Толкования на Апостол и Евангелие Недели 2-й по Пасхе

1.

Протоиерей Лаврентий Фарли
Толкование на Деяния святых апостолов (5: 12–20)

Лука завершает историю Анании и Сапфиры, показывая, как Бог, Который был со Своим народом, судя непокорных, продолжил быть с апостолами в силе. Руками же апостолов продолжали совершаться в народе многие знамения и чудеса. Продолжилось и единство Церкви, так как все единодушно (греч. ὁμοθυμαδὸν, ср. употребление этого слова в 1: 14, 2: 46, 4: 24) пребывали в притворе Соломоновом (Деян. 5: 12), чтобы послушать апостольское учение.

Однако апостолы удостаивались такого высокого почтения, что из прочих^[1] христиан же никто не смел пристать к ним, обращаться с ними слишком вольно. Они знали, что Бог был с апостолами Своей силой, а потому не позволяли себе сомневаться в их авторитете или вести себя с ними легкомысленно. Весь народ города прославлял (Деян. 5: 13) апостолов как мужей, облеченных силой и властью, и не беспокоил их, когда они встречались в дворах храма.

В итоге всего этого Церковь выросла еще больше, когда множество мужчин и женщин (Деян. 5: 14) обратилось к вере. Так высока была репутация апостолов в городе, что выносили больных на улицы, где Петр обычно ходил, дабы хотя тень его осенила кого из них (Деян. 5: 15) и исцелила их.

Бог с апостолами, и противостоять им – значит противостоять Богу

Далее Лука рассказывает о втором аресте (в этот раз всех апостолов), сосредотачиваясь не только на бесстрашном провозвестии Евангелия ими, но и на их сверхъестественном освобождении из темницы и совете почтенного Гамалиила (ст. 34–39). Посыл ясен: Бог с апостолами, и противостоять им – значит противостоять Богу. Апостол Лука ожидает, что его римская аудитория поймет посыл и поддержит новое христианское движение.

Повествуя об аресте, Лука подчеркивает, что мотивировало первосвященника и ересь саддукейскую (приверженцы которой управляли храмом): зависть (Деян. 5: 17). Именно зависть популярности христиан среди народа лежала в основе иудейской оппозиции новой вере (ср.: 17: 4–5), и именно иудейская зависть виновна в смятении, которое сопровождало христианскую весть, а не сама христианская весть.

Движимые завистью, начальники храма наложили руки свои на апостолов (вероятно, когда они учили в притворе Соломоновом) и заключили их в народную темницу (Деян. 5: 18). Там их надлежало держать под стражей до суда следующим утром. Но затем произошло неожиданное доказательство того, что Бог был с апостолами. Ангел Господень ночью отворил двери темницы (Деян. 5: 19) и вывел их. Когда они вышли наружу, он указал им идти и, заняв прежнее место, став в храме, говорить народу все сии слова жизни (Деян. 5: 20) и спасения. Освобождение из темницы, видимо, сопровождалось Божественным ослеплением очей стражников^[2].

2.

Архиепископ Димитрий (Ройстер)
Евангелие от Иоанна (20: 19–31)

«В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришел Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам! Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра Свои. Ученики обрадовались, увидев Господа» (Ин. 20: 19–20).

Святитель Иоанн Златоуст (Беседы на Евангелие от Иоанна) разъясняет содержание этих стихов и отвечает на вопросы, которые могут возникнуть:

«Поэтому, чтобы они не тревожились такими мыслями, Христос не дал миновать и одному дню, но, возбудив в них желание видеть Его, – как тем, что они уже знали о Его воскресении, так и рассказом жены, – в тот же день по наступлении вечера, когда они горели желанием видеть Его и были одержимы страхом, – отчего еще более усиливалось их желание, – предстал перед ними, и притом чудесным образом.

