«Спецом дауна родила, чтобы пиариться!»

Маша – Когда мы умрем и придем на Суд ко Христу, мы очень удивимся, за что Он будет нас миловать. Мы будем помилованы за вещи, которые сделали и даже не заметили. Или которые считали просто своей жизнью. А что мы считали важным, глобальным, достойным уважения – достижения, успехи, – Господь посмотрит на это все, вздохнет, с нежной улыбкой похлопает нас по плечу и скажет: «Ничего, ничего, бывает».

Такие слова сказала моя знакомая, Наталья. Она тогда рассказывала мне историю об одной особой девочке и о чуде.

А я вдруг подумала о другом. Что если не спешить, не суетиться и не дергаться, то Господь в свое время все устроит наилучшим образом. Даже в такой мелочи, как написание статей.

«Когда ваша ненормальная дочь нападет с ножом»

Уже неделю, наверное, я делала материал. Все шло нормально, мысли во что-то складывались, иногда мне даже нравилось, но не было самого главного. Того – о чем я, собственно, пишу. Зачем это все? Какой смысл? И я уже начинала расстраиваться.

И когда уже все практически было готово, но не было этого самого главного, я вдруг вспомнила о голосовых сообщениях, которые Наталья отправила мне еще месяца два или три назад. Были они немного о другом, но что-то толкнуло меня опять их послушать. И поняла – вот! Вот он – главный смысл. Но об этом чуть позже.

«Аборт – это было бы цивилизованное решение вашей большой проблемы», – написала мне та женщина

А до этого у меня все начиналось с комментария, который адресовала мне незнакомая женщина в одном обсуждении темы абортов. Речь шла о том, стоит ли рожать ребенка-инвалида, если мать заранее знает о его диагнозе. Или прерывание беременности – это единственно верный шаг? В последнее время я часто почему-то оказываюсь в таких дебатах.

Мнения в итоге, как всегда, разделились. Но культурно, без милитаризма. Пока я, в полном восторге от себя и от нашей Маши, у которой синдром Дауна, не выложила там ее фото.

– Вы выбрали рожать больную – ваше дело, – написала мне та женщина. – Но надо же думать и о других. О налогоплательщиках, за чей счет вы живете. Об окружающих людях, на которых ваша ненормальная дочь нападет с ножом, когда вырастет. Это часто у даунов бывает. Аборт – это было бы цивилизованное решение вашей большой проблемы. Но вы же такие все из себя гуманисты в белом пальто. А другие, «плохие», должны теперь страдать из-за повсеместной агрессии ваших даунов.

«У каждого во дворе агрессивный даун»

Но я, кстати, и не выбирала «рожать больную» или нет. Я, слава Богу, во время беременности ничего не знала. И говорила уже и сто раз буду повторять: я преклоняюсь перед женщинами, которые все знали, но все равно выбрали жизнь, а не убийство своего ребенка. Да, не такого, как все, да – часто очень больного. Но человека! Живого! И, поверьте, многим из них очень (очень!) тяжело далось это знание.

А еще. В это, наверное, сложно поверить, но мы с мужем тоже платим налоги. Не то чтобы с большой радостью, но все же. Хотя, конечно, социальными бонусами, положенными семьям с детьми-инвалидами, мы тоже пользуемся. И тут уже, конечно, не без удовольствия. Но этому странно, конечно, завидовать. Хотя конкретно нам с Машей – и можно.

А главное: с какой стати моя дочь должна нападать на кого-то с ножом? И почему это происходит часто?

Маша знает, что нападать ни на кого не надо не только с ножом, пистолетом или палкой, но и просто словесно. Последнее, правда, только знает. А вот соблюдает далеко не всегда. Что-что, а язык у нее подвешен хорошо.

Что же касается «даунов» с повсеместной поножовщиной. Ради интереса погуглила в интернете – ни одного случая не нашла. Зато нашла статьи о том, как в Оренбурге вполне себе нормотипичные люди убили парня с синдромом Дауна по имени Игорь. Которого в городе многие знали и любили. Он убирался возле магазина.

