Три произведения о грехе и покаянии

Многие православные родители задаются вопросами о детском посте. Каким он должен быть, в чем заключаться? Что стоит ограничить, где достаточно нашего примера, а где требуется доверительный разговор? Как воспримет ребенок изменения, каким будет его опыт воздержания? Как не превратить пост в формализм, как не отвернуть детей от Церкви, не передавить? И речь здесь не только (и не столько) о пище.

Каждая семья решает эти вопросы по-своему. Например, у нас Великим постом дети не едят конфеты и не смотрят мультики. Они знают, зачем это нужно: по крайней мере мы стараемся сделать ограничения не формальными, а сознательными. Сами при этом удивляемся и тихо радуемся, сколько возможностей для творчества дети используют, сколько придумывают интересных дел и игр, когда не тратят время на экран. Впрочем, конечно, с радостью ждут, когда можно будет снова в который раз пересмотреть «Валли» или любимые полнометражки Хайяо Миядзаки.

Мы хорошо знаем евангельские истории о тех, кто следовал букве закона, но кого обличал Христос

А что делать с чтением? Убрать все светские книги? Читать только жития святых? А как же быть со школьными уроками литературы? Такие вопросы рискуют увести нас в область формализма, заменить внутреннее внешним. Мы хорошо знаем евангельские истории о тех, кто следовал букве закона, но кого обличал Христос.

Мне кажется, читать детские книги Великим постом можно и нужно. Только выбирать стоит те, которые говорят с ребенком о жизни души. Серьезно говорят, не сюсюкают, не подменяют понятия, не льют сироп. Такие есть, и таких много. Удивительно, что особенно много их появилось в те годы, когда и пост не соблюдали, и в церковь не ходили. Но душа продолжала жить Христовым законом.

Я хочу рассказать о трех небольших рассказах советских писателей. Может быть, вы уже читали их с детьми, но постом можно перечитать и побеседовать. Главное в этих историях – жизнь человеческой души: ее падения, попытки подняться, вопросы вины и прощения, честности, милосердия и любви. Расскажу о каждом отдельно.

Борис Житков
«Как я ловил человечков»

«Как я ловил человечков». Борис Житков Борис Житков был человеком с фантастическим жизненным опытом. Он родился в семье моряков, с детства ходил под парусом и мастерил модели яхт, получил блестящее образование, был штурманом и капитаном, инженером-судостроителем и ученым, знал 10 языков. А после революции стал не нужен в морской отрасли – и начал писать. Друг Житкова, Корней Чуковский, помог с публикациями. И Борис Степанович всю свою пламенную энергию направил на то, чтобы рассказать детям об удивительном и огромном мире, который знал и любил.

Житков писал о морских путешествиях и дальних странах, об открытиях, удивительных людях, их судьбах и характерах. Очень много, с проницательностью и любовью исследователя, – о животных. Честно, с болью говорил, что место дикого зверя на воле, а человек не должен держать у себя животных как игрушки. В общем, произведения Бориса Степановича – гимн многообразному миру, желание поделиться с читателем его богатствами, честный о нем разговор.

Но есть у Житкова маленький и важный рассказ. Он отшлифован, как драгоценный камень, мастерски выписан. В нем нет ничего лишнего и совсем нет поучений. Хотя разговор ведется о грехе.

Называется рассказ «Как я ловил человечков». Его герой приезжает в гости к бабушке и очарованно любуется корабликом, стоящим на полке.

«Я сразу запросил у бабушки, чтоб поиграть пароходиком. Бабушка мне все позволяла. А тут вдруг нахмурилась:

– Вот это уж не проси. Не то играть – трогать не смей. Никогда! Это для меня дорогая память.

Я видел, что, если и заплакать, – не поможет.

А пароходик важно стоял на полке на лакированных подставках. Я глаз от него не мог оторвать.

А бабушка:

– Дай честное слово, что не прикоснёшься. А то лучше спрячу-ка от греха.

И пошла к полке.

Я чуть не заплакал и крикнул всем голосом:

– Честное-расчестное, бабушка. – И схватил бабушку за юбку.

Бабушка не убрала пароходика».

Житков описывает не просто грех непослушания и обмана. Он говорит об этом в связке с обещанием, честным словом

Житков описывает не просто грех непослушания и обмана. Он говорит об этом в связке с обещанием, честным словом. Это понятие, с одной стороны, обыденно существует в нашей жизни, мы используем его, не задумываясь. С другой стороны, регулярно и с легкостью нарушаем. Очень, очень часто обещаем не делать или делать, выполнить, закончить, быть внимательнее, не врать. Но слова утекают, как вода.

