Загубленные жизни княжон Романовых

От рук проклятых и ужасных
Погибнуть были вы должны,
Четыре девушки прекрасных,
Четыре русские княжны.

В.А.Петрушевский

К скорбной годовщине убийства Царской семьи мы публикуем подборку статей о царственных мучениках и страстотерпцах.

Царственным супругам Романовым, Государю Николаю II и его супруге Александре Федоровне, Господь послал пятерых детей: Ольгу (1895), Татьяну (1897), Марию (1899), Анастасию (1901) и долгожданного наследника Алексея (1904). ОТМА – таково было общее условное обозначение четырех царевен, составленное из первых букв личных имен. Под этой общей подписью они делали подарки или посылали письма, написанные одной из них от имени всех четырех.

В семье Императора царила атмосфера любви, сердечной дружбы, уважения и взаимопомощи

В семье Императора царила атмосфера любви, сердечной дружбы, уважения и взаимопомощи.

«Родители должны быть такими, какими они хотят видеть своих детей – не на словах, а на деле. Они должны учить своих детей примером своей жизни», – записала в своем дневнике Александра Федоровна.

Флигель-адъютант А. Мордвинов вспоминал:

«Я навсегда буду под впечатлением этой изумительной, до встречи с ними никогда ранее мною не виданной, чудной во всех отношениях семьи».

Все члены Императорской семьи жили в соответствии с традициями православного благочестия. Обязательное посещение богослужений в воскресные и праздничные дни, говенье во время постов были неотъемлемой частью их быта. Сама обстановка комнат Великих княжон, в которой совершалось таинство Исповеди, говорила о многом. Священник Афанасий Беляев писал:

«У каждой княжны в углу комнаты устроен настоящий иконостас, наполненный множеством икон разных размеров с изображением чтимых особенно святых угодников. Перед иконостасом аналой… На нем положены молитвенники и богослужебные книги, а также Святое Евангелие и крест. Убранство комнат и вся их обстановка представляют собой невинное, не знающее житейское грязи, чистое, непорочное детство. Дай, Господи, чтобы и все дети были так высоки, как дети бывшего Царя».

Царевны спали на жестких тюфяках, положенных на походные армейские кровати, почти без подушек; каждое утро принимали холодную ванну

Воспитание Августейших детей было строгим, почти спартанским, на английский манер, поскольку так была воспитана сама Александра Федоровна, да и Государя Николая в детстве не баловал отец – Император Александр III. Царевны спали на жестких тюфяках, положенных на походные армейские кровати, почти без подушек; каждое утро принимали холодную ванну. По настоянию матери все дети Царской семьи подчинялись строгому расписанию. Императрица следила за питанием детей, не позволяла пропускать приёмы пищи: завтрак в 9 утра, второй завтрак в 12 или в 12:30 (по воскресеньям), пятичасовой чай и общий ужин в 8 вечера. Александра Федоровна с раннего детства прививала детям бережливость и умеренность во всём. Еда была достаточно простой и непритязательной; одежда, обувь и даже игрушки переходили от старших сестер к младшим. Из дневника Царицы:

«Дети должны учиться самоотречению. Они не могут иметь всё, что им хочется. Они должны учиться отказываться от собственных желаний ради других людей. Им следует также учиться быть заботливыми… Дети должны учиться приносить пользу родителям и друг другу».

Обучение Царевен начиналось в восьмилетнем возрасте. Под чутким руководством Александры Федоровны ее дочери получили прекрасное воспитание и образование. Первыми предметами были чтение, чистописание, арифметика, Закон Божий. Позднее к этим предметам прибавились естественные науки, русская грамматика, история, математика, языки – французский (преподаватель Пьер Жильяр), английский (преподаватель Сидней Гиббс) и немецкий (фрейлина Шнейдер). Царским дочерям преподавались также танцы, рисование, игра на рояле, хорошие манеры. Царица обучала дочерей ведению хозяйства, воспитывала у них чувство дома. Дом для Государыни –

«это место тепла и нежности. В христианском доме должна жить любовь. Он должен быть местом молитвы. Именно в молитве мы черпаем благодать, нужную нам, чтобы сделать наш дом светлым, добрым, чистым».

