Согретый холодом

Пашка пришел, одетый по-летнему, в футболке и шортах, и вместо привычного чаю потребовал лимонаду, и чтоб холодного. Жарища и правда страшная, третью неделю стоит, никакой грозой не смывается. С лимонадом угадал: у нас весь холодильник забит кувшинами-графинами-банками – жена с запасом делает. Твердых продуктов и нет почти – всё сплошь лимонады всякие. Постись – не хочу.

Сидит, постится через соломинку, довольный.

– Иду, – говорит, – к вам с победой. Каким-то чудом получилось, что наша бюрократия сработала и быстро, и вежливо (тут он многозначительно поднял указательный палец ввысь), и по делу: как и обещали, помогли найти нужные документы, заполнили всякие там формуляры, объявили меня собственником жилья и пожелали, главное, счастья и здоровья. Я-то привык к другому обращению, другим срокам. Ну, да сами знаете, как это всё бывает. А тут нет – идешь себе счастливый и человеком себя чувствуешь.

– Насчет человека не торопись, – говорит супруга. – Хорош лимонад в три горла хлестать: простудишься ведь. Хуже бегемота.

Пашка жестом боярина отставил бокал, улыбнулся.

– Так вот, раз уж в кои-то веки мне удалось почувствовать себя человеком, да еще событие важное, документы нужные, думаю: самое время поблагодарить Бога. Церковь – вон, в двух шагах. Понимаю, что мои свечки Богу не то чтобы важны, а вот благодарная молитва – ого-го.

– Обалденное начало лекции по нравственному богословию. Продолжай, – восхитилась супруга.

– А чего продолжать: захожу в храм, свечу поставил, молюсь перед образом. Подходит тетенька-служительница, задает потрясающий по простоте и глубине вопрос: «Вы кто?» Это средь бела дня-то! «Сам не знаю, – говорю. – Сколько лет живу, до сих пор думаю». Ответ у нее на терзающий меня всю жизнь вопрос уже был был: «Вы – грешник». – «Ясен пень, – отвечаю. – Потому и в храм пришел. Дайте помолиться, ладно?» Она аж подпрыгнула: «Молитесь дома!» Думаю: что не так-то?! Дошло: ее мои шорты смутили. «А-а, – говорю, – извините! Я жару не переношу, в храм зайти спонтанное решение было – хотел Христа поблагодарить…». – «Молитесь дома!» – «Обязательно, – отвечаю. – У меня и документ как раз есть».

К счастью, в храме был дежурный священник. Улыбнулся, увидев мое «облачение», поздоровался, расспросил

К счастью, в храме был дежурный священник. Улыбнулся, увидев мое «облачение», поздоровался, расспросил. Порадовался вместе со мной: «Слава Богу. Бывают чудеса на свете! Антибюрократические даже». Посочувствовал насчет жары. Усадил на скамейку, налил холодной воды. Обогрел, можно сказать. Так что в уличное пекло я выходил из прохладной церкви согретым.

И что интересно (Пашка опять воздел указательный палец): это вот доброе обращение, добрый юмор священника не позволяют мне устраивать разоблачительные антифарисейские разбирательства и пересуды. Чашка холодной воды, трехминутный разговор помогли сохранить мир и доброе отношение к людям. Потушить разгоревшийся было гнев. И, кстати, увидеть ту самую греховность, о которой совершенно справедливо сказала смотрительница: как легко, оказывается, человек «слетает» с Неба, когда слышит хоть слово, царапающее его тщеславие.

– Получается, обогрели тебя чашей холодной воды?

– Ага. И уже не потеряют награды своей! (Мк. 9, 41)

– «Потому что вы – Христовы» (Мк. 9, 41), хоть и в шортах?

– Надеюсь. Лимонад остался?