Схиигумения Мария (Горбатова)

16 августа мы вспоминаем схиигуменью Марию (Горбатову) – подвижницу благочестия ХХ века, проживавшую в 1930–1950-х годах в Сергиевом Посаде, неподалеку от лавры, и создавшую здесь тайную монашескую общину, где получали духовное окормление и поддержку многие и многие люди.

Схиигумения Мария (Горбатова)

В условиях антирелигиозных репрессий схиигумения Мария мало рассказывала о своей жизни до приезда в Сергиев Посад и о людях, которые ее окружали, поэтому информация об этом периоде ее жизни крайне скудна и порой несколько противоречива, потому что она могла в рассказах менять имена, дабы обезопасить близких ей людей.

Родилась подвижница примерно в 1860–1870-х годах (по некоторым данным, в 1879-м году). Первые сведения о ее жизни мы можем почерпнуть из воспоминаний Сергея Иосифовича Фуделя – православного богослова, философа и духовного писателя, неоднократно репрессированного по политическим мотивам и посещавшего старицу после одной из своих ссылок.

«Схиигуменья Мария пошла в монастырь лет 16, – пишет он. – Отец ее был богатый купец, а матери она не помнила. Была у нее добрая и верующая по-настоящему няня. И вот отец решил, что пора ее выдавать замуж. Был назначен день, когда придет сваха с женихом, и будут ‟смотрины”. В этот день она, печальная и о замужестве своем не думающая, должна была надеть какое-то особенное парадное платье из красного атласа. В этом платье она и сидела одна в большом двухсветном зале, ожидая гостей и жениха. Гости задержались, а она, положив руки на стол, а на руки голову, неожиданно заснула. И вот она видит, что открываются двустворчатые двери, и в комнату входит высокая Госпожа в таком сияющем одеянии, что ей стало страшно. Госпожа прямо подошла к ней, взяла ее левую руку и трижды намотала на нее четки со словами: ‟Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа”. Девушка проснулась и бросилась к няне с рассказом о видении. Няня сразу и твердо сказала: ‟Никаких женихов! Пойдем наверх, к себе”. Там она велела повязать щеку платком, а сама пошла к отцу и объявила, что ‟у девочки заболели зубы”. Смотрины были отменены, а вскоре отец, устрашенный видением, сам отпустил ее в монастырь».

Монахиня Досифея (Вержбловская) Известно, что схиигуменья Мария прежде была связана с Саратовом. По воспоминаниям состоявшей в ее тайной общине монахини Досифеи (Вержбловской), старица прежде подвизалась в монастыре в честь Владимирской иконы Божией Матери в Вольске и даже была настоятельницей этого монастыря. И хотя ее имя не фигурирует в списках насельниц 1925 и 1929 годов, и в самой обители никаких сведений об этом не сохранилось, тем не менее приводимые монахиней Досифеей подробности указывают на то, что это действительно может быть правдой, и в настоящее время во Владимирском монастыре города Вольска схиигуменью Марию почитают как подвижницу, окормлявшую сестер вплоть до закрытия обители в 1920-х годах.

Епископ Аткарский Николай (Парфенов) передал Марии благословение на подвиг юродства

Протоиерей Игорь Мальцев, очень близко знавший ее и проживавший какое-то время с ней в одном доме, свидетельствовал, что с 1910-х годов по 1936 год ее духовником был викарий Саратовской епархии епископ Аткарский Николай (Парфенов), который незадолго до своего последнего ареста и смерти в тюрьме передал Марии духовное окормление своей паствы и благословение на подвиг юродства, который она несла до конца жизни. Схимонахиня также прибегала к духовному руководству протоиерея Константина Соловьева, сыгравшего значительную роль в устроении церковной жизни в Саратове в начале и середине ХХ века.

Епископ Николай (Парфенов) По мнению А. В. Руфимского, чьи родственники и духовные наставники окормлялись у схиигуменьи Марии, ее можно отождествить с монахиней Ксенией, в миру Ульяной Яковлевной Багаевой (Горбатовой), факты биографии которой поразительно совпадают с фактами жизни Марии. Ульяна Яковлевна также происходила из крестьян Саратовской губернии, была духовной дочерью отца Константина Соловьева и принадлежала к кругу последователей епископа Николая (Парфенова), которых он называл «пустынной Церковью». Она была прихожанкой саратовской Вознесенско-Сенновской (Митрофановской) церкви и приняла постриг по благословению архиепископа Фаддея (Успенского) в 1928-м году. Ее фото из следственного дела отца Константина хранилось у А. В. Руфимского. Сверху на снимке имелась надпись карандашом: «Изъято у попа Соловьева», а на обратной стороне был текст, написанный рукой отца Константина:

