«Боль другого человека отзывалась в его сердце…»

Протоиерей Леонид Ролдугин 9 января 2024 года исполняется 40 дней с отшествия ко Господу одного из самых известных и почитаемых священников Москвы, настоятеля храма Рождества Христова в Измайлове митрофорного протоиерея Леонида Ролдугина.

На протяжении десятилетия он был иподиаконом-крестоносцем Святейшего Патриарха Алексия I (Симанского), которым и был рукоположен во священника. Продолжил свое служение при Святейшем Патриархе Пимене (Извекове), при котором принял настоятельство. Затем являлся одним из близких и верных помощников Святейшего Патриарха Алексия II (Ридигера). Был членом Епархиального совета, Епархиального суда, делегатом от Московской епархии на Поместном соборе Русской Православной Церкви, благочинным Рождественского округа г. Москвы, представителем Комиссии по вопросам богослужения и церковного искусства... А для своих собратий по храму и прихожан отец Леонид оставался просто горячо любимым батюшкой — больше, чем настоятелем, и больше, чем отцом.

Отец Леонид отошел ко Господу 1 декабря 2023 года, и его отпевание пришлось на канун праздника Введения во Храм Пресвятой Богородицы — дня его священнической хиротонии.

Мы попросили поделиться воспоминаниями об отце Леониде его ученика — священника храма Рождества Христова в Измайлове протоиерея Евгения Зуева.

***

Протоиереи Леонид Ролдугин и Евгений Зуев

Встреча с отцом Леонидом — дар милости Божией в моей жизни. С батюшкой связано начало моего служения, мое священство и весь мой дальнейший путь.

Я тогда делал свои первые шаги в церковной жизни, ездил к отцу Николаю Гурьянову на остров Залит и просил у него благословения трудиться в Церкви.

— Повенчайтесь, а потом потрудитесь, потрудитесь во славу Божию в Церкви, — ответил батюшка.

— Хорошо, батюшка, я буду тогда искать какой-нибудь храм.

— А не надо ничего искать. Вы в какой храм ходите? Где молитесь? Вот туда и идите.

Так я и сделал: прошло какое-то время, и на Духов день, на отпусте подходя ко кресту, я попросил у отца Леонида благословения на чтение в храме. Батюшка благословил и вскоре ушел в отпуск. А когда вернулся, манера его служения стала для меня совершенно неожиданной. Отец Леонид служил лаконично, динамично, никаких задержек и лишних пауз у него не было. С ним нужно было за всем поспевать — и в алтаре, и в чтении. В его молитве не было ни поспешности и торопливости, ни заунывности или нарочитости, никакого «представления», красования. Все было просто, но со вниманием, благоговением, и это его служение волей или неволей приводило к определенному молитвенному настрою.

Служил он тогда часто, не только в субботу-воскресенье, но и на неделе, когда выпадал день памяти какого-нибудь святого, особо почитаемого им, или праздник, связанный с Божией Матерью. Он просто считал своим долгом служить в этот день.

Отец Евгений (тогда водитель отца Леонида и алтарник храма Рождества Христова в Измайлове) и отец Леонид на празднике в воскресной школе (1996 г.)

Когда отец Леонид по каким-то причинам остался без водителя, работники храма предложили ему мою кандидатуру. Батюшка сказал: «Хорошо-хорошо. Сразу трудовую приносите». Машина у него была Москвич 2141, его еще «зубилом» называли (смеется). Мне запомнилось вот что. Тогда были другие деньги: вместо рублей — тысячи. Я про себя так думал, никому не говорил: «У меня здесь тысяч 400 получалось бы, а остальное я сам заработаю». И вот, когда месяц моей работы подошел к концу, сумма, которую я получил как водитель отца Леонида, оказалась ровно 400 000 рублей. Так вот у Господа все устраивается.

Тогда у меня уже появилось желание священства, которое я ото всех скрывал и которого сам боялся и стеснялся. Мне казалось, что священник обязательно должен быть высокообразованным, а у меня обычное среднее образование. С этими мыслями мне было очень трудно, но желание оставалось, и исполнилось оно с помощью отца Леонида.

