Почему стоит чаще читать стихи

Художник: Норман Роквелл

На Пятой неделе Великого поста в храмах звучит величайший шедевр богословия Православной Церкви — Канон Андрея Критского, его 250 тропарей, пронизанные исключительной искренностью и глубиной покаянного чувства. Форма этого молитвенного текста впечатляет не меньше содержания — ведь это истинно поэтическое произведение. И неудивительно: Канон был создан в период расцвета византийской церковной поэзии.

Написан он на греческом языке, и в нем среди прочих имен Бога есть одно непривычное для нашего слуха — «ὁ Ποιητής». А ведь в переводе это практически то же самое, что русское слово «поэт». Образовано оно от глагола ποιέω — «делать», «совершать», «творить». И отсюда более привычное для нас наименование Бога — Творец, Создатель.

Сразу вспоминается место из стихотворения иеромонаха Романа (Матюшина):

Во всем — отображенье Красоты,
Свечение Немеркнущего Света.
И сердце тает, тает в эту стынь
Благодареньем Первому Поэту.

Вообще, если прислушаться к любому церковному, богослужебному тексту, — все это возвышенная поэзия, песнь Богу: «Восхвалю Господа в животе моем, пою Богу моему, дондеже есмь» (Пс. 145, 2), «Исповемся Господеви по правде Его и пою имени Господа Вышняго» (Пс. 7, 18).

Но это так лишь для человека, привычного к церковнославянскому языку. Для того же, кто слышал разве что «Отче наш» или «Христос воскресе из мертвых», вся красота, высота и поэтика церковного богословия, к сожалению, непонятна.

Никогда не забуду своего глубокого огорчения, когда с одним близким мне человеком, тонко чувствующим поэзию, но не бывающим на службах, я попыталась поделиться восторгом по поводу поэтичности эпитетов в честь Богоматери, что звучат в гимне «О тебе радуется, Благодатная, всякая тварь». Тончайшие богословские смыслы и возвышенные метафоры в честь того, что Пречистая Дева послужила тайне воплощения бесплотного Бога, так не хотелось переводить на современный русский язык и упрощать изысканный поэтический слог богодухновенного Иоанна Дамаскина… Но по-церковнославянски человек не понимал и красоту молитвы так и не смог оценить, как я ни старалась…

Однако часто мои светские друзья, считающие себя скорее атеистами, чем христианами, изумляют меня, присылая в виде смс образцы поэзии нецерковной, но иногда весьма вдохновенной и глубокой по смыслу. Выходит, что-то их зацепило, отозвалось, раз поделились? Вот, недавно из Иосифа Бродского прислали:

Есть мистика. Есть вера. Есть Господь.
Есть разница меж них. И есть единство.
Одним вредит, других спасает плоть.
Неверье — слепота, а чаще — свинство.

Бог смотрит вниз. А люди смотрят вверх.
Однако интерес у всех различен.
Бог органичен. Да. А человек?
А человек, должно быть, ограничен.

Шедевры творческого духа светских поэтов порой несут в себе духовные прозрения, дающие душе не менее, чем сочинения Царя Давида

Шедевры творческого духа светских поэтов, которые не были ни монахами, ни аскетами, порой несут в себе духовные прозрения, дающие душе не менее, чем сочинения Царя Давида, Иоанна Дамаскина, Иосифа Песнописца, память, которого, кстати, в этом году выпала в день чтения Великого канона Андрея Критского. Вот об этом захотелось поговорить сегодня, ведь светская поэзия более понятна и приемлема для большинства.

Быть может, потому, что люблю искусство стихосложения и сама порою сочиняю, часто задаюсь вопросом: что есть поэзия? И кто есть поэт? Истинный, подлинный, настоящий? Ну, конечно же, имеется в виду смертный человек и его творчество, а не Всемогущий Бог, сотворивший целую вселенную.

Что есть поэзия? И кто есть поэт? Истинный, подлинный, настоящий?

Речь не о тех, кто лишь эффектно рифмует сомнительные опусы, не о графоманстве, которое есть во все времена. А о тех людях, у которых проявляется талант так слагать в единое целое слова, что это уже не обыденная речь, а мелодичная, пронизанная сокровенными, мудрыми смыслами поэзия. И снова уместно процитировать иеромонаха Романа (Матюшина):

Поэзия — подобие моленья,
Удел ее — к Святому возводить.
А без Творца, прими остереженье,
Ты станешь вытворять, а не творить.