«Мон[ахиня] Ксения постриж[ение] приняла на 5 нед[еле] Великого поста 16/29 марта 1928 г. В мире Ульяна Яковлевна Багаева (Горбатова). Вдова с 1914 г., из крестьян деревни Красновидовки Переездинской волости Аткарского уезда Саратовской губернии. Родилась 1863 г. в декабре. Пострижение тайное приняла по благословению Преосвященнейшего Фаддея [(Успенского)], архиепископа Саратовского, от иеромонаха Пантелеимона у него в келлии. Восприемною материю ей при пострижении была монахиня Агния (Нарциссова). C 1918 г. духовная дочь протоиерея Митрофановской церкви г. Саратова Константина Соловьева. С 1915 г. живет в услужении ради Господа у гр[аждан] В. П. и М. Ив. Кузнецовых: няня для детей и кухарка для дома. В 1903 г. на сороковой день после открытия св. мощей препод[обного] Серафима, Саровского чудотворца, была в Саровской обители, и в 1904 г. по благословению старца схимонаха Василия (Анатолия) снова посетила обитель и стала ревностная его почитательница. Долгое время была послушницею старицы Иу...ны, жившей по благословению и заветам старца Анатолия в келлии своей на хуторе Рожкова Кондрашова в 1,5 верстах от села Бор».

Протоиерей Константин Соловьев На допросе отца Константина спрашивали: «Следствию известно, что вы принимали активное участие в производстве тайного пострижения в совместной деятельности с бывшим епископом Парфеновым Николаем Горбатым и епископом Фаддеем?» На это батюшка ответил: «Действительно, я принимал участие в тайном постриге в монашество в 1928-м году с епископом Фаддеем некоей Горбатовой Ульяны Яковлевны».

Мама А. В. Руфимского также рассказывала сыну, что знала схиигуменью Марию с раннего детства, с тех пор, когда она, еще до принятия иночества, была прихожанкой Митрофаниевской церкви и духовной дочерью отца Константина Соловьева:

«Родом она была из деревни, жила по людям и всегда нуждалась, – вспоминала она. – Часто и подолгу она жила в нашей семье по просьбе отца Константина. Так как папа имел иранское гражданство и персидский паспорт на имя Ага Баба Мамед Кули Оглы, уроженца города Ардабилля, работники НКВД не трогали нашу семью до середины 1930-х годов. Тогда они предложили ему либо уезжать на родину без семьи, либо оставаться, приняв гражданство СССР. Он выбрал последнее».

Совпадения поразительны – не сходится только факт вдовства с рассказом С. И. Фуделя. Однако доподлинно неизвестно, кто именно поведал ему этот рассказ, – возможно, это была не старица Мария, а кто-то из ее почитателей. В любом случае с большой долей вероятности можно отождествлять монахиню Ксению со схиигуменьей Марией, и если это действительно так, то данный факт проливает свет на обстоятельства ее жизни до переезда в Сергиев Посад.

Дом, в котором находился монастырь под руководством схиигуменьи Марии. Сергиев Посад, Кустарная, 28. Фото С. Бессмертного

История общины схимгуменьи Марии в Посаде начинается в 1938-м году. Протоиерей Игорь Мальцев свидетельствовал, что дом на Кустарной улице, где старица Мария основала тайную монашескую общину, купил именно владыка Николай.

«Дом в Загорске (№ 28 по Кустарной улице) был куплен епископом Николаем и юридически оформлен на семью Мальцевых, – писал он. – Первую половину он благословил занять Мальцевым, а во второй половине благословил жить одной из своих саратовских духовных дочерей – схиигуменье Марии с ее послушницей Арсенией».

Двоюродный брат протоиерея Игоря А. Б. Ветвицкий вспоминал:

«Нам, детям, родители говорили, что схиигуменья Мария – прямая родственница, и выдавали ее за тетю нашего папы ‟бабу Феню”. Дом сначала привели в порядок, отгородились высоким забором от лишних взглядов и стали жить одной большой дружной семьей, вплоть до того, что у нас был общий стол… Домик маленький, но как в нем было хорошо, уютно, таинственно. На чердаке стоял гроб схиигуменьи Марии. В подвале был самодельный приемник, по которому слушали сводки с фронта. У ‟бабушки Фени” ежедневно вычитывали весь суточный богослужебный круг (кроме литургии) и монашеские правила. Схиигуменья Мария жила под фамилией и с паспортом ранее умершей жены сапожника Сарычевой, такая вот была конспирация… По фасаду дома левое окно (с торца правое окно) келлии схиигуменьи Марии было всегда занавешено. Сколько себя помню, из келлии она не выходила...» .

Монахиня Досифея (Вержбловская) говорила, что старица старалась ничего не делать без благословения своего старца, отца Ионы, которого называла «папой», рассказывая о нем очень редко, всегда понизив голос, как бы из страха, чтобы кто-нибудь не подслушал. По ее рассказам, он скрывался где-то около Волги, в маленькой деревне, в подземелье.

«Это была странная и удивительная история, – делилась монахиня Досифея. – Из немногих скупых слов схиигуменьи я могу только сказать, что отец Иона был священником. Я даже не знаю, был ли он архимандритом или просто иеромонахом. Во всяком случае, это был ее духовный руководитель долгие годы, еще до революции, и, по-видимому, духовный наставник ее монастыря».

