«Мыслями ты там, где наши пацаны воюют»: волонтёры в храме в центре Москвы собирают грузы для бойцов на передовой

В предпраздничные и новогодние дни волонтёры не прекращают трудиться. Они отправляют грузы на фронт, работают в госпиталях и помогают тем, кто на передовой. Волонтёры рассказали RT, почему праздники для них — особые дни, а помощь нашим бойцам не должна прерываться ни на минуту.

В центре Москвы в старинном храме Иоанна Богослова под Вязом открывается портал в другой мир. Так шутят не без основания — настолько то, что происходит здесь, отличается от окружающей обстановки, от улиц с яркими витринами.

«Мы когда выходим отсюда в десятом-одиннадцатом часу ночи, рядом столько кафе, там народ сидит, веселится. Имеют право. Но ты идёшь между этими огнями ресторанов и баров, а мыслями не тут, а там, где наши пацаны воюют. У нас — грузы для бойцов, для тех, кто на фронте, а кругом — как будто мирная жизнь. И этот перепад между разными мирами каждый вечер», — рассказывает RT Елена с позывным Виринея, член волонтёрской группы. Она вместе с десятками других женщин шьёт для бойцов одежду, тактические носилки, плетёт маскировочные сетки, собирает необходимые вещи.

Отсюда на фронт сейчас уйдёт очередной груз. Елена вместе с Анной (позывной Стрекоза) загружает маленький прицеп машины Александра и Сергея — ополченцев Донбасса самой первой волны.

Они повезут гумпомощь на фронт, прямо в руки тем, кто воюет. Оба не получают за это денег, наоборот, вкладывают свои. Да ещё заёмные — оба в кредитах, которые взяли, чтобы помочь военным. Потому что война — это их личное дело.

«Кто там не бывал, часто любят рассуждать: «Да они сами себе пусть всё купят! Зарплаты позволяют! Их государство обеспечивает!» — возмущается Александр, перетаскивая тюки с гуманитаркой из церкви в прицеп. — Да, всё так: и зарплаты у ребят хорошие, и государство обеспечивает. Но что ты купишь, если связи нет, а до ближайшего банкомата километры и километры. И не выберешься. А нужно всё — и постоянно. Это в тылу кажется мелочью, а на передовой, в поле нет чего-то, такой «мелочи», как горелка, и всё — горячего чая не жди. А это так важно. Лишними ни носилки, ни одеяло не бывают».

«Собираешь посылки — оживает история»

Анна и Елена таскают коробки наравне с мужчинами. «Сегодня нас всего двое, потому что груз небольшой, быстро управились, — объясняет Елена, спуская по лестнице очередной мешок с надписью «Храм Иоанна Богослова под Вязом». — А ведь и фуры целые приходилось загружать и в мороз, и ночью. И всё равно потом такой подъём испытываешь, когда понимаешь, что помог».

Прицеп загружен. Сергей привязывает тент к креплениям кузова. Елена крестит машину и Сергея с Александром. Автомобиль трогается.

Женщины поднимаются на второй этаж храма — выпить чаю перед тем, как снова заняться делами. Службы только на первом этаже, наверху идёт реконструкция, и по углам стоят мешки с надписью «Храм Иоанна Богослова под Вязом». «Стараемся, чтобы не залёживалось. Сразу отправляем», — словно оправдывается Елена.

В углу, где обычно располагается ризница, стоит рама для плетения маскировочных сетей.

«Машина не может, говорят, создавать такой рисунок, чтобы сливался с местностью. Только человек по наитию сможет сделать природный узор. Может, и легенда, но нам нравится импровизировать», — смеётся Елена, привязывая ленточки защитного цвета к переплетённым стропам. Вдоль стен стоят швейные машинки — десятки женщин с разных концов Москвы приезжают сюда в свободное время, чтобы шить вещи для наших военных. Для своих военных, которые воюют за них, за страну.

