Самый счастливый Новый год

– Я люблю вас всех! – говорил мне недавно по телефону этот человек, друг. – Даст Бог, еще свидимся.

А я отвечала, что больше всего на свете мечтаю сейчас оказаться там, в маленьком украинском городке. Восемнадцать лет назад. Когда были мы молодыми, дурными и радостными. И думали, что так будет всегда.

Я говорила по телефону с этим нашим другом, одновременно разбирала елочные игрушки и вспоминала, вспоминала…

***

Заканчивался 2004, через несколько часов должен был наступить 2005. И это был самый счастливый Новый год в моей жизни. Так мне сейчас кажется.

Всего три месяца назад я вышла замуж. Поехала отдыхать с друзьями на Украину и встретила своего будущего мужа. Полтора года мы проживем там, в небольшом, сонном, тихом украинском городке, а потом переедем в Москву. Жена декабриста из меня не получилась.

А тогда, в канун Нового 2005 года, я только забеременела нашей старшей дочерью Варварой. Мы еще не знали, что это будет девочка. Но с волнением и трепетом молодых родителей «вдыхали» это зарождение новой жизни.

Дома у нас был накрыт большой праздничный стол. Что-то, превозмогая мучительный токсикоз, приготовила я сама. Что-то – свекровь. А другие блюда принесли наши гости.

Хорошо помню, что будущая моя кума, которая была тогда на сносях, а через пару месяцев я стала крестной ее первенца, принесла кальмары с рисом и какую-то умопомрачительно вкусную, ей же замаринованную рыбу. А главное – бутерброды. Они с ее молодым мужем называли их «студенческие». Это были поджаренные тосты из черного хлеба, намазанные кетчупом. А сверху – селедка.

Я это хорошо помню, потому что у меня текли слюнки, а есть я не могла. Из-за того же токсикоза.

Все было постное, рыбное. Мы были молодыми горячими неофитами, только-только начинающими церковную жизнь, и нарушить пост нам в голову просто не приходило. К тому же за столом с нами сидел наш батюшка. Наш любимый и такой близкий батюшка.

Было тепло и весело. Пришло еще много народу. Тот наш друг, который недавно признавался в любви моей семье… Друзья, кумовья моего мужа… Гости менялись, другие, кто не мог прийти, звонили, поздравляли.

И мы говорили, говорили… Радовались, шутили, смеялись… И мечтали… А еще меня много расспрашивали о Москве. Жительница российской столицы, вдруг оказавшаяся у них, была диковинкой. Хорошей диковинкой.

Мы мечтали, что до самой старости будем растить вместе наших детей, потом – внуков… Ведь что может омрачить нашу дружбу?..

Мы мечтали, что еще много-много лет, до самой старости будем растить вместе наших детей, потом – внуков… Собираться вот так, говорить, ходить в тот наш маленький храм. Ездить к моим в Москву, обратно… И ничто никогда не омрачит нашу дружбу. Да и что ее может омрачить?..

Батюшка тогда первым ушел домой.

– Хочу с матушкой в обнимку просто посмотреть какой-нибудь фильм, – сказал он.

А мы остались и веселились дальше. И пахла хвоей и горела огнями наша новогодняя сосна. Да, сосна. Елок там нет…

…Я перебирала сейчас у себя в Москве елочные игрушки и вспоминала ту нашу сосну. Подарки под ней. И свет огоньков… Этот свет должен был быть всегда…

***

Шло время…

Там, в тихом украинском городке, родилась наша Варюша. Сколько же десятков километров исхожено там с коляской по тихим улицам! Какое огромное количество раз я причащала ее в том маленьком храме… Сколько же бабушек передержали ее на руках.

Потом мы уехали ко мне в Москву. Но каждое лето сначала с Варей, потом с другими дочками я приезжала туда на все лето. Кроме 2014, когда случился майдан и начались бомбежки Донбасса. В это невозможно было поверить, но это было.

И никак я не могла понять, как все это могло случиться. Почему из-за чьих-то «высших» интересов мы уже не можем просто взять и поехать к людям, которые нам дороги.

