«В отце Габриэле я видела незнакомого мне и брошенного мною Бога»

В издательстве «Вольный Странник» выходит долгожданное издание о преподобном Гаврииле (Ургебадзе) «Один Бог знает, кто такой Габриэл» – воспоминания его духовной дочери, Кетеван Бекаури.

Кетеван – как сундучок, в который отец Гавриил бережно положил все эти истории, а она максимально точно сохранила их в себе и передала читателю, чтобы донести то важное, что старец хотел сказать всем нам. Именно передала – в дар – свои воспоминания, не желая ничего взамен. А передавая, сказала: «Эта книга – подарок русским верующим, так любящим старца» – и поблагодарила нашего главного редактора, митрополита Симферопольского и Крымского Тихона (Шевкунова), за благословение и радостную возможность поделиться с нами своими воспоминаниями.

Представляем читателям портала главу из книги.

Иллюстрация: монахиня Эмилиана (Цымбаревич) Имя отца Габриэла я впервые услышала в Светицховели, будучи юной. Тогда я работала в археологической экспедиции во Мцхете – древней столице Грузии. Так как место раскопок находилось недалеко, я стала ходить в собор Светицховели и в течение двух лет присутствовала на службах. Но у меня не было духовника. Тогда я еще ни разу не исповедовалась – избегала Исповеди, потому что никак не могла преодолеть смущения, по обычному человеческому стыду.

Как‑то раз я стояла на службе и смотрела на алтарь с фреской Спасителя. В тот момент при вглядывании в ту самую фреску у меня возникло необычное ощущение, как некое откровение – я как будто ощутила внушение, что моим наставником в будущем станет настоящий старец и аскет, к которому я поднялась бы по лестнице, а точнее, он сам бы спустился и проводил бы меня наверх, сам бы позвал меня. Невольно я вспомнила повесть Ильи Чавчавадзе «Рассказ нищего», а точнее, главного героя этого произведения – нищего Габриэла. Я горячо молилась перед фреской Спасителя, чтобы Он подыскал для меня такого монаха. Это свое желание со временем я позабыла. Но этот случай я вспомнила лишь потому, что он удивительным образом связан с тем, что произошло чуть позже.

Однажды после окончания службы я осталась в соборе. Тогда, в 1980-е годы, люди в храмы практически не ходили, так что я была одна в целом соборе. Вдруг вошла возмущенная псаломщица Светицховели и недовольно сказала:

– Сюда ведут Габриэла. Он пьян. В плохом настроении. По дороге плюется и ругается матом. Разве ты не слышишь, в каком он состоянии? Уже подошел! Убегай отсюда, чтобы он тебя не оскорбил.

Я испугалась, но спросила:

– Кто такой Габриэл?

– Разве не знаешь, это сумасшедший. Он живет в курятнике в монастыре Самтавро. Похоже, сейчас убежал!

– В курятнике? Фу! Наверное, у него грязные руки! Какой ужас! Надо бежать.

– Да, уходи скорее, а то он может даже и ударить. Он же сумасшедший! Его не поймешь!

– Вот только этого мне еще не хватало! Как я мечтала о настоящем духовнике! А тут этот ненормальный пришел!

Я в сердцах спросила:

– И почему держат его в монастыре?! А вдруг он убьет кого‑то? И его не привлекут к ответу!

– Жалеют его! Жалеют! Быстрее уходи! Быстрее! – крикнула мне вслед псаломщица и сама тоже заторопилась.

Услышанное меня очень напугало, и, не взглянув на этого опасного монаха, я быстро покинула собор. Меня так устрашил этот случай, что из-за него я перестала ходить в церковь, оставила службы.

Меня так устрашил этот случай, что из-за него я перестала ходить в церковь, оставила службы

Прошло полтора года. Был праздник Шавнабада (Шави – черная, набада – бурка). Шавнабада – это название горы рядом с Тбилиси, где находится одноименный монастырь. Друзья предложили мне пойти на праздник, и я согласилась.

Было 11 октября 1991 года. В монастыре меня снова встретили мои друзья и с радостью сообщили:

– Ты знаешь, кто здесь? Отец Габриэл, юродивый пророк.

А я про себя подумала: «Я от него из Светицховели убежала, а он повстречался мне тут!»

Я очень испугалась. Но захотела хоть издали взглянуть на него, кто же такой этот ужасный и сварливый монах. А он там уже с кем‑то ссорился. Его голос доходил до небес – так сильно он кричал. Я его не видела, но хорошо слышала голос.