Почему же Он явился вечером? Потому, что особенно в это время, по всей вероятности, они находились в наибольшем страхе. Но вот что удивительно: как они не сочли Его за призрак, когда Он вошел чрез затворенные двери и внезапно? Это, без сомнения, потому, что Мария успела уже произвести в них сильную веру, а притом Он и явился к ним в светлом и кротком виде. Днем же Он не явился для того, чтобы ученики собрались все вместе, – так как они были в великом страхе. Поэтому Он даже не стучал в дверь, но внезапно стал посреди их, показал им ребра и руки, а вместе с тем и голосом успокоил волновавшиеся мысли их, сказав: “мир вам” (Ин. 20: 19), т.е. не смущайтесь. Этим Он напомнил им слова, сказанные перед страданием: “мир оставляю вам, мир Мой даю вам” (Ин. 14: 27), и еще: “во Мне мир имейте: в мире будете иметь скорбь” (Ин. 16: 33). “Ученики обрадовались, увидев Господа” (Ин. 20: 20). Видишь ли, как слова Его оправдались на деле? Что сказал Он перед страданием: “увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас” (Ин. 16: 22), – то исполнил теперь самым делом. Все же это привело учеников к совершенной вере».

В труде «Против ересей» (Книга 5, глава 31.1–2) священномученик Ириней Лионский обличает заблуждение гностиков, которые говорили, что Сам Господь, в Которого, по словам их, веруют они…

«…не воскрес в третий день, но умерши на кресте тотчас вознесся, оставив тело земле. Но Он три дня находился в месте, где были умершие, как пророк говорит о Нем: “Господь вспомнил умерших Своих святых, которые прежде почили в земле погребения, и Он сошел к ним извлечь их и спасти”. И Сам Господь говорит: “как Иона пробыл во чреве кита три дня и три ночи, так будет и Сын Человеческий в сердце земли” (Мф. 12: 40). И Апостол говорит: “а взошел – что означает, как не то, что Он и нисходил в преисподние места земли” (Еф. 4: 9). То же и Давид, пророчествуя о Нем, говорит: “и Ты избавил Мою душу из ада преисподнего” (Пс. 85: 13).

Итак, если Господь соблюл закон мертвых, чтобы быть первородным из мертвых и пробыл до третьего дня в преисподних местах земли, а потом, восстав во плоти, так что даже показал ученикам следы гвоздей, так и взошел к Отцу, то как не постыдятся те, которые говорят, что “преисподние места земли” – это есть окружающий нас мир, и что внутренний человек их, оставляя здесь тело, восходит в пренебесное место? Ибо, когда Господь “ходил среди тьмы смертной” (Пс. 22: 4), где были души умерших, а потом телесно воскрес и после воскресения вознесся, то очевидно, что и души учеников Его, ради которых Господь и делал это, пойдут в невидимое место, назначенное им от Бога, и там пробудут до воскресения в ожидании Его, потом же, восприняв тела и вполне воскресши, т.е. телесно, как и Господь воскрес, так и пойдут в присутствие Божие».

«Иисус же сказал им вторично: мир вам! как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас. Сказав это, дунул, и говорит им: примите Духа Святого. Кому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся» (Ин. 20: 21–23).

«Мир» (εἰρήνη) во всей полноте смысла этого слова только Он, как мы уже увидели, может дать (см.: Ин. 14: 27, 16: 33). Итак, что Он «дает» его теперь – это уверение, что апостолы смогут выполнить поручение, которое Он вскоре доверит им. Соответствующий термин в Ветхом Завете – שָׁלוֹם (шалом). В Септуагинте его почти всегда переводили как εἰρήνη, и во многих случаях он передает понятия «целостность» и «гармония» (см.: Быт. 15: 15; 26: 29 и Пс. 40: 9, последний стих частично цитировался в стихе 13: 18 этого Евангелия). Так как цель, для которой был избран еврейский народ – подготовка к пришествию Спасителя, качества, обозначенные термином שָׁלוֹם / εἰρήνη, были для них важнейшими. Пришествие Воплощенного Слова было провозвещено словами: «и на земле мир, в человеках благоволение (εὐδοκία, «благосклонность Божия» – Лк. 2: 14). Его целью было восстановление человека в это целостности. Об этом наша Церковь поет на Повечерии в предпразднство Рождества Христова (ирмос 9-й песни):

«Не диви́ся ны́не, о Ма́ти,/ ви́дящи я́ко Младе́нца,/ Его́же из чре́ва пре́жде денни́цы роди́ Оте́ц (Пс. 110: 3):/ возста́вити бо и сопросла́вити/ челове́ческое па́дшее естество́ приидо́х я́вственно,/ ве́рою и любо́вию Тя велича́ющее».