Тогда, в 2014-м, я ревела в подушку и тоже вспоминала… И тот наш Новый год, и тот тихий, маленький, южный городок. Где мне всегда было хорошо, тепло, радостно и спокойно. Где мне дышалось, любилось и писалось… Где можно было остановиться, оглянуться и прийти в себя после сумасшедшей Москвы.

Там 18 лет назад я попала в другой мир – простой и добрый. Который так отличался от столичного. Где не выживали, не покоряли, а просто жили

Там восемнадцать лет назад я попала в совсем другой мир – простой и добрый. Который так отличался от столичного. Где не выживали, не покоряли, а просто жили. Где не бежали, отталкивая и не замечая, а смотрели в глаза и улыбались. Где двери были всегда открыты, и каждый день после работы все ходили друг к другу в гости. И где меня сразу же приняли, обласкали и старались, чтобы мне было хорошо. Я же не местная, москвичка…

Там я начала по-настоящему учиться церковной жизни. И там – родные прихожане и церковные бабушки, которые сразу взяли меня «под опеку». А к батюшке можно было прийти в любое время и в храм, и домой. И за решением проблемы, и просто попить чайку с ним, матушкой и их детьми на их маленькой кухне. Сколько всего было говорено-переговорено и выплакано на той кухне…

Там набережная, канал, пляж, песчаные берега и сосны… Там Городской парк и Парк Победы. Там верхний храм с лавкой под липой и службы в больничном сквере… Первый микрорайон и рынок с неповторимой местной торговлей…

Запорожье, которое находится недалеко от того городка… Там дубовая роща и необыкновенной красоты Хортица… И Днепр…

Я очень любила ездить из того городка в Запорожье на электричке. Смотришь в окно – там голубое небо и огромное Каховское водохранилище. Дети купаются, а мужички ловят рыбу… И сёла… Солнечные, приветливые и такие мирные!

***

В 2015-м я с дочками опять поехала туда.

Многое уже изменилось. Кто-то из тех, кто в 2004-м встречал с нами Новый год, высказал мне за Крым и прекратил общаться. На детской площадке мальчик лет шести-семи сказал моим дочкам, что хочет стать военным, чтобы убивать русских… В городском парке ходили девушки в черно-красных венках и раздавали брошюрки про Россию-агрессора…

Но другие встретили нас как родных. И еще больше старались, чтобы нам было хорошо, тепло и уютно.

– Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь дома, – сказал мне один человек.

Другой, хозяин аттракционов, все лето бесплатно катал моих девчонок…

– Ты приехала?! – плакали у меня на плече бабушки в храме. – Ну, слава Богу! Значит, все как раньше…

Я тоже надеялась, что все будет как раньше. Как раньше!!!

Но как раньше не было уже тогда.

Один из наших друзей оттуда ушел добровольцем на Донбасс, защищать его от Украины, другой – в АТО…

Несколько семей из тех, кто сидел у нас за столом в тот Новый год, распались. И у меня долго не получалось это принять. Но я хотя бы могла приезжать и видеть их по отдельности…

Последний раз я была там в 2019 году. И впервые там оказалась наша Маша с синдромом Дауна.

Мне кажется, весь город перетаскал ее на руках. Ее отнимали у меня в храме и уносили: «Отдохни!» Каждый день мы с кем-то встречались, нас осыпали подарками и приглашали в гости. На прощанье мы все договорились встретиться следующим летом. И я уже начала его ждать…

Следующим летом мы не приехали. Не приехали и через лето. Пандемия. И мы ждали, ждали… Что вот-вот она закончится, и мы поедем туда – в чудо-городок. Где были так счастливы, где нас всегда любили и ждали… И все будет как раньше!!!

***

Теперь я точно знаю, что как раньше не будет уже никогда. И как за тем новогодним столом тоже не будет

Теперь я точно знаю, что как раньше не будет уже никогда. И как за тем новогодним столом тоже не будет. Хотя это «присоединенные территории». Слишком много пережито боли. Разорвало всех по разные стороны.

Я читаю новости: «Украина обстреляла город N. Погибло столько-то людей».

– Ничего, на войне как на войне, – вздыхают мои друзья здесь. – Другого выхода не было.

И говорят какие-то прописные истины, «высшие» идеи и патриотические лозунги. Только недавно из новостей они узнали, что существует тот город. Но «все знают и понимают».