«Поэту, как и всякому другому че­ловеку, мы скажем прежде всего: со­зерцай! Если ты не способен к этому, то совершенно бесполезно упорство­вать в подыскивании рифм, звонких и чувствительных окончаний... и на­зывать себя поэтом»,

— это слова Томаса Карлейля, английского публициста и философа XIX века. Что за созерцание имеется в виду? Можно сказать так: это — духовное видение мира, жизни, самого себя, видение таинственного смысла всего, окружающего нас, это личный духовный опыт, выношенный и выстраданный среди скорбей и радостей земного существования. К примеру, как у Аполлона Майкова:

Из бездны Вечности, из глубины творенья
На жгучие твои запросы и сомненья
Ты, смертный, требуешь ответа в тот же миг,
И плачешь, и клянешь ты Небо в озлобленье,
Что не ответствует на твой душевный крик…

А Небо на тебя с улыбкою взирает,
Как на капризного ребенка смотрит мать.
С улыбкой — потому, что всё, все тайны знает,
И знает, что тебе еще их рано знать!

Когда читаешь поэтические шедевры, снова и снова убеждаешься, что со­держание искусства, художественность рифмованных произведений держится на том волшебном «чуть-чуть», едва уловимом намеке, недосказанности, предоставляющей читающему свободу почувствовать, уловить сокровенную мысль стиха, самому дойти до созерцания, которое посетило поэта. Можно сказать: «Мир несовершенен». А можно вместе с Зинаидой Гиппиус описать это так:

Всегда чего-нибудь нет,
Чего-нибудь слишком много,
На все как бы есть ответ,
Но без последнего слога.

Свершится ли что — не так,
Некстати, непрочно, зыбко…
И каждый неверен знак,
В решеньи каждом — ошибка.

Замечательный философ, духовный писатель и публицист Иван Ильин, размышляя о литературном творчестве, писал:

«Каждый человек, творящий в искусстве, призван растить и беречь силу своего созерцания. В этом он нуждается прежде всего и больше всего: ибо ни пустой талант, ни пустая техника — художественности не создадут. Напротив, даже малоталантливый и технически неумелый художник, если он имеет силу созерцания хотя бы с ‟горчичное зерно”, может создать художественное произведение, и даже не одно. И вот, каждый художник должен отыскать в себе тлеющий уголь (или же целое пламя) этого дара и предаться ему: из этого огня и должен звучать его голос, подобно тому голосу, который слышал некогда Моисей из неопали­мой купины».

Возьму на себя смелость утверждать, что, несмотря на всю свою склонность к патетике, идеализации, преувеличению и неудобность для общения, поэзия так нужна нам! Нужна, как бесконечное разнообразие украшающих поверхность земли цветов и неуловимость солнечных бликов на ладони, как величавость облаков, плывущих в вышине, и волшебство вечно волнующегося океана. В этих явлениях, без которых, казалось бы, можно было вполне обойтись, — напоминание и образы мира иного — потустороннего, духовного.

Вот и у Тургенева о том же:

«Не в одних стихах поэзия: она разлита везде, она вокруг нас. Взгляните на эти деревья, на это небо — отовсюду веет красотой и жизнью, а где красота и жизнь, там и поэзия».

Или еще — у поэта Саши Черного:

Есть незримое творчество в каждом мгновенье —
В умном слове, в улыбке, в сиянии глаз.
Будь творцом! Созидай золотые мгновенья —
В каждом дне есть раздумье и пряный экстаз…

И совсем не просто так, не случайно, не забавы ради во все времена рождались люди странные, в чем-то безумные, чудаки не от мира сего — поэты. Виктор Гюго про их творчество написал так:

В творении поэта,
Как в эхе горестном, нашли себе исход
Все чаянья земли, все то, о чем планета
Кричит, поет, твердит, пока во мраке ждет.

Мудрее и внутренне богаче становится тот, кто любит читать и слушать стихи, созданные признанными мастерами и талантливыми малоизвестными поэтами (нынче таких немало), кто насыщается опытом их озарений и красотой образов, сопереживает им.

Тысячу раз прав писатель Анатоль Франс, который сказал:

«Прекрасный стих подобен смычку, проводимому по звучным фибрам нашего существа. Не свои — наши мысли заставляет поэт петь внутри нас… Он кудесник. Понимая его, мы становимся поэтами, как он...».

Лично я обязательно стараюсь сохранить или даже заучиваю на память те строки, которые стали откровением, потрясли, тронули до глубины души, подняли волну мыслей и эмоций, довели до слез либо заставили ликовать вместе с автором, или от которых просто перехватило дыхание — от необъятности смысла, от красоты или боли, в них заключенных.

Хочется иметь возможность в нужный момент перечитать эти драгоценные строки, а еще поделиться этими сокровищами с другими людьми — чтобы порадовались и удивились, стали богаче, мудрее, и в конце концов, как выразилась поэтесса Вероника Тушнова, увидели в стихах «не ряды зарифмованных строк, а живое сердце человека, в котором эти строки родились».

Живое сердце человека… Поэзия не только несет в себе биение сердца автора строк, но и раскрывает сердце того, кто их читает. Поэзия помогает нам глубже, тоньше понимать друг друга и более проникновенно, искренне общаться. Она способна передать и мысль, и чувство, и состояние души.