Прочитала, как нормотипичный, но неоднократно судимый петербуржец изнасиловал и задушил женщину с синдромом Дауна. Разные издания еще и писали, что из тюрьмы он ушел на СВО. И вот на побывке совершил это жуткое преступление.

Это, конечно, не означает, что здоровые все с ножами. Но уж точно чаще, чем синдромные.

Но такими выпадами, как тот комментарий, меня сразить сложно. Я старый солдат, как говорится. И, наверное, у человека должны быть серьезные жизненные причины для такого интернет-поведения. Но все равно удивляет, до каких фантазий иногда могут дойти люди, отстаивая свое право на убийство ребенка. А аборт – это убийство и есть.

Меня удивляет, до каких фантазий иногда могут дойти люди, отстаивая свое право на убийство ребенка

Кстати, недавно под одной из моих статей на эту тему читатели поделились забавными наблюдениями:

– На днях читала комментарии под видео в тик-токе, аккаунт двух людей с синдромом Дауна, они занимаются танцами. Сколько же там негатива… У каждого во дворе обязательно есть агрессивный даун. У меня один вопрос. Где они все их видят? У нас в городе мало таких детей, а взрослые все адекватные и приятные в общении.

– Это примерно то же самое, что с неправильными священниками. У каждого невоцерковленного атеиста есть знакомый батюшка, с которым он либо мутные сделки мутит, либо водку пьет, либо по бабам ходит.

«Людям надо расслабиться и зачать»

Но, знаете, хотя я и к комментариям в свой адрес довольно ровно отношусь, есть те, которые прямо запали в душу. Например:

– Хватит пропагандировать даунизм!

Интересно, каким образом его технически можно пропагандировать?

– Мощные неуправляемые дауны и даунихи непредсказуемы, их надо водить только за ручку, от них исходит опасность.

Где?!! Где вы их находите, этих «мощных» даунов??? Это как с квадроберами. Всех вокруг они покусали, всем на обувь написали, такую опасность для России представляли, что других проблем в стране не осталось. Прямо истерика была. Только в глаза их никто не видел.

А есть среди комментариев настоящие фавориты:

– Она спецом своего дауна родила, чтобы пиариться.

Тут только руками развести.

– Кучеренко с мужем за дауниху пособия нехилые получают. У нас знакомые тоже инвалида специально родили. У них ипотека.

Но самое мое любимое вот это:

– Людям надо расслабиться, наконец, и зачать! Лена со своим дауном расслабиться людям около и после сорока лет не дает. Ну, везде Ленка, на всех ресурсах, на первых полосах!

Только люди зачать приготовились. И вдруг откуда ни возьмись – я с дауном Машкой. Они пугаются, ну и полное фиаско, соответственно.

Это был уже финал дискуссии. А начало – о том, что, называя аборт убийством, я лишаю население России права рожать здоровое потомство. И нормальные женщины из-за меня предпочтут вообще стерилизоваться, чем считаться убийцами в случае прерывания беременности.

– Леночкам нужно стерилизованное население России! Да и будущих граждан Израиля должно быть много! Леночки с их сектой эмбрионов очень удивятся, что гореть им всем вечно в аду за то, что толкали людей к стерилизации, а страну к вымиранию.

Прямо не многодетная домохозяйка с ребенком-инвалидом, а вселенское зло.

Где я и где Израиль, Господи Ты Боже мой! Но это мой крест. Меня с моей фамилией то в бандеровки запишут, то в ЦИПСО. А с лицом и кудрями – в кого угодно, даже гастарбайтером однажды назвали, только не в русские, кем я вообще-то и являюсь. Моего мужа, чистокровного украинца, в нашем храме даже как-то спросили:

– Где ты, москвич, себе такую хохлушку нашел? Или еврейку?

Согласие матери на убийство ребенка

Но если серьезно, то как еще аборт называть, как не внутриутробным убийством ребенка? Это разве что-то другое? И тут дело не в том, что я вешаю клейма и сужу. Сто раз говорила и буду повторять: страх и боль женщин, которые узнали, что у их нерожденного ребенка синдром Дауна, например, я хорошо понимаю.