Иметь Духа Святого было необходимо для дела, которое Он собирался им поручить

«Он дунул» (ἐνεφύσησεν, аорист^[3] от ἐμφυσάω) – это было действие, которым Господь сообщил ученикам Святого Духа, о чем тотчас же сказал: «примите (λάβετε, повелительное от λαμβάνω) Духа Святого». Иметь Духа Святого было необходимо для дела, которое Он собирался им поручить. Надо помнить, что в книге Бытия (Быт. 2: 7^[4]), где мы читаем о сотворении человека, стоит:

«И создал Бог человека, (взявши) прах из земли, и вдунул (ἐνεφύσησεν) в лицо его дыхание (πνοὴν, однокоренное с πνεῦμα, «дух») жизни, и стал человек душою живою».

Дело Церкви, которая в то время состояла из горстки учеников, было тем же самым делом, на которое Он, Воплощенное Слово, был послан. «Как (καθὼς, наречие, означающее «точно так же, как»; см. также Ин. 3: 14, 5: 23, 10: 15 как примеры употребления этого слова в прочих судьбоносных изречениях Господа) послал Меня Отец, так и Я посылаю вас»: «послал» – это перевод слова ἀπέσταλκέν, перфекта^[5] от ἀποστέλλω; а «посылаю» – πέμπω, настоящее время. Из различия между двумя глаголами ничего не следует, так как в Ин. 17: 18 ἀποστέλλω обозначает и посылание Отцом Сына, и посылание Сыном учеников; то же верно и для слова πέμπω в Ин. 13: 20.

Господь, сказав «Примите Духа Святого», тотчас же продолжил:

«Кому простите (ἀφῆτε, сослагательное наклонение аориста от ἀφίημι) грехи, тому простятся; на ком оставите (κρατῆτε, сослагательное от κρατέω), на том останутся».

Итак, Господом было установлено, что для осуществления привилегии «прощать» и «оставлять» грехи, нужно иметь Духа Святого.

Блаженный Феофилакт в «Толковании на Евангелие от Иоанна», ст. 19–23, так пишет о мере дарования Духа Святого ученикам в это время:

«Теперь Он дует на них и дает Святого Духа – но не совершенный дар, который Он даст им в Пятидесятницу. “Примите Духа Святаго” – значит то же, что “Пусть это частичное даяние благодати сделает вас готовыми принять позже полноту Святого Духа”. Слова “Кому простите грехи, тому простятся” указывают на это именно дарование, которое Он дает ученикам ныне: власть прощать грехи. Позже, в Пятидесятницу, Сам Дух сойдет во всем могуществе, изливая на апостолов всякое духовное дарование и силу творить чудесные дела, такие, как воскресение мертвых»^[6].

Блаженный Августин (Трактат на Евангелие от Иоанна, 121.4) объясняет, что дар ученикам был дан Церкви.

«Любовь Церкви, которая через Святой Дух изливается в сердца наши (Рим. 5: 5), отпускает грехи тех, кто сопричастен ей, но сохраняет грехи тех, кто не сопричастен ей. Потому-то после слов “примите Духа Святаго” Он тотчас сделал добавление о прощении и сохранении грехов».

И вот, в Деян. 2: 38 мы читаем, что в день Пятидесятницы, при сошествии Святого Духа, апостол Петр, исполненный Духа Святого, произнес могущественную проповедь, так что «мужи Иудейские», «услышав это, умилились сердцем и сказали Петру и прочим апостолам: «что нам делать, мужи братия?» И Петр ответил: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения (ἄφεσιν, ἄφεσις) грехов; и полу́чите дар Святого Духа». Итак, здесь выражено прямое отношение крещения к праву, или власти прощать и оставлять грехи, которая пребывала в тех, кто получил Святого Духа.