В то время я увлекалась фотографией и по дороге делала снимки. Решила и отца Габриэла сфотографировать, но осторожно, издали – страх перед ним у меня был все‑таки непреодолимым. И вот, те минуты навсегда остались в моей памяти, те величайшие минуты… Там был холм, я поднялась на него, осторожно посмотрела сверху и увидела поразительного человека – это в ту же секунду заставило меня раскаяться. Он был каким‑то нездешним, не из этого мира. Монах, чье лицо светилось. Он пришел сюда с самым тяжелым окровавленным крестом, из прошлого – явился в наше время. Я видела его лицо. Это был всеми брошенный человек, к которому отнеслись несправедливо, забросали камнями, не поняли, подняли на смех, а под конец его все покинули. Тогда я этого не понимала сполна, но все это неосознанно ощущалось. Потом только догадалась: в отце Габриэле я видела незнакомого мне и брошенного мною Бога. Как будто две минуты назад случилось это все, все, что написано в Евангелии. Как будто не оставалось времени на размышление. Меня пронзило чувство, что обязательно нужно идти за ним.

Меня пронзило чувство, что обязательно нужно идти за ним

Обязательно надо обречь себя. Надо нести вместе с ним этот окровавленный, тяжелый крест. Если пойдешь за ним, то это будет вечная жизнь. А если останешься – это будет вечная смерть.

Я думала: «Что будет со мной? Сейчас он встанет и уйдет». Я взглянула на него и впервые в моей жизни поняла, что уже и любила, и одновременно боялась его. Впервые осознала, что значит любить и бояться Бога. «Что будет со мной, если он уйдет? Я останусь одна. Я должна пожертвовать собой, Господи, помилуй!»

Это был абсолютно мертвый для этого мира человек. И более того, он ежедневно умирал. В нем живым было только Евангелие. Потом уже я убедилась, что Евангелие – это живой организм. У него есть сердце, легкие, почки, оно бьется, дышит и действует.

Громадное раскаяние охватило мое сердце. Ведь тогда я и представления не имела о Боге. У меня была своеобразная вера, исходящая из разума, и совершенно без любви. Из-за своего невежества и необразованности я подумала: если этот человек был бы Христом, тогда действительно стоило бы пожертвовать собой. Огорчилась я тогда, что отец Габриэл не был Христом.

Отец Габриэл сидел вместе с прихожанами и проповедовал, – на склоне маленького холма, несколько поодаль и сбоку от меня. Я могла видеть только половину его лица. Смотрела на него сверху. Народ сидел полукругом и слушал его проповедь. Я не посмела подойти ближе к нему из-за страха и уважения. Думала, знает ли он сейчас, что я на него смотрю. Как только я это подумала, отец Габриэл взглянул прямо на меня. Удивительное чувство охватило тогда мое сердце. Как в зеркало заглянешь и увидишь все, такой я стояла перед ним. Я догадалась, что он все знал обо мне. И даже больше того, что я знала о себе сама.

Потом отец Габриэл склонил голову и провел рукой по бороде. Как будто Господь сказал ему что‑то обо мне. Затем он снова взглянул на меня. И я воспользовалась этим моментом и сфотографировала его. Слава Господу, что эта фотография существует и ныне, и многие знают об этом. Потом он наклонил голову и снова взглянул на меня. Этого я уже не смогла вынести и скрылась. Убедилась, что в христианстве не существует ни женского рода, ни мужского. А есть огненный ангел в виде молнии, грома и грозы, ходящий по земле.

В тот день предсказал отец Габриэл, что все начнется с Сухуми:

– Я вижу страшное кровопролитие. В Сухуми сбросят большие бомбы. Там пойдет и восстанет народ против народа.

Он предсказал в Грузии оползни, землетрясение, тбилисскую войну, потерю территорий, сокращение границ, – что впоследствии и свершилось.

– Грузию ожидают такие дни, подобных которым даже в «Картлис цховреба» (летопись «Жизнь Грузии») не описаны, и еще многое другое.