Но даже в том случае, когда шок, страх и ужас, – это убийство. Понятно, что за сделавшей его женщиной не нужно бегать с плакатами: «Убийца! Убийца!» Но если тебя спросили, то врать, лишая возможности покаяться, тоже, наверное, не стоит.

И если бы в медицине тоже все называлось своими именами, то часть проблемы, мне кажется, была бы решена. Дают женщине перед абортом подписывать не «согласие на медицинское вмешательство» (или как там), а «согласие отца и матери на убийство ребенка» – и тут уже сто раз подумаешь. Можно еще в конце маленький гробик выдавать и обязывать хоронить. А все остальное – от лукавого.

Сейчас вспоминаю, что из всех определений абортов одно было самое лживое. Лично для меня, по крайней мере. Тогда в одном из постов ВКонтакте рассказывалось о женщине, которая, узнав, что у ее неродившегося ребенка синдром Дауна, посовещалась с мужем, и они решили, что «растить инвалида не в ресурсе». И беременность была «прервана». Как часто и бывает…

Ну и обсуждался комментаторами моральный аспект абортов. Кто за, кто против. Личное дело, не личное, государственное. Тоже всё как всегда. Пока в итоге автор поста, которая работает в каком-то фонде консультантом, не написала:

– У мамы произошла перинатальная потеря, ей тоже непросто. Я за то, чтобы женщина могла поделиться с другой женщиной, и ее постарались понять и принять, и она могла бы себя почувствовать безопасно.

«Аборт как перинатальная потеря мамы»

Я даже переспросила тогда:

– Вы называете аборт «перинатальной потерей»?

– Да.

Назвать женщину, абортировавшую своего собственного ребенка, «мамой, пережившей перинатальную потерю»?! Это как?!

Я не буду в очередной раз повторять про страх и ужас. Про то, что не нужно носиться с обвинениями за сломавшимися женщинами. И что все имеют право быть выслушанными и услышанными. И что любой человек грешен, и любой может покаяться и верить в милость Божию. Но назвать женщину, абортировавшую своего собственного ребенка, – «мамой, пережившей перинатальную потерю»?! Это как?!

Я не знаю, может, я чего-то не понимаю. И это гуманно и по любви. А у меня самой какая-то эмоциональная тупость. Но для меня в этих словах такое лукавство и передергивание, такая дьявольская ложь, что мурашки по коже. При этом, я уверена, что та консультантша хотела как лучше – эмпатия и так далее. Но вдумайтесь только: «Убийство ребенка – перинатальная потеря». И женщина, которая его сделала, получается – невинная, безмолвная жертва злых, не зависящих от ее воли обстоятельств?!

Правильно написала одна многодетная мама, что такая подмена понятий обесценивает реальные перинатальные потери. Когда женщина делала все возможное, чтобы доносить, но ребенок погиб.

У меня в ленте и в реальной жизни есть огромное количество знакомых, которые теряли детей во время беременности. Некоторые не по одному разу. Они делали все, чтобы их дети родились. Годами проходили мучительное лечение, готовы были колоть себе что угодно, лежать месяцами, не вставая даже в туалет. Но их дети не выживали. Они лечились от депрессий, нервных срывов, пробовали вновь и вновь. И вновь теряли. Как можно ставить в один ряд женщину, убившую своего ребенка, и этих женщин? Это издевка какая-то, что ли?

Но это вообще тенденция нашего времени. Все красиво назвать, всех успокоить и, не дай Бог, не сделать так, чтобы кто-то испытал чувство вины. Чихнуть сейчас невозможно, чтобы не «обесценить» чужие неприкосновенные ценности, не «нарушить границы» и не «навесить эту вину». Мне как-то даже сказали:

– Вам не нужно писать о том, какая чудесная у вас Маша. Женщины, сделавшие в таких случаях аборт, могут испытать чувство вины.

Да, всё с ног на голову. Мы с Машей, кстати, сейчас в санатории в Крыму. И только сегодня я говорила с мамой такой девочки. Она рассказывала, как давили на нее врачи во время беременности, заставляя сделать аборт.