Позднее, в продолжение жизни Древней Церкви, были и те, кто отделялся от нее и основывал свои еретические или раскольнические церкви – некоторые из-за вероучительных несогласий, а иные по личным причинам. Как следствие, когда некоторые из членов этих общин желали соединиться с истинной Церковью, возникли разногласия по поводу того, как их принимать. Некоторые, видимо, верили, что крещение, принятое в одной из отколовшихся церквей, было все еще действительным или могло стать таковым после принятия Святого Миропомазания. Другие держались мнения, что таинства раскольников и еретиков были вовсе не действительными, и обращающихся из этих церквей для присоединения к Православной Церкви следовало крестить (заметим, что эти споры даже в нынешние дни возникают среди православных). Среди тех, кто отвергал действительность инославных крещений, доказывая, что служители этих сект не могут крестить, потому что не приняли Святого Духа, священномученик Киприан Карфагенский, вероятно, самый известный и авторитетный. Ниже мы приведем пример его аргументации по поводу крещения обратившихся из еретических или раскольнических сект:

«…и прикровенным притворством веры обманывает благодать, уверяя, что если кто-нибудь по неправой вере мог креститься вне Церкви и получить отпущение грехов, то по этой же вере мог получить и Духа Святого, и, стало быть, нет уже нужды, когда он обращается, возлагать на него руки для того, чтобы он получил Святого Духа и запечатлелся Им. Так, он вне Церкви или мог получить и то и другое [верой], или, будучи на стороне, не получил ни того, ни другого. Но очевидно, где и кем может быть дано отпущение грехов, даруемое в крещении. Власть разрешать что-нибудь на земле, так чтобы это разрешалось и на небе, Господь дал прежде Петру, на котором Он основал Церковь, установляя и показывая тем ее единство (Мф. 16: 19), а по Воскресении и всем апостолам, говоря: “якоже посла Мя Отец, и Аз посылаю вы. И сие рек, дуну, и глагола им: приимите Дух Свят. Имже отпустите грехи, отпустятся им; и имже держите, держатся” (Ин. 20: 21–23). Отсюда понятно, что крестить и давать отпущение грехов могут только в Церкви предстоятели, имеющие основанием евангельский закон и Господнее распоряжение; а вне Церкви ничто не может быть ни связано, ни разрешено, так как там нет никого, кто мог бы связать что-нибудь или разрешить» (Письмо 32, к Юбаяну о крещении еретиков, 6–7).

«Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус. Другие ученики сказали ему: мы видели Господа. Но он сказал им: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20: 24–25).

Интересно отметить, что в стихе 25 «мы видели», сказанное учениками, и сказанное Фомой «увижу» – это переводы форм ὁράω: ἑωράκαμεν, перфект, и ἴδω, аорист – глагола, который, в отличие от βλέπω, означающего простое физическое зрение, значит «видеть» в смысле «познать на опыте», «понять». Вложу (в англ. «put» и «thrust») переводится как βάλω, сослагательное наклонение аориста от βάλλω.

Фома усомнился в вести о Воскресении не потому, что считал апостолов лжецами, а потому, что считал невозможным человеку воскреснуть из мертвых

У блаженного Феофилакта (там же, ст. 24–29) есть интересное замечание, почему Фома «назван Близнец»:

«Евангелист упоминает о таком значении имени, чтобы показать, что Фома был склонен к двоедушию – недоверчивый по природе. Он усомнился в вести, принесенной ему прочими, не потому, что считал их лжецами, а потому, что считал невозможным человеку воскреснуть из мертвых. И сомнение сделало его неумеренно любопытным. Доверчивость – признак легкомыслия, но упорное противление истине – несомненный показатель косности ума. Фома даже своим глазам не поверил, но потребовал проверки осязанием, наименее отчетливым из чувств»^[7].

Евангелист уже дал нам представление о характере Фомы в 11: 16, о его страхе и порывистости. Этот новый штрих к портрету, что он потребовал некоторое доказательство, чтобы поверить в воскресшего Христа, принес ему и прочим, недостаточно сильным в вере, прозвище «Фома неверующий». Но надо помнить, что преображающая сила Святого Духа еще не сошла на него и на прочих учеников^[8].

«После восьми дней опять были в доме ученики Его, и Фома с ними. Пришел Иисус, когда двери были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме: подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома сказал Ему в ответ: Господь мой и Бог мой! Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин. 20: 26–29).

