«Сестры хотят, чтобы вы выгнали из меня дух Православия»

Великим постом в одном из православных монастырей Восточной Польши приняла монашеский постриг сестра Мелания – бывшая католическая аббатиса, благочинная кармелитской обители. Ее путь к Православию был нелегок и изобиловал внезапными поворотами.

Мои предки со стороны отца – из Западной Польши, они католики. А родители мамы, малая шляхта, владели землей на реке Неман; сегодня это территория Белоруссии. Все мои родственники, которые сейчас живут в Минске, исповедуют Православие, и я очень рада, что в моем роду есть не только католики, но и православные!

Мы исповедовали католицизм, посещали костел, но я никогда не думала, что могу стать монахиней

Наши бабушка и дедушка, когда хотели скрыть от внуков тему своей беседы, переходили на русский язык. Семья была хорошей. Мы исповедовали католицизм, посещали костел, но я никогда не думала, что могу стать монахиней. Я очень любила Господа, но не предполагала, что Он захочет привести в Свой монастырь такого дурного человека, как я! Мне было 20 лет, когда знакомый ксёндз, профессор-библеист, собираясь на научную конференцию, предложил мне поехать с ним. У меня появилась возможность два-три дня провести в монастыре, помолиться, а потом вернуться домой. Я согласилась. Это был мой первый визит в монастырь; сестры задавали мне очень серьезные вопросы, но я думала, что так принято, что со всеми так. На третий день мне назначили встречу с игуменьей. От игуменьи я услышала вопрос: «Когда переедешь к нам?» Она не спросила – хочу ли я к ним переехать. Она спросила – когда? И я решила, что это Господь извещает меня о Своей воле. Я все же сообщила, что учусь в университете на польской филологии, и учеба еще не окончена, но мне сказали, что университет надо оставить. Что, если будет необходимость, меня отправят на другую учебу. Все это звучало очень серьезно, и тогда я ответила: «Я приеду через месяц».

Дома родители пришли в смятение от новостей, которые я привезла. Но тем не менее через месяц я уехала в монастырь и провела там два года. Сестры широко занимались благотворительностью; помогали в больницах, в школах, ездили в Африку кормить голодающих… На исходе второго года монастырский духовник благословил меня переехать в другой монастырь, закрытый. По его словам, мне было бы полезно жить в затворе. Когда я сообщила об этом игуменье, она вздохнула: «Я боялась этого разговора… Чувствовала, что тебя отошлют». Так по послушанию я оказалась в монастыре сестер-кармелиток. Там я приняла монашеский постриг; со временем меня возвели в сан аббатисы. В монастыре я стала благочинной, наставляла молодых сестер. 18 лет моей жизни прошли в кармелитском ордене.

Как-то в наш монастырь приехал один из польских духовных чинов с предложением основать общину кармелиток в Усолье Иркутской области. Там когда-то обитала обширная польская диаспора – и усопшие, и ныне живущие нуждались в молитве собратьев по вере. Ехать туда никто не хотел, потому что сестры этого ордена всю жизнь (за редким исключением) проводят в стенах своей обители, даже на улицу не выходят. Уехать в Сибирь – значит никогда не вернуться в Польшу. Нетрудно догадаться, что никто из сестер не хотел себе такой доли. И я подумала – видно, придется мне. Что ж! Надо знать землю, в которой будешь жить, и я, взяв благословение, начала изучать историю России, читать о Православии. В России много своих святых; можно молиться им и их просить о помощи.

Мне порекомендовали польское православное издательство «Братчек». Мы начали переписываться, и «Братчек» очень помог мне – я получила много православной литературы и икон. Какой бы вопрос у меня ни возник – они присылали книгу или брошюру по этому вопросу. И вот что удивительно. Все в этих книгах было написано просто, бесхитростно. Поначалу меня это смущало; а потом я шла на молитву, и все интеллектуальные изыски испарялись из моей головы – оставались только эти бесхитростные тексты. Я любила философское чтение, читала в переводах и Достоевского, и Флоренского, сложная литература доставляла мне удовольствие. Но простые книги делали человека другим – в них веяло дыхание Духа Святого.