– На меня в жизни никто так не давил. Что я пережила, врагу не пожелаешь. Подсовывали подписывать какие-то бумаги. Я подписывала, потом рвала. А когда я окончательно отказалась от аборта, у меня было чувство, что я сделала что-то стыдное, ненормальное. Такие они там психологи! Но я не понимала, почему бороться за жизнь своего любимого, долгожданного ребенка – стыдно?

Но это уже немного о другом. А тогда определение «аборт как перинатальная потеря мамы» меня действительно шокировало. И какая в этом случае вообще может быть «мама»?

«А какая от тебя польза?»

Там еще был интересный момент. В этом же обсуждении у меня возникла небольшая дискуссия с одной женщиной. Не знаю, кто это на самом деле (профиль пустой, фотографии нет, фамилии тоже). Какая-то Аленка-Аленушка или что-то подобное.

Она отстаивала это коронное, что если женщина решает сделать аборт, то это ее личное дело. А уж если там ребенок с синдромом Дауна – тем более. Потому что это какие-то бесполезные неполноценные существа. Семей не заводят, детей не рожают, работать не могут и зачем они вообще нужны? «От любого человека должна быть практическая польза!»

Слово за слово, написала она: «Сама я аборты не делала, потому что две мои беременности были замершими и рожать я теперь не могу».

Ценность человеческой жизни, наверное, шире какой-то практической социальной пользы

И я тогда вдруг подумала, что ценность человеческой жизни, наверное, шире какой-то практической социальной пользы, необходимость которой эта женщина отстаивает. Хотя, конечно, хорошо, если каждый будет эту пользу приносить.

Ты (та женщина) считаешь людей с инвалидностью неполноценными, потому что они, например, не могут родить детей. И их поэтому нужно абортировать. Но ты сама тоже не можешь. Зачем, исходя из твоей логики, ты нужна? Какая от тебя польза с точки зрения пресловутой демографии, например? Мужу, если он хочет детей, зачем ты нужна? Тебя тоже теперь можно выкинуть на помойку. Или всё же такими категориями полноценная жизнь не измеряется? Да и что такое полноценная жизнь?

Ты считаешь, что люди с ментальной инвалидностью не нужны, потому что не могут работать? Хотя многие, на самом деле, могут. И, кстати, выполняют простую работу, от которой как раз ощутима польза. Убирают, еще что-то делают. А сколько у нас в стране людей без ментальной инвалидности, которые занимаются какой-то невнятной и совершенно бесполезной деятельностью? Они не врачи, не пожарные, не учителя. Они просто перебирают никому не нужные бумажки и получают часто больше денег, чем машинист поездов, например. А от машиниста – польза. Он вон сейчас нас с Машей в Крым привез. От проводницы пожилой – польза! И труд ее – титанический. Три недели туда-сюда. А зарплата меньше, чем у какого-нибудь сто тридцать пятого никому по большому счету не нужного чиновничка. И что, их всех тоже уничтожить – этих, бесполезных? И так далее до бесконечности.

Вообще заметила, что все те, кто лишает других права на жизнь, сами жить более чем хотят. Несмотря ни на что. Помню, как-то одна старушка при мне задалась вопросом: «Зачем рожать больных детей?».

– Вы хотите жить? – спросила я ее.

– Очень хочу!

Она была старая, сгорбленная, со скрюченными пальцами на руках и палкой. Каждое движение было для нее настоящей мукой. И «пользы» сейчас от нее не было никакой. Только «вред», наверное. Но она очень хотела жить! И при этом не понимала, зачем жить больному ребенку…

«Подвиг выше человеческого»

Вот на этом месте я потерялась, не зная, куда теперь выруливать. И в какой-то момент начала заново слушать голосовые сообщения Натальи. Она рассказывала о знакомой семье – папе, маме и их дочке.

Родители были очень молодыми, когда родилась их девочка – их первый ребенок.

Беременность протекала хорошо. Все анализы и обследования были идеальными. А потом то ли начались схватки, то ли нет. Врачи не брали на роды, хотя срок уже превышал сорок одну неделю. В итоге муж повез жену в другой город. Ребенка тянули, повредили позвоночник, воды были зелеными.