Во время одной из литургий батюшка подозвал меня к себе:

— Женя, а у вас первый брак?

— Да.

Я сразу почувствовал, что он имел в виду. Тем не менее долго не заговаривал о том, что желаю пойти по этой стезе. Снова ездил к отцу Николаю, говорил:

— Батюшка, есть мысли такие — получить образование. А куда пойти учиться, я ведь семейный человек...

Он отвечал:

— А вы же священником-то будете?

— Батюшка, ну как я могу сказать? Я не знаю!

— Ну вот будете священником — и закончите семинарию. Заочно.

Так, конечно, и получилось. В семинарию я поступил еще в пиджачке, а закончил ее уже священником.

Протоиерей Леонид Ролдугин

Вот как-то мы с отцом Леонидом собирались ехать из Москвы к нему на дачу в Софрино. Заехали из храма домой, из дома батюшка вышел расстроенный: у него неожиданно преставился кто-то из родственников. По дороге он сказал:

— Так, Жень, у нашего рода век короткий: не известно, не сегодня-завтра что со мной случится. Пиши автобиографию, собирай все документы и давай быстро рукополагаться.

Батюшка считал своим долгом заботиться о людях, с которыми его свел Господь

Он не хотел оставить меня без попечения, если с ним вдруг что-то произойдет, хотел уладить мои дела. Батюшка вообще считал своим долгом заботиться о людях, с которыми свел его в жизни Господь.

Конечно, мне было очень радостно, трепетно и неожиданно. В эту ночь я молился Господу, просил, чтобы Он устроил, как Ему угодно: если Ему угодно, чтобы мне идти по пути, приводящему к священству, пусть так и будет, а если не угодно, чтобы Он меня отвел, избавил. А наутро была встреча Святейшего Патриарха Алексия II. Приехал владыка Арсений, и отец Леонид стал исполнять свое обещание. Они обсуждали с владыкой рабочие вопросы, и батюшка поговорил с ним и обо мне. А я в это время заехал пообщаться к друзьям, думал, успею потом вовремя приехать, но когда подъехал к Свято-Даниловскому монастырю, где мы должны были встретиться с батюшкой, оказалось, что он уже несколько раз выходил за ворота, смотрел меня. Он был такой расстроенный, возбужденный. Увидел меня, говорит:

— Я уже который раз выхожу. Где ты пропадаешь? Я переживаю! Вот тебе наказание за это: всё, пиши прошение на рукоположение!

Такие вот у батюшки были наказания (смеется).

Он обладал очень теплым и радостным чувством юмора. Когда уже совсем плотно стал вопрос о рукоположении, я попросил отца Леонида:

— Батюшка, мне бы какую-нибудь характеристику...

— А вы же ездите к отцу Николаю? Возьмите у него характеристику, рекомендацию пусть он вам даст.

И смотрит своим взглядом таким теплым, радостным. Было видно, что ему было радостно мне это предложить, посмотреть на мою реакцию. Я говорю:

— Батюшка, да как же я у него характеристику буду просить, он мне не даст... Батюшка!

— Ладно, ладно. Я напишу, напишу (смеется).

В батюшке была простота. Вот, например, я спрашивал у него благословения:

— Батюшка, я хотел бы там-то трудиться, чтобы пожертвовать на храм...

Он отвечал:

— Вы сначала семью свою обеспечьте, когда обеспечите семью полностью, вот тогда и будете жертвовать на храм.

К нему можно было подойти с любым вопросом, он ко всем был внимателен и отзывчив, предельно доступен для всех. При этом он никогда не претендовал на особое духовное руководство. Если батюшка не знал, что ответить вопрошавшему, он имел мужество прямо сказать: «Не знаю». Он просто искренне и честно трудился на ниве Христовой.

А еще его слова, даже когда они не соответствовали ожиданиям, давали надежду. Такая вот особенность отца Леонида.