Подруга Императрицы Юлия Ден в своих воспоминаниях писала:

«Это были славные, милые девочки, и я любила их всех. Их Высочества поднимались рано и вскоре принимались за уроки. После утренних уроков они гуляли с Его Величеством. В перерыв между ленчем и чаем они вновь отправлялись с отцом на прогулку. Разговаривали они по-русски, по-английски, немного по-французски. По-немецки они не разговаривали никогда. Хотя они хорошо танцевали, возможность для этого предоставлялась им редко».

Императрица настойчиво приучала Царевен к труду. Их день всегда был расписан по минутам: учеба, рукоделие, спорт, прогулки, игры, чтение. Вне уроков

«Государыня не позволяла княжнам ни одной секунды сидеть без дела… Чудные работы и вышивки выходили из-под изящных, быстрых ручек», – вспоминала С. А. Офросимова.

Кроме вышивания, они должны были шить на бедных; их изделия рассылались по приютам.

Все придворные отмечали красоту Царевен, изысканность их манер, сочетавшихся с удивительной простотой и задушевностью. Сестер отличала скромность. Драгоценных украшений у подраставших княжон было немного: у каждой на руке был золотой браслет, подаренный родителями по достижении ею 12-летнего возраста. По традиции Дома Романовых, на совершеннолетие каждая княжна получала в подарок два колье – жемчужное и бриллиантовое. Императрица сочла такие подарки слишком расточительными, потому решила дарить каждой из сестер по одной жемчужине и по одному бриллианту два раза в год – на день рождения и именины. Таким образом, к 16-ти годам каждая из девочек получила бы два колье из 32-х камней, собранных с рождения. Во время Первой мировой войны новые платья перестали шиться: каждый сэкономленный рубль шел на благотворительность.

Во время Первой мировой войны новые платья перестали шиться: каждый сэкономленный рубль шел на благотворительность

Государыня очень заботилась о нравственном воспитании дочерей.

«Ничего нечистого, дурного в их жизнь не допускалось, – вспоминала Юлия Ден. – Ее Величество очень строго следила за выбором книг, которые они читали. Их Высочества не имели ни малейшего представления о безобразных сторонах жизни».

Известны душевная чистота Царевен, глубокая вера в Бога, их привязанность друг к другу, доброта, сознание долга и безграничная любовь к России, любовь к людям, умение жертвовать собой. Всю свою недолгую жизнь Царевны делали добро, стремились помочь ближнему. Прислуге девочки дарили небольшие подарки из своих карманных денег. Ни одна просьба о помощи, обращенная к Великим княжнам, никогда не оставалась без ответа. Они настойчиво просили родителей за человека до тех пор, пока его дело не разрешалось положительным образом.

«Когда Великие княжны посещали детские приюты, то здесь вели себя с детьми-сиротами как с родными, без брезгливости целуя и лаская их. Приход их в приют столько вносил с собою ласки и привета, что дети в восторге радости кидались обнимать их, целуя руки, толпясь около них. Дети своим чутким сердцем ощущали в них чистую, искреннюю, нежную к ним любовь»¹.

Огромное уважение вызывает отношение детей к родителям, в котором очевидцы отмечали истинное почитание и безграничную любовь.

«Движущим стимулом в жизни этих очаровательных существ была любовь к семье… На первом месте у них стояли Их Величества, – вспоминала Ю.А. Ден. – Мать, которую они обожали, была в их глазах как бы непогрешима… С общего согласия и по собственному почину они устроили очередное дежурство при матери. Когда Императрице нездоровилось, та, которая в этот день исполняла эту дочернюю обязанность, безысходно оставалась при ней…».

«Их отношения с Государем были прелестны. Он был для них одновременно Царем, отцом и товарищем», – свидетельствовал учитель Пьер Жильяр.

Каждая из Великих княжон была шефом одного из гвардейских полков. Надев форму подшефного полка, они вместе с Императором принимали военные парады, что доставляло Царевнам огромное удовольствие. Великие княжны очень гордились своими полками.

Как любая мать, Императрица волновалась за будущее своих детей:

«Я всегда себя спрашиваю, за кого наши девочки выйдут замуж, и не могу представить, какая будет их судьба», – писала она мужу.