Тогда я очень удивилась и, конечно, не поверила. Для меня все это было абсолютно невозможным. Казалось, что он преувеличивал

Тогда я очень удивилась и, конечно, не поверила. Для меня все это было абсолютно невозможным. Казалось, что он преувеличивал. В отце Габриэле преувеличенного в действительности ничего не было, ни на йоту. В нем всегда все было умеренно. Истинный пророк, всегда правдивый. Очень мне хотелось подойти к нему и преклонить колени перед ним. В душе я почувствовала, что перед нами стоял величайший монах Грузии. Из-за его величия и моего недостоинства я не посмела подойти. Считала себя последней грешницей, недостойной того, чтобы приблизиться к нему. Меня охватило какое‑то великое раскаяние. Впервые охватила грусть, что у меня не было духовного отца, что я ни разу не исповедовалась. Вспомнила Светицховели, как я ходила туда на службы, и тот раз, когда убежала оттуда.

Потом случилось так, что настоятели всех монастырей, присутствовавшие на празднике, пригласили отца Габриэла на торжественную трапезу. Пригласили и других гостей, включая меня. Я сидела в углу стола. Смотрела и не могла вынести величия отца Габриэла. Подумала: «Только бы он не заметил меня и не взглянул бы на меня». А он, наоборот, так и поступал – сидел, повернувшись в мою сторону, но не смотрел на меня. Несмотря на это, я сердцем почувствовала, что он все время смотрит на меня. И вообще, как будто именно из-за меня он и пришел сюда. Я почувствовала, что он обладал абсолютными знаниями о людях, об их душевном состоянии… Он поворачивался в мою сторону – и, плача, опять отворачивался. А затем поднялся, взял в руки чашу с вином и произнес тост за Пресвятую Богородицу… и опять заплакал. Он произносил только одно слово: «Богородица!» – и плакал, как будто у него не хватало слов рассказать нам о тех страшных муках, которые претерпела Пресвятая Богородица ради нас. Это было более чем слово – в нем одном были переданы все мучения Богородицы. Я впервые в жизни видела такую веру. Подумала: «Кто этот монах? Человек или ангел? Как он верит, как любит! Стоит на ногах, плачет, и произносит только одно слово: ‟Богородица”, и плачет, плачет, потому что верит – Богородица всем все простила».

Прошу Господа простить меня, раскаиваюсь – несмотря на то, что в тот момент Евангелие у меня было и я его прочитала полностью, из-за моего недоверия и невежества я не почитала Матерь Божию. Я считала, что Она была выдуманным героем этой великой книги. Господи, прости! Я думала: «Как можно всех за все-все простить? Ведь я – непрощающая». Хотя, конечно, вслух об этом я никому никогда не говорила. Как хорошо увидел отец Габриэл состояние моей души! И как он начал давать именно ту пищу, которая требовалась моей душе.

Тогда отец Габриэл показал мне, какой величины вера и любовь были у Богородицы, Которая всех за все простила. За унижение, оскорбление, издевательство, предательство и распятие. Она простила врагов и убийц единственного невинного Своего Сына. Всех за все простила. Не существует более сильной любви, чем эта. И эта любовь равносильна распятию…

Отец Габриэл произносил одно только слово: «Богородица», стоял и плакал, и этим знакомил меня с живым Евангелием, с незнакомым мне Богом. Меня тогда удивила стойкость, непоколебимость отца Габриэла в вере в Богородицу. Я самый счастливый человек. Мною еще сильнее овладели раскаяние, грусть и тоска. Я не выдержала этого, встала и вышла на улицу. В душе же мечтала: «Только бы он сейчас встал и ушел бы, так, чтобы ни разу не взглянул на меня и не заметил бы меня». Как только я это подумала, он встал и пошел следом за мной. Я сфотографировала и этот момент, это фото тоже существует. Я его напечатала спустя 20 лет.

Он прошел с опущенной головой, даже не взглянул на меня, точно так, как я и хотела. Остановился рядом, спиной ко мне. Что‑то сказал своему собеседнику, что шел позади, перекрестился и так ушел, будто я там и не стояла. Меня охватило такое сильное сожаление, что захотелось плакать – оттого, что я не исповедовалась ни разу и ни разу не приняла Причастие. В это время вышел настоятель монастыря и спросил:

– Вы случайно не на Исповедь пришли?

Я ответила:

– Нет, батюшка. Я даже и не представляю, как я должна исповедоваться.

– Ну-ка, идем в храм! – сказал он.

В тот день я впервые исповедовалась с Божией помощью и по молитвам отца Габриэла. Будто и правда отец Габриэл из-за меня пришел на Шавнабада. В тот день он поставил меня перед Христом.