. Родители, слава Богу, находятся еще в достаточном здравии для их почтенного возраста: папе 85 лет, маме – 86 . Проработали они всю жизнь в Сухумском НИИ «АТОЛЛ»: папа был инженером-гидроакустиком, мама – радиоинженером. О душевном состоянии многих родителей, наверное, можно сказать так: родители счастливы и спокойны, когда счастливы их дети. Два-три раза в году у меня получается навещать своих родителей и чем-то им помогать. В другое время вижусь с ними, используя современные технологии. Благо, такая возможность есть.

Ровесники: игумен Роман и иеродиакон Авель     

Трудиться и спасаться приходится малым числом

Недавно во время Первосвятительского визита в Пензенскую митрополию Святейший Патриарх Кирилл назвал в своей проповеди возрождение Спасского собора в Пензе чудом Божиим, добавив при этом: «А ведь как много таких чудес совершилось на нашей земле». Возрождение белоснежного храма с удивительными росписями в мордовской деревне Кимляй – тоже из ряда Божиих чудес. На одном снимке, где Вы беседуете с корреспондентом республиканского издания, видно изображение Царственных страстотерпцев. Впечатляет...

Расписывать стены храма мы начали еще при отце Серафиме. Основные идеи были его. Интересной идеей стало изображение ростовых икон святых по всему периметру центральной части. При мне дописывались правая и левая стены центральной части храма в их верхнем уровне (иконы Божией Матери «Всецарица» и «Феодоровская»), а также композиция над иконостасом. С помощью росписей и отцу Серафиму, и братии хотелось передать непосредственную близость Церкви Небесной и Церкви земной.

Вообще-то приступив к строительству нового храма, мы планировали назвать его в честь преподобного Антония Киево-Печерского, поскольку храм в честь святого благоверного князя Александра Невского у нас уже был – на втором этаже братского корпуса. Только вот в конце 2012 году случилась беда: трудник положил сушиться на печь дрова, и они неожиданно загорелись. В результате пожара полностью было уничтожено здание – небольшое, но вместительное (на первом этаже располагались библиотека, трапезная, кухня и четыре кельи, на втором – домовый храм). Удалось спасти только церковное имущество, в том числе резной иконостас. По благословению правящего архиерея было решено заканчивать благоукрашение и освящать новый храм в честь святого князя Александра Невского, а домовый храм в честь преподобного Антония Киево-Печерского будет устроен в восстанавливающемся братском корпусе монастыря.

Батюшка, расскажите, пожалуйста, о братии и прихожанах монастыря.

Начну, пожалуй, с прихожан. Их у нас немного, но радует, что это постоянные люди. Они приезжают в монастырь из близлежащих сел и городов чаще всего в выходные дни и в дни больших православных праздников, так как добираться сюда непросто. Иногда транспорт подводит, иногда – погода. Попробуйте-ка в плохую погоду проехать три километра по грунтовой дороге! А для нас, монахов, особенно ценно то, что в обители обычно бывает тихо, спокойно и большую часть времени мы здесь одни – трое насельников. Можно сосредоточиться на молитве... Также иногда приезжают послужить и помолиться приписанные к монастырю два монашествующих священника, служащие на приходах епархии. Из трех человек братии самый старший – игумен Феофан (Попов). Ему 67 лет. Мы с иеродиаконом Авелем (Костиным) ровесники, 1974 года рождения. Отец Авель родился и вырос в этих краях. Какое-то время он был послушником в Санаксарском монастыре. О том, что недалеко от его родного села хотят возродить скит, узнал случайно, приехав к маме. Мама тогда уже сильно болела и сказала сыну: «Если уж так хочется монахом быть, иди в Кимляй». Он стал первым пострижеником нашего монастыря. За последнее время постригов у нас не было. Как я вижу, сейчас это общая проблема для небольших обителей. Очень мало желающих не только принять постриг, но и потрудиться в монастыре. А если кто порой и приходит, то, как раньше было – «во славу Божию» – его уже не устраивает. Так что трудиться и спасаться приходится малым числом. Но с надеждой на Бога всё терпимо и преодолимо. Разные эпохи переживала Церковь – с разными вызовами и запросами. Как поется в песне архидиакона Романа (Тамберга): «Житейское море играет волнами». Возможно, что и на этом поприще в какой-то период произойдут серьезные изменения.

А когда Вы почувствовали, что Мордовия становится Вам родной?

Этот край с его красивой природой и замечательными людьми я полюбил сразу. Единственное, к чему до сих пор не могу привыкнуть – это к зимним холодам. Переношу их тяжело. Там, где я прежде жил, снег, как правило, выпадал один-два раза за зиму, которая длилась лишь месяц и была теплее, чем здесь осень. Но ничего – смиряюсь.

У истоков возрождения Александро-Невского мужского монастыря на Флегонтовой горе стоял митрополит Варсонофий. Интересуется ли он, чем сейчас живет ваша обитель, как развивается? Или поскольку владыка теперь – глава другой митрополии, в которой, к слову сказать, множество величайших святынь, Мордовия осталась для него в прошлом? Лишь воспоминанием?

Я точно знаю, что Мордовия не осталась для митрополита Варсонофия в прошлом, живущим лишь в его воспоминаниях. Это была его первая кафедра, которую он возглавлял более двадцати лет, и Православие, имевшее в мордовском крае глубокие корни, при нем снова стало могучей ветвью, как в дореволюционные времена. Мордовию владыка по-прежнему очень любит, и мы всегда радуемся, когда он к нам приезжает. Вместе с ним служим и молимся. У него настолько прекрасная память, что он всех помнит и с большой заинтересованностью расспрашивает людей о разных событиях в их жизни.

* * *

Век XIX-й: ищущий уединения, чтобы полностью посвятить себя служению Богу, сын сельского диакона Флегонт Островский расчищает от зарослей небольшую поляну недалеко от деревни Кимляй и начинает насыпать на ней земляной холм. Вскоре к работе подключаются местные крестьяне. Все помогают подвижнику, даже дети. А после кончины отшельника в келье поселяется его духовная дочь Ксения Ахлестина (впоследствии игумения Екатерина). Ей завещано старцем Флегонтом создать на этом месте женскую общину... Век XX-й: община получает статус Александро-Невского женского общежительного монастыря, который за короткое время достигает наивысшего расцвета. Но после Октябрьского переворота с ним происходит то, что и с сотнями других российских обителей: закрытие, разграбление... И вот уже третье тысячелетие на дворе. Кимляйский монастырь возрождается, братия трудится и молится. Размышляя в одном интервью о жизни современного человека, наместник обители игумен Роман (со столь «обязывающей» фамилией – Невский), говорит: «Каждый сам выбирает: дышать чистым воздухом или валяться в грязи…» Да, выбор за нами. И он приобретает особую остроту, когда нужно думать и о спасении своей души, и о спасении земной Родины.

Снимки представлены Александро-Невским мужским монастырем, а также взяты из открытого доступа