Как крымский священник помогает жителям освобождённых территорий и военным

Уже почти 10 лет священник из Крыма протоиерей Дмитрий Кротков возит гуманитарную помощь на Донбасс и в Херсонскую область. Что такое блиндажные храмы, бывают ли атеисты на поле боя и как побороть страх смерти, отец Димитрий рассказал в интервью «Крымской газете».

Дома, как в ковше

– Отец Димитрий, когда был создан Специальный гуманитарный центр Крымской митрополии и каковы его задачи?

– Центр был создан в прошлом году. До этого была гуманитарная миссия Крымской митрополии. «Специальный», потому что наша деятельность в основном направлена на помощь на территории СВО. Здесь, в Крыму, много благотворительных организаций и фондов, которые могут помочь нуждающимся, а там, в зоне СВО, такая помощь порой нужнее.

– Недавно вы вернулись из зоны подтопления в Херсонской области. Какая помощь там сейчас нужна больше всего?

– На второй день после того, как началось затопление, мы сразу выехали в Алёшки, Голую Пристань, чтобы оценить ситуацию. Нам благодетели купили лодку, и мы на ней наряду с МЧС занимались эвакуацией людей и животных. Снимали просто с крыш. В Голой Пристани на этой лодке возили гуманитарную помощь людям. Ведь очень многие отказывались от эвакуации, оставались в своих домах. Несколько пятиэтажек были просто «отрезаны» водой.

Центр Голой Пристани – это большая низина, в которой вода скапливается, как в ковше. Подвалы затоплены. Есть улицы, где чуть ли не каждый дом полностью разрушен. При содействии Синодального отдела по социальному служению РПЦ мы постоянно закупаем бытовую химию и раздаём людям. Потому что если с продуктами там ещё куда ни шло, то элементарно помыться, что-то постирать очень сложно. Донская митрополия прислала нам новую одежду, продукты питания, пледы, одеяла, подушки, газовые горелки. Ситуация очень сложная, поэтому все ближайшие наши поездки будут в Херсонскую область.

Целились в священника

– С чего всё начиналось, когда вы приняли решение помогать жителям Донбасса?

– Первая поездка была 14 августа 2014 года в Антрацит, там шли активные бои. Дальше ездили в сторону Донецка и Луганска, Горловки, Первомайска, Алчевска. Затем стали ездить в Запорожскую, Херсонскую области, Угледар, Волноваху. Помощь передают крымчане со всех регионов полуострова, также привозят гуманитарные грузы из Москвы, Татарстана, Екатеринбурга.

– Наверняка вы и ваша команда попадали в опасные ситуации?

– Таких ситуаций было очень много. Нас обстреливали по пути в Никольский монастырь под Угледаром, причём целились именно в нас, пострадала машина. Игуменья потом сказала, что это безумие было ехать по той дороге и не понимала, как мы вообще там проехали. Старший и средний сыновья ездят со мной. Риск, конечно, есть, но, мне кажется, я в некоторой степени уже стал циничным. Думаю, что риск быть сбитым на пешеходном переходе, порой, даже больше, чем погибнуть там. Никто не застрахован от смерти. Ты можешь ехать, казалось бы, по абсолютно безопасной дороге, и может прилететь мина, или взрывчатку сбросят с квадрокоптера. Это непредсказуемо. Но с молитвой и верой Господь нам помогает в разных ситуациях. Бывало, что просто чудесным образом выезжали.

Раскольники в одиночестве

– Известно, что на Украине действует так называемая «Православная церковь Украины Киевского патриархата». Остались ли их представители на новых территориях?

– В Донбассе и в Херсонской области, слава Богу, раскольников не так уж много, хотя они есть. И тут Российское государство показывает нейтральность и непредвзятость. Приходам «Православной церкви Украины» никто никаких препятствий не создаёт, если они живут в правовом поле России.

– А они вам не создают препятствий?

– Нет. Они, я так понимаю, сами ждут того часа, когда же их уже выгонят, а их всё не выгоняют. Потому что они никому не нужны, люди к ним не ходят.

– Как местные жители вас встречают, есть ли агрессивно настроенные по отношению к крымчанам?

– Абсолютно по-разному. У кого-то родственники на «той стороне», кто-то смотрит украинское телевидение и верит, например, что Каховскую ГЭС подорвали россияне. Ведь пропаганда с той стороны работает очень активно. Нельзя забывать, что в районах возле Днепра украинская связь работает.

Атеисты в окопах

– С военными встречаетесь? Правда ли, что на поле боя не бывает атеистов?

– Из тех, кого я знаю, даже если кто-то колеблется, то потом потихоньку приходит к Богу. Но я противник теории, что в окопах неверующих нет. Есть неверующие и есть такие, кому всё равно. Но по большей части, конечно, верующие.

У нас есть блиндажные подземные храмы в разных подразделениях. Где-то алтарные части, где-то молитвенные уголки, оборудованы комнаты в блиндажах и других укрытиях.

– Ваше мировоззрение как-то поменялось в процессе гуманитарных поездок?

– Самое главное и бесценное – это человеческая жизнь. Конечно, все мы хотим жить в комфорте, но, к сожалению, есть много людей, которые этого всего не имеют. И не только на новых территориях России, но и в приграничных районах. Нужно беречь то, что имеем. И мы, крымчане, научились беречь воду, ценить электричество (во времена энергоблокады и вододефицита – Ред.) Только на таких, к сожалению, уроках мы учимся.