«За границу уезжать им не хотелось, дома же женихов не было, – вспоминала А.А.Танеева, близкий друг Царской семьи. – С детства мысль о браке волновала Великих княжон, так как для них брак был связан с отъездом за границу».

Но они любили Родину и не желали с ней расставаться.

Царевны вели замкнутый образ жизни из-за материнской боязни дурного влияния на них со стороны развращенного светского общества. Они были лишены внешних развлечений; они наслаждались самыми простыми радостями: общением с природой, друг с другом, с простым народом. Любимым отдыхом Царской семьи было плавание на яхте «Штандарт», где все члены семьи чувствовали себя счастливыми вдали от придворного этикета. Летом девушки играли в модный тогда теннис, катались на велосипедах, плавали, гребли на лодках с офицерами императорской яхты. Они хорошо держались в седле и любили долгие конные прогулки. Девочки увлекались фотографией, и до сих пор сохранилось огромное количество снимков, сделанных в Ливадийском дворце – любимом месте летнего отдыха. А.А. Мосолов писал:

«Они были нетребовательны. Одно кинопредставление по субботам давало пищу разговорам на неделю».

Вечерами сестры музицировали или читали вслух, причем часто читали серьезные книги религиозного содержания. Иногда Великая княгиня Ольга Александровна, тетка княжон, устраивала для них у себя собрания молодежи с танцами, играми и чаепитием.

«Девочки наслаждались каждой минутой, – вспоминала Великая княгиня Ольга спустя 50 лет. – Особенно радовалась моя милая крестница Анастасия, поверьте, я до сих пор слышу, как звенит в комнатах её смех. Танцы, музыка, шарады – она погружалась в них с головой».

Приведем вспоминания о царских дочерях тех людей, которые близко соприкасались с Царской семьей.

Пьер Жильяр, учитель французского языка и воспитатель наследника, вспоминал:

«Великие княжны были прелестны своей свежестью и здоровьем. Трудно было найти четырех сестер, столь различных по характерам и в то же время столь тесно сплоченных дружбой. Последняя не мешала их личной самостоятельности и, несмотря на различие темпераментов, объединяла их живой связью».

«Великие княжны выросли простые, ласковые, образованные девушки, ни в чем не выказывая своего положения в общении с другими», – писала Анна Танеева.

Учитель английского языка Чарльз Сидней Гиббс вспоминал:

«Великие княжны были очень красивыми, веселыми девочками, простыми в своих вкусах и приятными в общении. Они были довольно умны и быстры в понимании, когда могли сосредоточиться. Однако у каждой был свой особенный характер и дарования».

Действительно, каждая из Царевен имела свой характер и была наделена своими талантами. Старшая – Великая княжна Ольга – была самой одаренной из царских детей. Лица, близко знавшие Царевну, свидетельствуют о её доброте, скромности, отзывчивости, щедрости. Она отличалась сильной волей, чувством справедливости, неподкупной честностью и прямотой; любила в уединении читать серьезные книги богословско-философского характера. Царевна не любила заниматься домашним хозяйством. Княжна Татьяна, напротив, умело вела хозяйство семьи во время болезни матери. Придворные отмечали цельную, глубокую натуру Татьяны Николаевны, ее доброту и приветливость. Застенчивая от природы, внешне сдержанная, она имела скрытный характер, из-за которого посторонние часто обвиняли её в высокомерии и гордыне, что не соответствовало действительности. Она помогала родителям воспитывать младших детей, за что те прозвали ее «гувернанткой». Княжна Татьяна обладала незаурядными организаторскими способностями: в военное время выступила инициатором создания Комитета ее имени для оказания помощи беженцам. Она быстро ориентировалась в различных жизненных ситуациях.

Княжна Мария отличалась веселым, легким характером, но этот характер не был волевым: она находилась в полном подчинении у своей младшей сестры Анастасии. Современники описывают ее как чересчур крупную для своего возраста девочку с большими темно-синими глазами, эти глаза в семье ласково называли «Машины блюдца». Она всегда старалась услужить брату и сестрам. Чаще других детей она говорила с матерью о вере и Церкви и делилась с ней своими религиозными переживаниями:

«…После молитвы у меня было такое чувство, как будто я пришла с Исповеди… такое приятное, небесное ощущение».