– Когда ее вытащили, медики сказали: «Даже имя не придумывайте. Такие дети не живут», – рассказывала Наталья. – Но девочка жила – день, неделю, год, десять. Живет! Благодаря матери, которая билась за нее. Которая не останавливалась ни на секунду, даже когда поняла, что ее ребенок всегда будет очень тяжелым.

У малышки с рождения большое количество очень непростых диагнозов, каждый из которых способен раздавить родителей как бетонная плита. Один из них – атрофия головного мозга. Это когда мозг не посылает телу ни одного сигнала. То есть речь не идет о том, что ребенок не сможет ходить и говорить. Дышать и глотать – недосягаемые вещи. Трахеостома и катетер (трубочка через нос в пищевод и желудок); позже – гастростома. Сейчас она узнает родных, улыбается, может проползти несколько десятков сантиметров, сидит с поддержкой. Но это сейчас. А первые годы – это была борьба за то, чтобы она физически жила. И это был подвиг выше человеческого. Потому что реакция у матери была даже на вздрогнутые ресницы дочки. Но Господь, видимо, знал, кому Он давал такого тяжелого ребенка.

Но Наталья хотела рассказать не только и не столько об этом. Она хотела поделиться чудом, которому стала свидетельницей.

«Ради этого чуда стоило жить»

Когда малышке было полтора года, ее привезли в Москву показать врачам. Здесь ей подтвердили паллиативный статус. Это когда исчерпаны все возможности лечения. И тогда все силы направлены на то, чтобы облегчать состояние больного и обеспечить максимально возможный в его случае уровень жизни. У каждого больного он свой, конечно.

Наталья в то время тесно общалась с этой семьей, поэтому с согласия родителей, людей не церковных, они привезли к девочке священника, чтобы тот ее причастил.

Малышка, которая в силу диагнозов не могла сглотнуть собственную слюну, проглотила Кровь Христову!!!

– До этого в причастии им все отказывали, потому что ребенок не умеет глотать, – рассказывала Наталья. – А батюшка умеет причащать через катетер. Сразу договорились, что катетер после причастия будет снят, и батюшка заберет его с собой. Но он рискнул причастить ее без катетера. Помолился и рискнул! Чтобы не мучить ни ребенка, ни маму (снимать, новый ставить). И тут случилось первое чудо! Малышка, которая в силу диагнозов не могла сглотнуть собственную слюну, проглотила Кровь Христову! Ребенок, который никогда в жизни ничего не глотал, – проглотил!!! А потом снова было чудо. Перед уходом я перекрестила девочку и сказала: «Благослови тебя Господь, маленькая». И ее расфокусированный взгляд вдруг сконцентрировался на моем лице. На меня смотрели детские глаза с недетским выражением. Глаза, полные понимания и покоя. Мне стало страшно. Как будто я прикоснулась к чему-то великому и необъяснимому. Секунды – и малышка вновь стала смотреть сквозь меня. Маловерная, я решила проверить: «Ангела Хранителя тебе, дорогая!» И вновь перекрестила девочку. Она вновь сфокусировала взгляд, пристально посмотрела мне в глаза с выражением всё того же неземного покоя и вновь ушла в себя. После этого мне не нужны никакие доказательства относительно Таинств Церкви. Меня никто не убедит, что без Святых Даров можно прекрасно себе жить. Я видела своими глазами, что Причастие и крестное знамение делают в безысходных и безвыходных ситуациях. Я видела Силу Божию, в немощи человеческой совершающуюся. Я видела великое милосердие Божие к нам, грешным. Господу Богу нашему слава во веки! Тогда это было, похоже, единственное Причастие в ее жизни. И иногда я думаю, что ради него девочке стоило жить! Всем стоило жить! Ради этого великого чуда! И, возможно, когда-нибудь это всё повторится.

И дальше Наталья сказала те слова – о наших мнимых достижениях, которыми мы так гордимся, но за которые Господь лишь «нежно похлопает по плечу».

Не польза, а смысл

И тут я поняла: не польза, а смысл! Вот что главное в жизни! Не могу объяснить хорошо, не умею. Я не богослов и не философ. Но чувствую, что смысл и польза – это очень разные вещи.