Борис Степанович так живо рисует пламенное желание мальчика увидеть жителей пароходика, что мы невольно начинаем сопереживать ему. Мы сами в этот момент – герой рассказа, мы почти верим в этих человечков, жаждем их увидеть. За этим желанием забывается, незначительным становится и данное обещание, и дорогая бабушке память.

А потом приходит расплата, и она похожа на разрушения после шторма. Они не только на палубе исковерканного кораблика – они в сердце героя. Мы ощущаем вместе с ним и боль, и страх, и вину. Все это выражено в простых словах, за которыми – наши читательские эмоции и размышления:

«Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой.

Слышу ключ в дверях.

— Бабушка! – под одеялом шептал я. – Бабушка, миленькая, родненькая, чего я наделал-то!

А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила:

– Да чего ты ревёшь, да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка! Видишь, как я скоро?

Она ещё не видала пароходика».

На этом заканчивается рассказ. Дальше – самое тяжелое и важное: признание, наказание, осмысление. И Великий пост – самое подходящее время для разговора об этих вещах.

Константин Паустовский
«Теплый хлеб»

«Теплый хлеб». Константин Паустовский Константин Паустовский – один из самых тонких и поэтичных певцов природы. Если вы, как я, живете в городе и не имеете возможности часто бывать за его пределами, и скучаете без лесной тишины и высокого неба, почитайте его «Мещерскую сторону». Это целительные истории о природе, которые написаны прозой, но по сути своей они – поэзия.

У Паустовского был пронзительный художественный взгляд, и не только на поля, реки, звезды и травы. На человеческую душу тоже. Его детские рассказы раскрывают вереницу характеров и судеб, которые он описывает, уважая душевные возможности маленького читателя. Константин Георгиевич не упрощает и не лукавит. Не занимается морализаторством, а, как водится, просто рассказывает: это одна из самых действенных воспитательных методик.

«Теплый хлеб» – еще одна история о вине, которая несет за собой беду. Только если в рассказе Житкова – беда частная, касающаяся маленького героя и его бабушки, то у Паустовского она накрывает собой всех жителей деревни, каждому грозит смертью.

Силы природы наказывают человека за совершенное зло, а животные, как и люди, полноправно действуют в поле сюжета

Вообще, Константин Георгиевич написал сказку, причем и по сути, и по форме. В ней силы природы наказывают человека за совершенное зло, а животные, как и люди, полноправно действуют в поле сюжета. И скроена история по сказочным законам: герой совершает ошибку, потом проходит испытание, помощником в котором оказывается мельник – персонаж со славой колдуна у местной ребятни. И манера изложения у Константина Георгиевича – певучая, сказочная.

Но каждый читатель, большой и маленький, понимает, и жанровые признаки сбить его не могут: Паустовский говорит о жестокости, которая не может быть незначительной. Злое дело отравляет мир, меняет его. И в деревню, в которой злой мальчик Филька ударил хромого коня и бросил недоеденный кусок хлеба в снег, приходят холода.

Природа отражает состояние человека, высшего творения Божьего, который призван Богом ее беречь

Читатель расстается с героем рассказа Бориса Житкова в тот момент, когда тот осознает свой поступок, но расплата у него еще впереди. С Филькой же мы проходим весь путь: злого окрика и удара, недоумения и страха, волевого решения все исправить, стыда, труда, публичного раскаяния и сладких слез примирения. А параллельно в сказке действует природа: швыряет колючим снегом, страшно зеленеет небывало морозным небом, теплым ветром гонит по небу тучи, звенит капелью. Природа, которую любил и о которой умел писать Константин Георгиевич, отражает состояние человека, высшего творения Божьего, который призван Богом ее беречь.

Удивительно, но Фильку никто не поучает. Мельник Панкрат просто констатирует его поступок. Бабка охает, но не читает нотаций. И даже ребята не ругают: идут помогать долбить лед на реке у мельницы, а потом говорят обиженному коню:

« – Не пужайся, Мальчик! Филька не злой человек. Зачем же его обижать? Бери хлеб, мирись!»

Вот бы и нам так: не раскатывать по косточкам чужой грех, не назначать наказание, а без лишних слов способствовать покаянию и примирению – чем можем.