Теперь нам представлена сцена, подобная показанной в стихе 19 – ученики снова оставались вместе. Повторяется одна деталь: «двери были заперты» (κεκλεισμένων, перфектное причастие от κλείω), видимо, по той же причине – «из опасения от Иудеев». Но теперь и Фома был с ними, оставшись даже после того, как выразил сомнение.

Видимо, специально в интересах Фомы Господь, не явившись немедленно, подождал восемь дней, чтобы снова явиться посреди учеников. Святитель Иоанн Златоуст (Беседы на Евангелие от Иоанна, 87.1) говорит в пользу этого понимания:

«Для чего же Он является ему не тотчас, а спустя восемь дней? Для того, чтобы Фома, внимая в течение этого времени убеждениям учеников и слыша одно и тоже, воспламенился большим желанием и сделался более твердым в вере на будущее время. Но откуда он знал, что и ребра прободены? Слышал это от учеников. Отчего же этому он поверил, а тому не поверил? Оттого, что то было событие совершенно необыкновенное и чудесное».

Насчет факта, что «двери были заперты», святитель Иларий Пиктавийский (О Троице, книга 3, п. 20) спрашивает и затем комментирует:

«Проник ли Он через стены, или прочность бревен, преодолев саму их природную непреодолимость? Ведь там Он присутствовал телесно, и никто не думал об обмане. Итак, пусть очи твоего разума последуют за Входящим, пусть взгляд твоего разумения сопровождает Его, когда Он входит в это запертое помещение. Нет отверстий в стенах, двери заперты. Но вот Он стоит посреди – Тот, Кого ничто не способно удержать».

Тот, кто сначала не верил, от прикосновения к ребру сделался отличным богословом

Блаженный Феофилакт о встрече Господа с Фомой говорит:

«Господь, желая показать, что Он был с ними и тогда, когда Фома высказывал перед соучениками слова своего неверия, не ожидает, пока услышит от него что-нибудь подобное, но Сам вперед исполняет то, чего желал Фома, и употребляет его собственные слова. И смотри, сначала Он говорит с упреком: “Подай руку твою”, но потом вразумляет: “Не будь неверующим, но верующим”… Смотри, как тот, кто сначала не верил, от прикосновения к ребру сделался отличным богословом. Ибо он проповедал два естества и одно лицо во едином Христе. Сказав “Господь”, исповедал человеческое естество; ибо “Господь” употребляется и об людях, например: “Господин! если ты вынес Его” (Ин. 20: 15). А сказав “Бог мой”, исповедал Божеское существо и таким образом исповедал Одного и Того же Господом и Богом»^[9].

Говоря об ответе Господа на это исповедание, святитель Иоанн Златоуст (там же) обращает наше внимание на первоочередную важность веры:

«Вера в том, действительно, и состоит, чтобы принимать невидимое: “вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом” (Евр. 11: 1). А блаженными Он называет здесь не одних только учеников, но и тех, которые уверуют после них. Но ведь ученики, скажешь, увидели и уверовали? Однако ж они ничего подобного не требовали, но от погребальных пелен тотчас приняли слово о воскресении и прежде, чем увидели самого Христа, уже показали полную веру. Итак, если кто в настоящее время скажет: как бы я желал жить в те времена и видеть Христа чудодействующего! – тот пусть подумает, что “блаженны невидевшие и уверовавшие”».

Наконец, о принятии Господом исповедания Фомы святитель Иларий Пиктавийский (там же, книга 7, п. 12) говорит^[10]:

«Конечно же [если бы Иисус не был Богом], Сын, преданный Отцу, не творивший Свою волю, но волю пославшего Его, не искавший Собственной славы, но славы Того, от Кого пришел, отверг бы поклонение с обращением по такому Имени, как уничтожающее единство Божие, которое лежало в основе Его учения. Но на самом деле Он подтверждает это суждение о таинственной истине, сделанное верующим апостолом; Он принимает как Собственное имя, принадлежащее природе Отца. И Он учит, что блаженны те, кто, хоть и не видели Его воскресшим из мертвых, все же поверили, на основании уверенности в Воскресении, что Он Бог».

