«Это что – правда чудо? И это… – мне?»

Чудо. Вот понимаешь: чудо с тобой произошло, а ты стоишь на него как баран на новые ворота смотришь и не знаешь, что и делать. И не ожидаешь, конечно, и еще… вот не говорила раньше никогда «слава Богу за всё», не получалось искренне, а врать не хотелось, – а тут вдруг оно само говорится. «Слава Богу за всё, слава Богу за всё», – повторяешь про себя.

А как было? Начало всё подряд сыпаться. На работе проблемы, в семье проблемы. И это б ладно – так здоровье вдруг покатилось. Всегда здоровая была и бодрая, даром мне эти врачи не сдались, а тут такие боли! Такие! И ничего не сделаешь уже без врачей. А лекарства сейчас стоят – ты видела, сколько?

Батюшка говорит: «Бог не ударами вразумляет, а любовью». А я думаю: наверное, не всё батюшка понимает

Болезнь меня, конечно, подкосила. Не плакала никогда, стыдным считала, а тут прямо реву. Вот, говорю, да что ж это такое, и так проблем столько – так и еще, и еще, как кирпичи на голову, за что ж меня Господь-то так? Люди мне говорят: да ты что, Бог тут ни при чем, все болеем, а Бог-то тебе, наоборот, вон как помогает, Милостивый: и врачей вовремя нашла, и болячку вовремя определили, и лечишься. А я всё плачу: это Господь меня так. И батюшке на исповеди говорю: да что ж это такое, здесь мучаюсь – и там потом мучиться, потому что грешная! Да как же это, а! Батюшка мне и про терпение, и про смирение, и про то, что Господь утешит, а я уже и не надеюсь ни на что: все, говорю, плохо, а будет еще хуже. Батюшка говорит: «Бог не ударами вразумляет, а любовью». А я думаю: наверное, не всё батюшка понимает.

В тот день вообще безобразие было. Ночью совсем боли сильные стали, перетерпела, утром поползла к врачу. Пока то, пока сё, пока у них компьютер какой-то завис – мастера звали, бумажку-то как же сейчас без компьютеров написать? Надо, говорят, дополнительные обследования, а те, что уже хотели делать – те потом, через неделю. Я чуть не завыла, как волк. Неужели я из этого всего не вылезу?

Выхожу из поликлиники, думаю: доеду до дома – куплю сигарет. А, да, с недавних пор опять курю. Мало, но курю. А то сил ни на что нет. Подружка на работе смеется: ты б лучше чуть-чуть коньячку. Какого коньячку, когда все больное и врач запретил! Да и до того не пила, не люблю я это дело.

И вот зацепилась я за такую мысль, утешаю себя как бы: доеду – куплю курить.

До остановки еще дойти надо. У шоссе самого там храм построили. В нем мощи святые есть, Марии Магдалины даже, я почему запомнила – сразу подошла, а там написано. Да, зашла. Как была, в штанах и кофте с капюшоном, капюшон на голову – и зашла, не выгонят же, надеюсь. Не выгнали. Поклонилась, как могла, помолилась. А больно! И кланяться больно. Но ничего, думаю, скоро расслаблюсь, дома. Постояла у икон тех святых, чьи тропари наизусть помню, с молодости как заучила – теперь молюсь всегда. Матронушке, Ксении, Луке-святителю. Вижу краем глаза – там святому Пантелеимону образ написан, красивый такой. И висит у выхода. Напоследок и оставила.

И вот подхожу к нему. Сама в мыслях уже в автобусе сижу. Прочла тропарь. И вдруг… Ноги у меня дрогнули. Так, знаешь, не как от слабости, а как вот в детстве бывает, радуешься когда, будто подпрыгнешь сейчас. Только я ничему пока не радовалась, они сами дрогнули.

Подхожу к иконе святого Пантелеимона. Прочла тропарь. И вдруг… боль взяла и пропала. Пропала! Нету! И будто отпустило что-то внутри

И сразу после этой дрожи боль взяла и пропала. Вот которая меня мучила всю ночь и утро. Пропала! Нету! И будто отпустило что-то внутри. Нет, не спазм отпустил, про который врач говорил мне, а что-то другое. Как же сказать… Будто бы перестало быть всё плохо. Я стою и аж рот открыла. Это что – это правда чудо? И это… это – мне? Вот просто так?

Стою и уходить не хочу уже. Нет, никаких восторгов, но – не уходится и всё. А мысли всмятку просто. Чудо? Чудо. Правда? Правда, вот она я – и вот оно не болит больше.

Потом решила-таки пойти. И вдруг понимаю: а что теперь с курением делать-то? Как после настоящего чуда – курить? Не буду врать, что курить расхотелось. Не расхотелось. Но одновременно понимаю, что не смогу этого сделать. Потому что меня только что Бог коснулся.

И вот тут-то я и сообразила, о чем батюшка говорил. Разве ударил Он меня? Разве что-то плохое случилось? Нет. Наоборот: я Его святому помолилась – и он мне боль убрал. И я из благодарности теперь курить не буду, а не из страха перед тем, что «накажут». Он меня пожалел – и я Ему на Его любовь отвечу. Вот это да! Сразу все стало понятно, на свои места повставало.

Мозги мои, конечно, в момент не исправишь, мимо магазина табачного шла – вот только что не облизнулась. Смешно тебе, мне вот не смешно, ну как собачка какая. Но зайти не смогла. Не могу: Он мне чудо, а я пойду грешить, как будто ничего не случилось? Не-а, нельзя.

Даже странно сейчас, что грехом пыталась себя утешить. Здоровье и так плохое – и еще его портить хотела. Глупо.

Так и не курю до сих пор. А как там с болезнями будет – не знаю. Вроде облегчение есть. Начала надеяться, что вылечусь. Не зря же меня Господь подбодрил тогда.

Ты уж помолись обо мне. А я буду побольше, наверное, святому Пантелеимону молиться. Может, у него, Божией милостью, еще чудо в запасе есть для меня.

Как думаешь, есть?