Батюшка был очень добр и бережен к людям. На заочном секторе семинарии он преподавал у нас катехизис, если не ошибаюсь. Был экзамен, и все мы боялись и переживали. Один многодетный батюшка приехал на экзамен со своими детьми. И когда до него дошла очередь, он вышел отвечать неуверенно, очень волновался. И отец Леонид, помогая ему, говорит:

— Ну вспомните тропарь, который мы, священники, читаем после проскомидии перед Литургией на каждении, когда отверзается завеса.

Конечно, все священники и диаконы его знают. Отец Леонид ему одну фразу подсказал, вторую, а батюшка в растерянности, не помнит.

Он сказал на экзамене: «Ладно, отец, ступайте, вы чадородием спасетесь». И поставил положительную оценку

— Ну как же вы не помните? Ну ладно, отец (называет его по имени), ступайте, вы чадородием спасетесь (смеется).

И, конечно, поставил ему положительную оценку, видя, что у того какая-то заминка произошла, наверняка он этот тропарь знает, просто какой-то ступор у него произошел. Так отец Леонид старался никого не обидеть, не огорчить.

Он очень любил своих близких, матушку, дочерей. И очень переживал, когда потерял матушку и старшую дочь, ему было очень трудно. Помню, как на службе он взял мою руку и сказал: «Береги матушку, береги матушку свою».

Отец Леонид искренне любил свою страну, свой народ, для него были очень дороги русский быт и русские традиции. Почитал русское воинство. Очень переживал за настоящее и будущее России.

Отец Леонид со своей матушкой Ларисой Николаевной У батюшки было особое глубокое уважение к женщине. Женщина как мать, как жена была для него священна. Ему приносило боль искажение Богом данной человеческой природы, извращение сущности мужчины и женщины.

С него очень во многом можно и нужно было брать пример. Отец Леонид необыкновенно отзывался на чужую боль. Когда кто-то подходил к нему со своей скорбью, он воспринимал это так, как будто это был очень близкий ему человек. Он менялся в лице, у него менялись глаза, было видно, что боль другого человека отзывалась в его сердце.

Его смирение не было показным, он его всячески скрывал. Когда что-то было не по нему, не по его убеждениям, он иногда эту серьезность прятал, переходя на шутки, чтобы не поставить человека в неловкое положение, стараясь это избежать. Хотя мог и поставить на место, если кто-то совсем забывался. И потом сразу — через секунду, несколько — скажет что-то такое, чтобы это смягчить. Урок преподал, ну и — Бог простит, все уладится, все хорошо.

Он не мог без молитвы. Даже оставаясь дома, оставляя отцам возможность служить и читать по очереди каноны, совершать Литургии Преждеосвященных Даров, он тем не менее прочитывал службы дома. В одно из последних посещений его в больнице, когда я приезжал исповедовать и причащать батюшку, он говорил, что в реанимации у него не было ни молитвослова, ни Псалтири, ни Евангелия. Я сказал: «Батюшка, ну вы же очень многие молитвы так помните, псалмов множество». Он ответил: «Вот жалею, что Псалтирь наизусть не знаю, надо было бы учить ее наизусть. Вот лежал бы и читал Псалтирь. Очень жалею, что не выучил».

Времени с его ухода прошло еще мало, и мы пока не осознали того, что произошло. В последнее время батюшка из-за болезни не так часто с нами был, мы просто знали, что он здесь, рядом, практически чувствовали его присутствие. Мы всё равно все знали, что он должен скоро прийти, мы приезжали к нему, видели его. Это расставание было сглажено ожиданием. Все шло своим чередом. И то, что произошло сейчас, еще не прочувствовано до конца. Все пока как во сне, хотя мы взрослые люди и умом всё понимаем.

Когда спустя несколько дней я спросил у Екатерины, батюшкиной дочки, как она, та ответила:

— Как будто он в больнице сейчас, вот-вот должен выписаться. Порядок сейчас наведу дома, приготовлю что-нибудь такое сугубо к его приезду — и всё, он сейчас приедет.