Издатель «Братчека» Марек Якимюк привозил к нам в монастырь русских людей. Однажды с ним приехал из русского города Иваново архимандрит Амвросий (Юрасов) с сестрами православного монастыря. Мы разговаривали через решетку. Отец Амвросий спросил нас: «Сестры, бывает ли так, что вы гневаетесь друг на друга?» И долго мы обсуждали страсть гнева. На простых примерах батюшка растолковал нам, как бороться с искушениями, как любить ближних. Его слова проникали прямо в сердце. Наши сестры сидели в слезах – так силен был в его речах Дух Святой. Неземная красота! Я была счастлива видеть эти слезы у своих сестер.

Когда я начала интересоваться Православием, очень многие близкие люди отвернулись от меня, я потеряла многих друзей – это было больно

Читая православную литературу, я задалась вопросом, на который очень хотела найти ответ. Написала письмо Мареку: «Вот я читаю древних старцев и читаю нашего современника старца Паисия Святогорца. Их разделяют века, но я не чувствую между ними разницы! Как так получается?» Ответ Марека стал для меня первым шагом к Православию. Он написал: «Православная Церковь – это продолжение отеческих традиций. В Православной Церкви все живы!» Я пошла к своему католическому духовнику и спросила: «А что с нами? Почему для нас древние старцы – это история, а не реальность?» Мне ответил духовник, что мы живем в новом мире. «Но послушайте! – продолжала я. – Евангелие было написано две тысячи лет назад – разве это значит, что оно устарело?» Никто не знал, как мне ответить. Тогда очень многие близкие люди отвернулись от меня, я потеряла многих друзей – это было больно.

В тот период меня поддерживали отец Амвросий и монахиня Мария из Иерусалима. Однажды в Польшу с концертами приехала Жанна Бичевская; гастроли певицы организовал Марек Якимюк. Я знала и любила ее песни, поэтому попросила Марека передать ей привет. Почему-то он не понял меня и подумал, что я приглашаю Жанну в гости; через некоторое время мне позвонила ее менеджер. Я и предположить не могла, что такая певица приедет к нам в монастырь! Для нас, поляков, Бичевская, Высоцкий и Окуджава – это воплощенная в песнях Россия. Слово за слово – оказалось, что менеджер училась в школе с моей мамой, и мама помогала ей с больным братом. Я рассказала, что мама умерла, и менеджер очень огорчилась. «Мы приедем к вам в обитель», ‒ решила она.

Мы с Жанной сразу очень подружились и дружим до сих пор. Русские люди такие хорошие! Я чувствую их близко, как родных. Песни Жанны наполнены таким чувством, такой любовью к России! Жанна ‒ не светская певица, она глубоко верующий человек – ее песни светили для меня Православием. Как умеют переживать русские люди, наверное, больше никто не умеет. Встречи с разными русскими повлияли на меня очень сильно – такие мне давались дары Божии.

Последний год в кармелитском монастыре был очень тяжелым для меня. Я понимаю сестер – они не хотели, чтобы я погибла. Конечно, им казалось странным, что польская аббатиса хочет перейти в Православие, уйти в Россию (в нашем сознании Православие равно России). В июле 2010 года в монастыре возникла непростая ситуация между игуменьей и сестрами, даже приезжало церковное начальство. Я помогла разобраться с этой ситуацией, все окончилось благополучно, и матушка игуменья захотела, чтобы я отдохнула. Несмотря на то, что кармелиткам никогда нельзя выходить из обители, мне было разрешено поехать на один день в другой монастырь, поклониться святыням. Я сразу решила, что поеду в православный монастырь – мне очень хотелось побывать на православной литургии, первый раз в жизни! Но игуменье в этом не призналась – боялась, что она запретит мне, и я не смогу ослушаться. «Расскажу, где была, когда вернусь», ‒ уклончиво сообщила я. Матушка поняла, куда я поеду, но промолчала.