У нее был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, но у нее не было интереса к школьным занятиям. Мария была физически очень сильной: по просьбе больного брата Алексея переносила его на руках с кровати на диван.

Анастасия была шустрым, резвым ребенком, любила шалить; «пострелёнок» – ласково звала Анастасию мать. Она была остроумна, наблюдательна; обладала актерским даром: когда ставились домашние сценки, она умела всех рассмешить. Она хорошо рисовала акварелью, мастерски играла в шахматы. Её проказам и шуткам не было конца: то на дерево залезет и только по приказу отца спустится оттуда, то на подносе съедет с лестницы, как с горки.

Царевнам с раннего детства было привито чувство долга. Во время Первой мировой войны старшие княжны Ольга и Татьяна с утра до ночи работали сестрами милосердия в Царскосельском лазарете, а младшие сестры – Мария и Анастасия – при посещении госпиталей своим присутствием, своими сочувственными разговорами с ранеными старались поддержать их морально, развлечь, облегчить их страдания; иногда они играли в шашки и в карты с выздоравливающими офицерами, читали раненым вслух, вязали им теплые вещи, писали под их диктовку письма домой, устраивали импровизированные концерты.

«При ней даже раненые пляшут», – говорили об Анастасии Николаевне, когда она бывала в госпитале. В 1916-м году Великая княжна Анастасия писала в одном из писем:

«Сегодня я сидела рядом с нашим солдатом и учила его читать, ему это очень нравится. Он стал учиться читать и писать здесь, в госпитале. Двое несчастных умерли, а еще вчера мы сидели рядом с ними».

А.А. Мосолов вспоминал о служении в лазарете Великих княжон:

«Они не только несли в полном смысле слова обязанности рядовых сестер милосердия, но и с большим умением ассистировали при сложных операциях».

Беззаветно любя Россию, Царевны видели свой долг во внесении посильной лепты в победу над врагом

Высшее общество осуждало Государыню за то, что она «закрыла своих девочек в стенах лазаретов». Но они не жаловались: беззаветно любя Россию, Царевны видели свой долг во внесении посильной лепты в победу над врагом.

Царевны с раннего детства привыкли к уходу за больными: по очереди ухаживали за больной матерью, которая постоянно недомогала из-за слабого сердца, за больным братом, страдавшим гемофилией, проводя около него бессонные ночи.

Т.Боткина, дочь доктора Е.С. Боткина, лечившего Царицу и Наследника, вспоминала о военном времени:

«Помню всенощную в Великом посту во время говения Их Величеств… Чистые, нежные профили Великих княжон в белых косынках наполняли душу умилением, и жаркие молитвы без слов за эту семью из семи самых великих русских людей, тихо молившихся среди любимого ими народа, вырывались из сердца».

В одном из лазаретов работал санитаром Сергей Есенин, уже известный к тому времени поэт. Летом 1916 года на концерте для раненых Есенин прочитал приветствие Великим княжнам, а вслед за тем – стихотворение, озаглавленное «Царевнам». Поэт сравнивал княжон с белыми березками, кроткими и ласковыми, на фоне багрового заката. Заключительные строки стихотворения оказались поистине пророческими:

Всё ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладёт печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу.

В феврале 1917 года, в самый разгар революции, дети заболели корью. Они лежали с высокой температурой, накрывшись тулупами, потому что семье по распоряжению Временного правительства отключили электричество, тепло и даже воду – ее приходилась брать из проруби. Семья столкнулась с предательством. Тех, кто остался верен Царской семье, можно было пересчитать по пальцам.

9 марта детям сообщили об отречении отца. Через несколько дней в Царское Село приехал бывший Царь Николай II. Жизнь под домашним арестом (с 8 марта по 31 июля 1917 года по старому стилю) оказалась для семьи достаточно сносной. Великие княжны с отцом и преданными слугами в Царском Селе разбили огород и посадили овощи, работали в саду, дети продолжали учиться. К Царской семье допускался священник для совершения регулярного богослужения. Отец Афанасий Беляев писал:

«Бывшая Царственная семья усердно, по-православному, часто на коленях молится Богу. С какою покорностью, кротостью, смирением, всецело предав себя в волю Божию, стоят за богослужением».