Схиигуменья Мария Агиограф и историк Илья Басин в своем исследовании жизни схиигуменьи Марии приводит воспоминания одной из последних сестер ее общины. Рассказывая о жизни старца Ионы, та заметила, что сама никогда не поверила бы тому, что говорит, если бы не видела своими глазами его тайное пристанище на берегу Волги. Возможно, речь идет о подземных ходах, которые в давние времена рыли разбойники вдоль берега Волги и которые впоследствии стали пристанищем для гонимых христиан.

Можно предположить, что Иона – это вымышленное имя, которое схиигуменья Мария придумала для того, чтобы уберечь своего старца от возмездия безбожных властей. Однако известно, что она получала от некоего старца письма с наставлениями и указаниями, как поступать в том или ином случае. Она ничего не делала без его благословения и систематически посылала батюшке вещи и продукты. С 1947 года, после прекращения окормления отцом Ионой, до кончины старицы Марии в 1961-м году ее и сестер общины окормлял иеросхимонах Глинской пустыни Серафим (Романцов).

Община старицы Марии стала одним из оплотов послевоенного тайного монашества. Дом ее был постоянно наполнен людьми. Сюда приезжали за духовным руководством и советами в трудных жизненных ситуациях, здесь находили приют монахини из закрытых монастырей. Бывали в доме и такие известные подвижники благочестия, как иеромонах Пимен (Извеков), будущий Патриарх; первый наместник лавры архимандрит Гурий (Егоров), будущий митрополит; митрополит Иоанн (Вендланд), бывший в 1953–1956 годах настоятелем Духосошественского собора в Саратове; студент Московской духовной академии Юрий Смирнов, впоследствии архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий; архимандрит Кирилл (Павлов); протоиерей Тихон Пелих и многие другие лица разных званий и сословий, которые неизменно находили в этом доме утешение и поддержку.

Многие лица разных званий и сословий находили в этом доме утешение и поддержку

Схиигуменья Мария и созданная ей община помогали восстанавливать Троице-Сергиеву лавру в 1946-м году, после ее открытия. Монахини пекли просфоры, собирали пожертвования. Значительная часть денег, которые народ передавал на возрождение обители, хранилась именно у старицы Марии.

Говоря о характере старицы, можно привести занимательные воспоминания о ней монахини Досифеи:

«Матушка была полна юмора, бытового, простонародного юмора, сочного и здорового. И при том она немного юродствовала – это был ее стиль, ее способ общения с людьми. Иногда, бывало, придешь к матушке и начинаешь жаловаться: ‟Матушка, я больше не могу так жить… мне это трудно… мне это не под силу…”. Матушка слушает с сочувствием и потом говорит: ‟Ну, ничего, ничего! Вот я ей скажу, я ей сейчас вихор завью!” Вот такой был метод.

Существовал еще один метод ‟воспитания” у нашей матушки, в котором я принимала участие. Бывало, приедет к нам какая-нибудь гостья из ‟благородных”. Матушка зовет меня и говорит: ‟Вот, я сейчас тебя позову и буду ругать. А ты знай – это я не тебя ругаю, а ее – пусть слушает. А то она тоже деликатная, ей прямо сказать нельзя – не понесет. А ты кланяйся и говори: ‛Простите, матушка’, а сама будь спокойна – это я не тебя, а ее ругаю”».

Могилка схиигуменьи Марии на Старом городском кладбище Сергиева Посада Архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий в письме священнику Виктору Григоренко вспоминал о старице:

«Свет трудно скрыть среди тьмы времени. Люди тянулись к такому духовному человеку, как монахиня Мария, получая поддержку в вере, которую подмывает окружающий мир своими прелестями. Мне тоже выпало счастье бывать у матушки неоднократно, беседовать с ней, слышать о том, что еще не вмещала моя душа, – о сокровенной жизни здесь, несмотря на тяжкие обстоятельства земной юдоли, которая переходит в будущую вечность. Она не сходила со своего одра, будучи болезненной, но вся светилась в лице свой верой и внутренней молитвой».

В 1950-х годах здоровье схиигуменьи Марии начало ухудшаться. Сохранилось письмо от 9 апреля 1956 года монахини Варвары (Адамсон) епископу Афанасию (Сахарову), в котором говорится: «Была в воскресенье у схимницы Марии, очень плохая, наверно, не станет». По поручению обеспокоенного ее состоянием владыки монахиня Варвара неоднократно навещала старицу в домашнем монастыре.

Схиигуменья Мария (Горбатова) преставилась 16 августа 1961 года. После ее кончины сестры общины не решались принимать новых послушниц. Так со временем тайный монастырь прекратил свое существование. Однако память о подвижнице и молитвеннице, сумевшей сохранить веру в годы суровых гонений и передать ее следующим поколениям, и сегодня дарит ощущение близости Бога в любых, даже самых тяжелых жизненных обстоятельствах и дает нам пример глубокой преданности воле Божией.