Речь не о том, чтобы всегда и везде говорить стихами — это будет смешно, искусственно и неуместно! Нет-нет, только в особые, в те самые моменты стих может выразить то, что, казалось бы, невыразимо. Может создать нужный настрой, помочь достучаться до сердца другого человека.

Еще одно личное воспоминание. Когда я была студенткой, преподаватель немецкого языка дал нам неожиданное задание — перевести на русский стихотворение современного немецкого поэта. Имея опыт сочинения стихов, я решила, что мне по силам сделать поэтический перевод — в виде стихотворения. Это желание стало еще сильней и решительней, когда я вчиталась в текст и более ясно представила себе, о чем написал поэт. Он писал о любви к женщине, но писал так неожиданно одухотворенно!

Скажи, какое чудо я творю?
Через твои глаза смотрю.
Твоей походкою хожу.
Тобой как воздухом дышу.
О чем молчишь, понять могу.
Твои слова в ветрах ловлю.
Ведь этим чудо я творю!
Тобой из мертвых восстаю.
И без тебя как не живу.

К тебе я в душу весь вошел
И бесконечность в ней обрел...

Опыт сердца другого человека открыл тогда передо мной, еще далекой от христианства, новое видение земной, человеческой любви. И только спустя годы я узнала, что автором стихотворения является… министр культуры ГДР Иоганнес Р. Бехер.

Поэзия — как насыщенный экстракт, как луч света в линзе — в нескольких строках может вместить и выразить так много

Архиепископ Феодосий (Бильченко) в своих интервью, которые мы снимали для православной телепрограммы «Иснасць», тоже нередко цитировал стихи. Например, Тютчева: «Не плоть, а дух растлился в наши дни, и человек отчаянно тоскует». И это описывало духовное состояние современного человека так образно, ярко, что и не нужно было особо длинных пояснений. Поэзия ведь — как насыщенный экстракт, как луч света в линзе — в нескольких строках может вместить и выразить так много...

По слову Ромена Роллана:

«Поэзия (как ошибочно считают люди наивные или пресыщенные) заключается не в ритмическом сочетании слов-погремушек, но в духе, который охватывает широкие горизонты и видит дальше и глубже, чем глаза человека».

Тютчев писал свои строки в середине XIX века, а как верно предвидел развитие атеистических настроений в обществе и в ХХ, и в ХХI столетии!

Еще пример. Вероника Тушнова с особым чувством вспоминала о письмах с фронтов Великой Отечественной, когда бойцы писали по поводу ее стихов, написанных о своей единственной дочери: «Хорошо, что Вы написали о наших детях!» Оказывается, поэтессе удалось ярко и трогательно выразить в словах те чувства, которые знакомы не только ей, а всем родителям. И не только выразить, но и усилить их, наполнить новым, свежим содержанием, согреть ими сердца тех, кто ежедневно стоял перед лицом смерти.

Эта поэтесса была предельно искренна и открыта во всем своем творчестве, как в исповеди, и сама так написала об этом:

Чем смогу заплатить я
за эту прекрасную власть,
За высокое право
в дома заходить не стучась?
Что могу?
Что должна я?
Сама до конца не пойму…
Только мне не солгать бы
ни в чем,
никогда,
никому!

И все же, почему так прекрасны бывают ритмичные строки стихов, чем так завораживают и восхищают нас? Ведь поэты используют те же слова, которыми пользуются те, кто всегда говорит только прозой. Замечательный ответ на это есть у Паустовского, который утверждает (и с этим трудно не согласиться), что поэзия обладает уникальным свойством:

«Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца ‟выговоренные” нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!»

Справедливости ради, надо сказать, что проза бывает не менее поэтична, чем поэзия. Что творчество разных народов родило и белый стих, и экзотическое японское хайку, и еще множество уникальных и неповторимых произведений. Что сегодня я привела больше цитат из творчества классиков и мало стихов наших современников, хотя и они достойны всяческих похвал и дифирамбов. Но нельзя объять необъятное…

Из всего сказанного сделаю один вывод: главное — чтобы творчество, то же поэтическое слово, возвышало душу, а не оскверняло ее, умножало в мире свет и красоту.

Ведь, по слову поэта, прозаика и священнослужителя архиепископа Иоанна (Шаховского):

«Инженер, врач, земледелец, ученый, политик, общественный деятель, рабочий, кладущий кирпичи, садовник, прививающий плодовое дерево, поэт, утешающий человека, музыкант, выискивающий новую гармонию, — все это пчелы, работающие в одном огромном улье-мире; они летают по разным цветам, но сладость достижений их идет в общий дом. Мы, люди, призваны наполнить мир благоуханным садом добрых творческих мыслей и чувств, сладких для всех, а не разъедающим дымом эгоизма, ненависти и зла. В этом высшее осуществление цели жизни нас всех — Царство Божие…».