В августе 1917 года семья бывшего Императора по решению Временного правительства была отправлена в Тобольск, где её поместили в двухэтажный губернаторский особняк. Тобольское заключение не было особенно тягостным для Романовых: гуляли по саду, качались на качелях, пилили дрова, ставили домашние спектакли. На Рождество была устроена елка, на которой Императрица и дочери дарили каждому из домочадцев теплую шерстяную одежду, собственноручно связанную. Продолжалось обучение детей: им преподавали отец, мать, Пьер Жильяр, Сидней Гиббс, фрейлина Анастасия Гендрикова. В сентябре им позволили выходить в ближайшую церковь к утренней службе. Отношение местных жителей к Царской семье было благожелательным.

Царевны подвергались унижению, оскорблениям и насмешкам, и так много плакали, что их лица опухли от слез

После прихода к власти большевистского правительства обстановка вокруг Царской семьи стала накаляться. В Тобольске Царевны подвергались грубому обращению со стороны «революционной охраны», унижению, оскорблениям и насмешкам, и так много плакали, что их лица опухли от слез. Княжнам запретили запирать на ночь комнаты, чтобы в любое время можно было контролировать их.

В апреле 1918 года Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета принял решение о переводе бывшего Царя в Москву: предполагалось провести открытый суд над бывшим самодержцем. Однако от первоначального плана пришлось отказаться ввиду болезни Наследника Алексея Николаевича, поэтому из Тобольска в Екатеринбург вывезли только Царя, Царицу и княжну Марию. Остальные члены семьи остались на месте до выздоровления Цесаревича.

По прибытии в Екатеринбург царственных узников тотчас же подвергли тщательному и грубому обыску. Семью поместили в доме инженера Ипатьева, где царственные узники подвергались оскорблениям, нравственным мукам и унижению. Красноармейцы, охранявшие дом Ипатьева, проявляли по отношению к узникам бестактность, грубость, отпускали сальные шутки. Из рассказов Чемодурова, камердинера Царской семьи:

«Когда княжны шли в уборную… часовой, оставаясь снаружи, прислонялся спиной к двери уборной и оставался так до тех пор, пока ею пользовались».

Караульные разрисовали туалеты непристойными картинками с изображением Императрицы и Распутина и исписали стены нецензурной бранью, а когда солдаты сквернословили, Царевны в ужасе убегали прочь. Смрад порока не коснулся юных девушек.

«Старшие Великие княжны… сознательно и мужественно относились к постигшей их родителей перемене и преданной любовью и поразительной заботливостью старались им облегчить горечь обид и унижений, выпавших на их долю во время заточения», – свидетельствовал генерал М.К. Дитерихс.

Венценосные узники искали утешение в молитве, богослужениях и духовном чтении. Из книги монахини Нектарии (Мак Лиз) известно, что

«2 (15) июля без всяких объяснений привели местного священника, чтобы совершить литургию. Вся семья и домочадцы исповедовались и причастились. Когда дошли до заупокойных молитв, вся семья неожиданно встала на колени, а одна из Великих княжон зарыдала. Догадывались ли они о своей судьбе, этого никогда не узнать».

Талантам и личным качествам девушек не суждено было раскрыться: четыре дочери Императора Николая II и Наследник Алексей разделили ужасную участь своих родителей. Старшей княжне было 23 года, младшей – 17 лет, Наследнику – около 14 лет. Красные комиссары расстреляли их в страшном подвале Ипатьевского дома в Екатеринбурге. Их вина, по мнению палачей, состояла в том, что они родились в Царской семье.

20 августа 2000 года Царь Николай, Царица Александра, Цесаревич Алексий, Царевны Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия причислены к лику святых сонма новомучеников Российских. Причисление к лику святых означает, что Церковь свидетельствует о близости этих людей к Богу и молится им как своим покровителям.

Слава Богу за то, что сейчас мы можем обращаться к Святым мученикам: «Святые Царственные страстотерпцы, молите Бога о нас!»