«Много сотворил Иисус пред учениками Своими и других чудес, о которых не писано в книге сей. Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин. 20: 30–31).

Евангелист теперь предвосхищает заявление, которым он окончит Евангелие (см.: 21: 25). Он называет чудные дела Христа «знамениями» (σημεῖα), потому что они не просто чудеса, но дела, указывающие на истину о Боге, человеке и взаимоотношениях между ними. Они не оставили сомнения в умах учеников, что Он истинно Мессия, о Котором пророчествовали. В начале своего Евангелия апостол Лука (1: 1–4) свидетельствует об истине того, о чем намерен повествовать:

«Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то́ бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен».

Апостол Павел (Рим. 15: 4) уверяет читателей, что ветхозаветные писания были написаны, чтобы приготовить народ Божий к пришествию Иисуса Христа: «А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду».

И вот, апостол Иоанн, написав о жизни и делах Спасителя, заявляет, что цель того, что он написал о столь многом – «дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его».

Преподобный Беда Достопочтенный (Беседы на Евангелия, 2.4) заключает беседу на Страстную седмицу увещанием, написав о «первосвященниках», как они «положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса» (Ин. 12: 10–11):

«О, слепое коварство слепцов – желать убить того, кого воскресили в жизнь! Будто бы Иисус не мог воскресить к жизни убитого, когда смог воскресить умершего! И Он действительно научил тому, что способен делать то и другое, ибо восставил к жизни и Лазаря, который умер, и Самого Себя, будучи убитым^[11]. Горячо возлюбленные братья, да оставим злобу неверных и последуем преданности верных. Да оставим скопище лукавых и не сядем в собрании суетном, не пойдем с законопреступными (Пс. 25: 4–5). Да веруем в Него, спасающего не только тело, но и душу от смерти, и да соблюдаем в делах наших то, во что веруем, так что обретем верой вечную жизнь в Его имя, ибо Он живет и царствует со Отцом и Святым Духом во веки веков. Аминь».

Желание «убить Христа» продолжается и в наше время

Желание «убить Христа» и в наше время продолжается в лице кощунников и в одной религии, которая учит, что Иисус Христос – не Сын Божий, а один из многих пророков. Его предписания и заповеди иногда объявляют устаревшими, якобы приемлемыми в другое время, но более невозможными или непрактичными.

К другим тенденциям среди современных христиан относится убежденность, что спасение верой настолько неотъемлемо, что неважно, как живет человек. Есть еще и такие православные, которые гордятся соблюдением всех правил и постановлений, особенно относящихся к постному времени, не заботясь нисколько об изменении сердца и образа жизни, на которое указывают эти правила.

Все эти тенденции либо искажают, либо заглушают проповедь Воплощенного Сына Божия и таким образом убивают истинного Христа, заменяя Его на более удобного для современного человека.

И чтобы не было домыслов, что следующее в главе 21 может быть прибавлением к оригинальному тексту в двадцать глав, либо от самого евангелиста, либо от кого-то иного, блаженный Августин (там же, трактат 122.2) объясняет:

«Этот отрывок как бы указывает на конец книги, но далее рассказывается о том, как Господь явился при море Тивериадском и в ловле рыб вверил тайну Церкви, какой она будет при последнем воскресении мертвых. Так вот, я полагаю, что был смысл для такого указания, чтобы в качестве как бы конца книги было помещено то, что послужит предисловием к дальнейшему повествованию, дабы придать ему таким образом большую значимость».

Не может ли быть, что евангелист предчувствовал дело тех, кто предлагает «реконструировать» это Евангелие в «оригинальной» форме? Были даже попытки найти в языке первых двадцати глав Евангелия и этой, последней, главы отличия, достаточные, чтобы подтвердить предположения, что у них разные авторы. Пусть даже некоторые православные ученые прельщаются этими «научными» изысканиями и сомневаются в авторстве Иоанна для этой главы, они должны понять, что подвергают сомнению саму Церковь и ее авторитет. Несмотря на то, что некоторые из этих ученых, среди которых есть и православные, относятся к Священному Писанию как к любому другому документу из прошлого, Церковь все же твердо стоит на «страже» подлинности и целостности священного текста^[12].