Иногда человек не приносит видимой, материальной пользы, вообще ничего не делает, просто лежит, но в его появлении и жизни есть смысл! А бывает: у человека и руки, и ноги, и мозги, и деньги, и работа. А смысла в жизни нет. Хотя, конечно, рано или поздно он его найдет. Потому что смысл – в Боге!

Кажется, что не понимает ребенок ничего, не видит, не слышит. Но Бога-то видит, слышит и чувствует. Как та девчушка после Причастия. Значит – Божий он, человек. И жизнь его – Божия! Богу принадлежит! И смысл для Бога в этом человеке есть!

А если так, все наши земные вопросы и проблемы меркнут. Все те комментарии про «агрессивных даунов». Всё то: «Зачем рожать больных детей?!» и «Я не в ресурсе растить инвалида!». Висит Христос на Кресте распятый, кровью истекает, а мы такие: «Мы не в ресурсе, понимаешь?». Да понимает Он, понимает. Он Сам-то «в ресурсе» был за нас распинаться?!

Но всё это сложно, конечно. Да и сказать внятно не могу.

…Сейчас, кстати, в санатории в Крыму каждый день вижу семью. Папа, мама и мальчишка лет пяти. Я не знаю, что у него. Он не говорит и не ходит. Ну почти. Его возят в коляске, но каждый день папа под обе руки ведет его пешком по лестнице в столовую. Вверх, а потом – вниз.

Зачем нужен миру, людям, родным тот мальчишка? Для чего?! Для любви он нужен!

Если бы он нес его на руках, подъем и спуск занимали бы секунд по десять – не больше. Но папа пытается сделать так, чтобы сын шел своими слабенькими ногами. Шажок непослушной, болтающейся ножкой – стоят. Еще шажок – опять стоят. Весь короткий путь занимает минут десять. Особенно тяжело дается спуск. Не слушаются ни ноги, ни всё остальное.

И знаете, наблюдая это ежедневно, я, конечно, уверена, что будь их мальчишка здоров, они все были бы намного, намного счастливее. Но сейчас в том, как они обращаются с ним и друг с другом, в той лестнице, по которой папа каждый день пытается его вести, в том надрыве, который нет-нет, а промелькнет, – во всём этом есть что-то глубокое, настоящее. Что-то очень Божье. Как будто Христос всё время рядом с ними.

Зачем нужен миру, людям, родным тот мальчишка? Для чего?! Для любви он нужен! Для веры! Для Бога! Для того, чтобы быть с Ним!

«Дед ты мой любимый»

Или мама с девочкой и дедушка. Приехали втроем. Девчушка даже как тот мальчик не может. Тело вообще не слушается. Ее или возят в коляске, или носят на руках. Какая от нее «польза»?

Но как увидишь, как дед целует ее в макушку: «Внучка моя любимая», – и как-то всё сразу понятно. Вот для этого она нужна. Хотя больно. Очень больно! Но когда-нибудь Там, на Небе, они всё обязательно поймут. И там их девчоночка будет бегать на своих ногах, смеяться и обязательно ответит дедушке: «Дед ты мой любимый!»

А на пляже вчера я видела маму с сыном-подростком в инвалидной коляске. Он ничего не мог сделать сам и, казалось, ничего не понимал. Голова его была запрокинута, глаза блуждали в разные стороны и сами по себе. Рот был всё время открыт, а по подбородку текла слюна.

А мама, молодая еще и красивая женщина, но с очень уставшими глазами, показывала ему на море, на небо. Рассказывала: «Вот чайка летит, а вон кораблик плавает. Волна…» А парень не здесь. И непонятно, куда он смотрит. И смотрит ли. И слышит ли ее вообще. Но точно ее слышит Бог. И в этом всём такой огромный смысл, что нам, людям, охватить его невозможно. Но он есть. Божий смысл! И я уверена, Господь откроет им Свои объятья.

…Ну, а что касается нашей Машки. Тут и смысл, и польза. Сказали же: «Спецом родила, чтобы пиариться». Ну, и аминь тогда!