Я вошла в храм, и у меня слезы хлынули ручьем. В тот момент стало окончательно ясно, что моя дорога – Православие

Мы договорились с Мареком Якимюком, он встретил меня на вокзале и повез в церковь свт. Николая в Белостоке. Я вошла в храм, и у меня слезы хлынули ручьем. В тот момент стало окончательно ясно, что моя дорога – Православие. После Белостока мы поехали в монастырь Рождества Пресвятой Богородицы в Зверках. Это было 12 июля, праздник Петра и Павла. Спустя много лет я узнала, что в этот же день празднуется Паисий Святогорец, мой любимый православный святой! Я читала все его книги, какие смогла найти, и в глубине души считала своим духовником. Мы пообщались с игуменьей, и в конце она спросила: «Когда ты еще к нам приедешь?» Словно голос Бога прозвучал. Как когда-то в юности в католическом монастыре меня спросили: «Когда ты к нам приедешь?» ‒ так и сейчас Господь явил Свою волю. Я знала, что не надо искать монастырь – Господь уже дал его мне.

После моего возвращения в кармелитскую обитель сестры встретили меня враждебно – матушка не удержалась и рассказала им, куда я ездила. Меня заперли в келье на несколько месяцев… Только несколько молодых сестер, которых я раньше наставляла, служили мне утешением. В декабре моим новым местом обитания стала психиатрическая клиника при католической общине – сестры-кармелитки рассчитывали, что там засвидетельствуют мою недееспособность. Обследования длились четыре месяца, и под конец меня отвезли к авторитетному ксёндзу – он отчитывал бесноватых, изгонял злых духов. Когда мы остались в кабинете вдвоем, ксёндз спросил:

– Почему сестра приехала ко мне?

– Меня привезли, чтобы вы изгнали из меня демона.

– Сестра, я молюсь о вас, но вы не имеете злого духа. Чего еще хочет сестра?

У меня брызнули слезы, и я призналась:

– Они хотят, чтобы вы выгнали из меня дух Православия.

Ксёндз молчал и молился по четкам. Спустя некоторое время произнес:

– Сестра приехала по неверному адресу. Я завершил докторский труд об Иисусовой молитве; в своей келье заканчиваю писать икону «Нерукотворный Спас» и собираюсь в Почаев изучать опыт православных монахов по отчитке от злых духов.

Наш разговор завершился тем, что я получила от ксёндза благословение на переход в Православие. Я восприняла это как чудо Божие.

С сотрудниками католического госпиталя мы подружились и даже полюбили друг друга. Они сообщили сестрам-кармелиткам, что я здорова и держать меня в психиатрической клинике нет причины; что я прошла все возможные обследования и объявить меня сумасшедшей – значит солгать, а они такой грех на душу не возьмут. В госпиталь приезжали и сестры-кармелитки, и ксёндзы – делали попытки переубедить меня уходить в Православие. Каждый день – встречи, разговоры, но я повторяла, что в монастырь не вернусь. Было очень тяжело, но я просила Господа дать мне сил на один час, на одну минуту… И Господь помогал держаться. Наконец отец с братом приехали за мной и забрали домой.

Я молилась царю Николаю II, и мое первое причастие пришлось на 17 июля ‒ день памяти царской семьи! Когда я узнала об этом, то была потрясена

Отдохнув неделю дома, 4 мая я уехала в монастырь в Зверки. Я знала, что любимая мною Жанна Бичевская очень почитает царя-мученика Николая II. У меня поначалу было сложное к нему отношение, и я молилась царю, чтобы он помог мне. 16 июля я перешла в Православие, а мое первое причастие пришлось на 17 июля ‒ день памяти царской семьи! Когда я узнала об этом, то была потрясена. Несколько лет я была послушницей в монастыре, потом инокиней, а нынешним Великим постом меня постригли в монахини. Мой путь был извилистым и непростым, но я уверена, что Сам Бог вел меня. Сегодня я молюсь о любви между Россией и Польшей. Бес сеет между нами вражду, но я верю, что Господь поможет ее преодолеть!