Виктор Астафьев
«Конь с розовой гривой»

«Конь с розовой гривой». Виктор Астафьев Еще один удивительный художник, известный своей бескомпромиссной честностью и любовью к Русскому Северу и русской деревне. В своих произведениях Астафьев говорил о фронте, тяжелых довоенных и послевоенных годах, о жизни в селе, о человеческих чувствах. И нигде не кривил душой, не приукрашивал. И никого не боялся. Его «Царь-рыба» или «Веселый солдат» – страшные и невероятно важные художественные свидетельства эпохи.

Есть у Виктора Петровича небольшой рассказ – «Конь с розовой гривой», один из автобиографических. Как и «взрослые» книги писателя, эти истории сложно назвать веселыми и легкими. Астафьев правдиво рассказывает о том, как рос: полуголодным сиротой с больными от ревматизма ногами. Но в каждом рассказе возникают образы людей, которые его воспитали – дедушки и особенно бабушки, любовь которой осеняла, растила, хранила мальчика.

«Конь с розовой гривой» – это история о том, как маленький Витя, наученный соседскими ребятишками, набил в туесок травы, присыпал ее сверху земляникой и отдал бабушке. Та собиралась в город – продать ягоды и купить внуку пряник «конем».

Действие в рассказе развивается стремительно – что внешнее, что внутреннее. Перед читателем вереницей проходят не только поступки, но и чувства мальчика: не хочется казаться слабаком, хочется пряник, а потом становится мучительно стыдно и страшно расплаты.

«‟Бабушку надул. Калачи украл! Что только будет?ˮ – терзался я ночью, ворочаясь на полатях. Сон не брал меня, покой ‟андельскийˮ не снисходил на мою жиганью, на мою варначью душу, хотя бабушка, перекрестив на ночь, желала мне не какого-нибудь, а самого что ни на есть ‟андельскогоˮ, тихого сна.

– Ты чего там елозишь? – хрипло спросила из темноты бабушка. – В речке небось опять бродил? Ноги опять болят?

– Не-е, – откликнулся я. – Сон приснился…

– Спи с Богом! Спи, не бойся. Жизнь страшнее снов, батюшко…».

Расплата неизбежно наступает: герой рассказа прячется от грозного бабушкиного гнева. Но в его душе, пока он лежит в сеннике под старыми половиками, зреет раскаяние: оно основано на понимании, почему совершенный поступок – плохой.

Мальчишке сполна достается от горячей бабушки:

«Содрогаясь от все еще не прошедших всхлипов, я прилепился к столу. Дед возился на кухне, сматывал на руку старую, совсем, понимал я, ненужную ему веревку, чего-то доставал с полатей, вынул из-под курятника топор, попробовал пальцем острие. Он ищет и находит заделье, чтоб только не оставлять горемычного внука один на один с ‟генераломˮ– так он в сердцах или в насмешку называет бабушку. Чувствуя незримую, но надежную поддержку деда, я взял со стола краюху и стал есть ее всухомятку. Бабушка одним махом плеснула молоко, со стуком поставила посудину передо мной и подбоченилась:

– Брюхо болит, на краюху глядит! Эшь ведь какой смирененькай! Эшь ведь какой тихонькай! И молочка не попросит!..

Дед мне подморгнул – терпи. Я и без него знал: Боже упаси сейчас перечить бабушке, сделать чего не по ее усмотрению. Она должна разрядиться и должна высказать все, что у нее на сердце накопилось, душу отвести и успокоить должна. И срамила же меня бабушка! И обличала же! Только теперь, поняв до конца, в какую бездонную пропасть ввергло меня плутовство и на какую ‟кривую дорожкуˮ оно меня еще уведет, коли я так рано взялся шаромыжничать, коли за лихим людом потянулся на разбой, я уж заревел, не просто раскаиваясь, а испугавшись, что пропал, что ни прощенья, ни возврата нету…».

Но происходит нечто удивительное. Главный урок мальчик усвоил благодаря не внешнему наказанию, но внутреннему потрясению:

«Я зажмурился и снова открыл глаза. Еще раз зажмурился, еще раз открыл. По скобленому кухонному столу, будто по огромной земле с пашнями, лугами и дорогами, на розовых копытцах скакал белый конь с розовой гривой.

– Бери, бери, че смотришь? Глядишь, зато еще когда омманешь баушку…

Сколько лет с тех пор прошло! Сколько событий минуло. Нет в живых дедушки, нет и бабушки, да и моя жизнь клонится к закату, а я все не могу забыть бабушкиного пряника – того дивного коня с розовой гривой».

Рассказ Астафьева вместил в себя историю роста человеческой души: от обмана ради чужого мнения – до осознания и отвращения к собственному греху. А покрывает это все бабушкина любовь, непоколебимая, мудрая и действенная.