И я все понимаю… Но здесь мне сложно мыслить глобально. Просто тем, у кого там никого нет. А мне сложно… Для них это просто идеи, а для меня каждый метр, куда попала ракета, – родной.

Вот взорвали Администрацию. Сколько же раз мы гуляли за ней в сосновом лесу… Вот ракета упала у городского парка. Там каждый сантиметр исхожен моими детьми… Вот «прилетело» в магазин, где я покупала сладости. Вот упало у роддома, где я рожала старшую дочь. Вот – первый микрорайон. А вот украинский десант высаживался на берегу. На берегу, где мы купались… Трудно поверить, что все это в том маленьком сонном добром городке…

Батюшка наш не смотрит в обнимку с матушкой новогодние фильмы. Они обнимают друг друга, когда обстрелы, и молятся.

Запорожье, куда я так любила ездить, – за линией разграничения. И не ходит больше туда электричка. Сёла, на которые я смотрела из окна, сейчас совсем не мирные. А берега водохранилища заминированы.

Я смотрю по телевизору, что Россия разрушила в Запорожье какие-то стратегические объекты инфраструктуры. Читаю, как кто-то здесь ликует по этому поводу. И вижу Хортицу, где мы гуляли с мужем, знакомые улицы и дубовую рощу. Я все понимаю, но не могу ликовать…

Для меня за этими новостями – родные места и живые маленькие люди. И рвется сердце вместе с этими ракетами…

«Украина обстреляла город N», «Россия поразила объекты в Запорожье»… Для многих это только сухие новости. А для меня за этими новостями – родные места и живые маленькие люди. И рвется сердце вместе с этими ракетами. И там, и там…

***

Кто-то из тех людей, с кем мы восемнадцать лет назад в самый счастливый мой Новый год пили, ели и мечтали, уехал в Польшу, кто-то – на Западную Украину. И ненавидит меня. Кто-то остался там, но тоже ненавидит. И мою страну, и мою семью. Я читала страшные слова. А когда-то радовались, что я из Москвы… Кого-то арестовали, кто-то сбежал…

Раньше мы смотрели в глаза и улыбались. А сейчас они больше молчат и смотрят в сторону. Боятся своих, чужих и друг друга. Закрыты многие двери. И не отвечают на мои сообщения и звонки. А кто-то просто забанил.

Кума перестала ходить в храм. А когда-то мы обе оттуда не вылезали. Крестник мой куда-то уехал. Но точно не в нашу сторону.

Сможем ли мы когда-нибудь опять сидеть за одним столом? Я не знаю…

Другие уехали – кто в Крым, кто в материковую Россию. С кем-то мы в сентябре встречались в Ялте, куда нам с Машей дали путевку. Я обнимала их, а в их лице весь тот городок, все наше счастливое прошлое. И счастливое будущее, которого уже не будет. И мы говорили-говорили…

Я узнавала, что через несколько дней в Ялту из города N должен поехать знакомый человек, и просила привезти мне просто камень из тех мест. Маленькую частичку того города, где я была так счастлива. Я увезу его с собой в Москву. Буду смотреть на него и вспоминать…

…В тот день я перебирала елочные игрушки и говорила тому моему другу, что больше всего хочу оказаться там – за тем столом, восемнадцать лет назад. Когда были мы счастливыми, молодыми и дурными. И думали, что так будет всегда… Но так уже не будет. И оказаться там уже не получится. Время не повернуть назад. Того самого счастливого Нового года не будет уже никогда. Можно только вспоминать. А еще можно сказать друг другу: «Я люблю!»

В этом наступающем году я хочу, чтобы хоть с кем-то, с кем сидели за тем столом, мы еще могли сказать друг другу слова: «Я люблю вас всех!»

И в этом наступающем году я хочу, чтобы хоть с кем-то, с кем сидели за тем столом и мечтали, мы еще могли сказать друг другу слова, которые сказал мне тот наш друг недавно по телефону: «Я люблю вас всех!» И смогли пронести эту любовь сквозь боль, слезы, смерти и войны… Вопреки всему и всем! И, наверное, уже это будет победой! Любовь побеждает всё!