Палитра ленточек — хаки, зелёные, коричневые, другие, которые соответствуют расцветке местности в это время года. Елена и Анна знают, что даже в близко расположенных регионах России осень, зима и лето имеют разные оттенки. Под Донецком чаще падает снег, сменяющийся оттепелью, степи Херсонщины с воздуха выглядят не так, как рощи в Луганске. «Такая разная у нас страна», — комментирует Анна Стрекоза.

За алтарём ещё не разосланный груз — сладкие подарки.

«На Новый год и Рождество. Знаете, вот собираешь посылки — и оживает история, — Елена демонстрирует коробки с конфетами. — Как, помните, в кинохронике про Великую Отечественную? Как в Первую мировую? Когда бойцам на фронт слали приветы от тыла — и они понимали, что за ними страна?»

А около притвора стоит большой раскройный стол — на нём сабельным ножом нарезают куски материи, чтобы шить бельё для раненых.

Важна любая помощь

Стол сюда поставила Татьяна — основательница добровольческого движения «Шьём добро». Сначала она шила бельё и подушки из своих тканей по заявкам раненых. Потом поделилась опытом, провела несколько мастер-классов — появились единомышленницы. Так возникла сеть из десятков женщин, которые в свободное время садятся за швейные машинки, а ещё ищут материал.

«В чате постоянный призыв — у кого есть что на антресолях, от бабушек осталось, ненужное, собираем и привозим. Расцветки, конечно, разные. Иногда начальники госпиталей хмурились, когда видели на раненых весёленький узор или что-то такое. Но потом привыкли», — улыбается Татьяна.

Когда дело приобрело практически промышленный масштаб, Татьяне и её обширной сети швей-энтузиасток понадобились места под раскройные столы. А они занимают немало пространства — несколько квадратных метров, не в каждой квартире такой поставишь и не в каждой подсобке. Так один из столов оказался в церкви.

«Вообще все вовлечённые в помощь фронту помогают и друг другу, постоянно сталкиваются с людьми, желающими хоть что-то сделать для своих на фронте», — рассказывает Татьяна.

По её словам, бойцам важна любая помощь.

«Казалось бы, бельё для раненого… Подумаешь, что-то такое незначительное, да? Но для ребят, которые проходят процесс реабилитации — тяжёлый, болезненный, любая мелочь может стать важной. Я убеждена: ни одному человеку не всё равно, как он выглядит, даже военным с тяжёлыми ранениями. Тем более с тяжёлыми ранениями, когда они беспомощны и за ними ухаживают медики, а это чаще всего женщины», — говорит она.

Лучи надежды

Когда сильный и храбрый человек не может полностью распоряжаться своим телом, когда его жизнь вынужденно ограничена палатой, а день — расписанием процедур, то мелочи царапают и добавляют грусти, поясняет Татьяна.

«Был парень. Ему дали кличку Ёжик. И потому, что он был в аппарате Илизарова, и потому, что колючий был в общении. Замкнулся в себе, — вспоминает она. — Положенную одежду ему надевать было сложно. Не в простыне же ходить? А это, как оказалось, мучительно для военного человека, он ведь привык всегда смотреться практически идеально. Вообще я заметила, что именно кадровым важен внешний вид. Их приучили к тому, что на них смотрят, они должны всегда выглядеть как пример. Так вот, получил тот парень удобную, пошитую индивидуально ему одежду. И оттаял постепенно, и пошёл на поправку».

Новый год Татьяна встретила не дома, в Москве, а в пути в Ростов-на-Дону, чтобы лично надевать то, что сшила и связала, на раненых. Поехала помогать своим, делать то же дело, что и Елена, и Анна, и Александр, и Сергей, и тысячи других мужчин и женщин.

«О чём волонтёров просят в праздники военные? О чём и всегда, — говорит Татьяна. — Вы только не перегорайте, пожалуйста. Не бросайте своё дело. Вы как луч надежды, как напоминание о том, что нас ждут дома».